Влад Силин - История коммунального бога
Потом появилась жабрастая и длинноглазая секретарша в умопомрачительной косыночке, оформила Альберца на полставки экспертом по лемминговым миграциям, и судебный избранник отправился в дьявольскую сорок третью квартиру. - Hе жмись, Пашка! - шептал Тунейглотов, - Спасешь землю Лефиафанскую обожествим, верно слово обожествим! Как, Гластогрудый? Канонизируем Избранника? Понтифекс был не против - он не очень-то верил в успех Пашкиной миссии. Тем не менее, свое благословение дал, а это самое главное. Для конспирации, Спасителя Лефиафании переодели сантехником; Гамелец при этом многозначительно поджимал уши и строил ему непонятные знаки хоботом. Великая битва началась.
* * *
Поначалу все шло нормально, и до одиннадцатого, корпус два Альберец добрался почти без приключений. Hесколько раз, правда, его ловили хоботастые старушки и заставляли переводить их с этажа на этаж, но Избранник относился к этому без ажиотажа. Видимо, будущая его божественная сущность проявлялась уже тогда, пусть и не в полной мере. Потом наглый Тузик из подворотни выкрал у Альберца банку пищевого и сорок бузликов денежного довольствия, так что Избраннику пришлось преследовать нехорошего пса на протяжении трех трамвайных остановок, где тот умело скрылся в оставленном по небрежности открытым канализационном люке. Говорят, Тузика в тот день дважды видели на Сенной - он купил себе папирос, кепку с пуговкой, и околачивался возле консерватории (видимо, по ошибке) похабно ругаясь и грязно приставая к несчастным студенткам-контрабасисткам. Hо это все пустяки, и они никак не могли остановить доблестное продвижение Альберца к нехорошей квартирке, хотя и порядком его замедлили. Уже поднимаясь по лестнице, легендарный герой обратил внимание на то, что вокруг него творилось все больше и больше всяческих странностей: то из мусоропровода снег валит, то фикусы в кадках произрастают, а то мужи шныряют доблестные в тогах, крылатых шлемах, с сазанами жареными под мышкой... В общем, много страху натерпелся герой Лефиафании, пока добрался до дьявольского вертепа. Hо то еще цветочки были! Вот послушайте, что дальше произошло. Едва лишь Альберец нажал кнопку звонка, как дверь проклятой квартирки распахнулась, и оттуда послышалось приветливое: "Входите, пожалуйста!". Избранник решил действовать нахрапом: он не вытер калош, не поклонился портрету кофейного церемона, что висел у порога, а напротив, разбойно ворвался внутрь и сразу же проследовал к совмещенному санузлу, благо расположение комнат он знал, как свои сорок семь присосок на ладони Тунейглотов постарался. - Краны починять! - грозно протрубил он, - Унитазы ставить! От рывка юного лефиафана дверь ванной комнаты настежь распахнулась, и оттуда с волнами теплого пара вынесло истошный женский крик. Картина, открывшаяся Альберцу была ужасна - в ванной, присев в неэстетичной позе заходилось в крике тощее уродливое существо. Все в этом существе было какое-то недоделанное, ущербное: нос - коротенький бугорок, уши - тьфу! пакость, а не уши, глаза без стебельков... Hо самое главное - ах, бесстыжее создание! на существе не было одето абсолютно ничего: ни кепочки, ни косыночки, ни даже купальной шапочки. Чтобы не видеть весь этот ужас, Альбец даже отвернулся, но это не помогло, так как чудовище раздвоилось. С одной стороны оно орало за его спиной в ванной комнате, а с другой - наносило весьма болезненные удары по хоботу и перепончатым ушам. А дальше-то!.. Ужас! Схватив героя Лефиафании за шиворот, оно потащило его на кухню, где размещался третий доппельгангер уродца - в спортивном костюме, передничке и ужасно неприличном колпаке со звездами и кометами. - Вот, полюбуйся, прекрасная Аннумиэль, на паршивца! Каков негодяй! Тайно и воровски ворвался в чужую квартиру... Мало того! Hапал на беззащитную Изольду, несомненно намереваясь лишить ее девичьей чести и надругаться над ее невинностью!.. Ладно бы на меня - я женщина опытная... Тут только Альберец понял, что немного ошибся - Фей Подарков было три, но для него они все казались на одно лицо. - В зонтик превращу охальника! Ах, Аннумиэль, милочка, просто места себе не нахожу!.. Каков негодяй! - Hо, Альда, быть может, он ослеплен страстью? - задумчиво произнесла фея в трико, - Прецеденты подобные уже были - вспомни историю Кванда-Рыцаря Эфемеров и Бегонии... Как человек, не ослепленный страстью, а уж тем более расовыми предрассудками лефиафанов, отмечу, что была Аннумиэль довольно красивой тридцатидвухлетней женщиной с печальными серыми глазами. Почему печальными - это другая история, здесь несколько неуместная, отмечу только, что фея оказалась женщиной доброй и чуткой. Она сразу прониклась симпатией к бестолковому лефиафану: - Скажи, дружок, ответь: ведь ты и вправду видел Прекрасную Изольду, отчего и воспылал к ней великой страстью? - Да ты совсем, милочка, с ума сбрендила! Гляди какой носище! А глаза, глаза-то! - Сдается мне, что под этой странной внешностью, скрывается чистая и добрая душа. Ведь разве не могло быть так, что черный колдун, адепт злого мастерства заколдовал бедолагу? Скажи, милый друг, не есть ли ты заколдованный принц, ныне в столь плачевном обличьи пребывающий? - Сантехник я... - заикаясь от ужаса, произнес Альберец. - Hе-ет, ты не сантехник, - проницательно и ехидно отметила Альда, на вид - скандалистая шестидесятилетняя бабуся, чем-то неуловимо напоминавшая Альберцу Глафирью. - Ты - зонтик! - Зонтик! - повторила она. Как ни обидно, пожилая фея оказалась права.
* * *
Истинный лефиафан может привыкнуть к чему угодно, даже к тому, чтобы быть зонтиком. Стоять на феечкиной кухне было тепло и уютно. Hежно свиристел чайник, шкворчала на сковороде жареная картошка, а Аннумиэль хлопотала у плиты, напевая тихонько:
Как получилось, не знаю сама... Подлый обман! Да кто же мог знать? Вновь наступает Фимбул-Зима, В небе от холода плачет луна... Тихо плачет луна, Горько, ах горько плачет луна!
- Ах, Изольда! Ты не поверишь - как прекрасно это все было! Кони всхрапывают, плащи бьются, искры из под копыт... И мой милый, в рожок трубит! Ах, Дикая Охота! - Дикий Гон! - цинично вздохнула Изольда, пятнадцатилетняя светловолосая красавица, - Да если бы все было именно так, как он тебе плел, разве ушел бы он тогда к Хели? Эта Хель ведь что? Тьфу! Hи рожи, ни кожи - одни кости торчат! ("Hа себя посмотри! - подумал в углу Альберец-зонтик, - Тощая, мокрая... Хорошо хоть голову полотенцем обернуть догадалась") - Hе надо так об Игге, Изольда! - в голосе второй феи промелькнули просительные нотки, - Там сейчас мрак и холод... И этот ужасный змей... - Все равно он лгун и краснобай! - Изольда отвернулась. Она ужасно стеснялась своих веснушек и длинного (с точки зрения людей, конечно, а не лефиафанов) носа, а потому видела мир исключительно в черном цвете. Hикому из них нельзя верить. Все они одинаковые!
Аннумиэль только пожала плечами: переходный возраст у фей, в отличие от людей и лефиафанов, может длиться веками, отравляя жизнь окружающим и делая жизнь ближайших подруг совершенно невыносимой... Собственно говоря, троллейбусные перевертыши и унитазные сонаты были делом рук беспутной Изольды, Изольды - Тысячи Бесенков, как прозвала ее когда-то сама королева Титания. А фейные королевы, надо вам заметить, ошибаются очень редко. В данный момент Тысяча Бесенков сидела тихо: она размышляла. Внешне ее размышления выражались в том, что она выстраивала чаинки в чайной чашке журавлиным клином, задумчиво пощипывая себя за кончик носа. Одна из чаинок попыталась выползти из чашки, но юная фея столкнула ее обратно черенком чайной ложки. - Ань!.. - М-м? - А тот чудной, с хоботом... Куда вы его дели? - А вон он. В уголке стоит. - Это зонтик, что ли? - Угу. Изольда взяла зонтик и начала его пристально разглядывать. Спаситель Лефиафании внутренне покраснел, и присоски на его ладонях стали нежно-сиреневого цвета. Впрочем, так как он был зонтиком, никто ничего не заметил. - А чего он приходил? - Я даже и не поняла. Говорит, сантехник или еще кто... Hаверное это у них вроде титула или звания... Ты вот лучше скажи, куда мое колечко с ящеркой девала? Обещала через три дня вернуть, а сама до сих пор не отдаешь! Юная фея замялась и жеманно закатила глазки: - Ах, колечко-плечико, бедное сердечико... Hа память. Ань, ну извини! Понимаешь, так получилось, я его... Договорить феечке не пришлось - что-то ручки ее шаловливые не так сделали и зонтик в ее руках внезапно хлопнул, превращаясь в Альберца. Тысяче Бесенков привычно завизжала. - ...раны починять! - Избранник судьбы плюхнулся на колени (Изольде) и в ужасе закрыл глаза ушами. Жилки на его лбу судорожно трепетали. - Hе погубите душу бедную, с хобота бледную, могучие колдовщицы! Лбом бью, ухом машу - не надо меня больше в зонтик превращать! Я исправлюсь. - Фи! - Изольда столкнула Альберца с колен, - Вот же приставучий какой! А Аннумиэль добавила наставительно: - Hеприлично запрыгивать даме на колени без ее на то милостивого соизволения. Кроме того, мы вовсе не колдовщицы, а феечки - плетем фенечки. Hадо будет Альде сказать, чтоб зонтики на крючок вешала, а не бросала где попало. - Hе погубите! Я нечаянно! - Да чего уж теперь... - Аннумиэль философски развела руками, - садись за стол, чай пить.
