Дэн Уэллс - Руины

— Таким образом Партиалы были бы полностью уничтожены, — произнес Хобб.

— Те, что на материке, да, — ответил Мкеле, — но в такой близости к зоне ударной волны мы потеряем много людей даже при идеальных условиях.

— Да, но с Партиалами будет покончено, — повторил Хобб. — План Деларосы сработает.

— Мне кажется, вы не осознаете последствий… — сказал Гару, но Хобб оборвал его.

— Вы, как мне кажется, тоже, — огрызнулся он. — Говоря начистоту, каковы наши варианты? Вы думаете, мы сможем остановить Деларосу? Целая армия Партиалов уже много недель пытается найти ее, но не в силах сделать этого. Мы едва можем выйти из этого подземелья, чтобы по нам не началась стрельба, поэтому я совершенно уверен, что у нас найти ее тоже не выйдет. Возможно, мы сумели бы обнаружить ее ударные силы, потому что знакомы с необходимыми для этого протоколами, но группа, доставляющая боеголовку, скорее всего, уже вне досягаемости. Бомба взорвется, нравится нам это или нет, и мы должны быть готовы.

— Партиалы поймают ее, — проговорил Мкеле. — Боеголовка — нелегкая вещь для транспортировки — Деларосе придется в некоторой степени пожертвовать своей скрытностью.

— И, если это произойдет, она может просто взорвать ее, — сказал Хобб. — Пока Делароса находится не ближе чем в двадцати милях от Ист-Мидоу, наше крупнейшее поселение в безопасности, а затем ветра сдуют радиоактивные осадки на север к Уайт-Плейнс.

— Если она сумеет преодолеть двадцать миль, — заметил Гару.

Товар приподнял бровь:

— Готовы ли мы поставить судьбу человеческой расы на бесконечные «если»?

— Чем мы рискуем? — спросил Хобб. — Мы посылаем кого-то остановить ее, а все остальные эвакуируют остров — мы ничем не рискуем, если предпримем меры.

— Хобб не преувеличивал трудности перемещения по округе, — сказал Мкеле. — Гару может делать это, потому что прошел подготовку и знает остров, но как вы намерены провести массовую эвакуацию, не привлекая внимания?

— Мы сделаем это после взрыва, — сказал Хобб. — Распустите слух, подготовьте всех, и, когда бомба взорвется, а оккупационные силы отвлекутся, мы поднимемся, убьем как можно больше Партиалов и бежим на юг.

— Значит, вы планируете расправиться с превосходящей армией противника, — заметил Товар, — а затем обогнать ветер. Я рад, что все так просто.

— Мы должны эвакуироваться до того, — сказал Гару, — чтобы избежать даже периферию радиоактивных осадков.

— Мы уже пришли к выводу, что это не сработает, — произнес Хобб. — Невозможно переместить стольких людей, чтобы Партиалы не заметили и не остановили нас. — Он посмотрел на остальных. — Напомните мне, почему этот мальчик вообще здесь?

— Он доказал, что полезен, — сказал Мкеле. — Мы, уж поверьте, не в том состоянии, чтобы отворачиваться от помощи.

— По этой же самой причине вы тоже все еще здесь, — сказал Товар.

— Моя жена и ребенок находятся в Ист-Мидоу, — сказал Гару, — и вы знаете, кто они — каждый живой человек это знает. Следовательно, вам также известно, почему нам нельзя попусту тратить время. Арвен является единственным человеческим ребенком в мире, и поэтому привлекает некоторое внимание. Может быть, мои родные уже арестованы Партиалами, готовыми распотрошить их и изучать.

— Нам нельзя потерять этого ребенка, — проговорил Товар с неподдельным страхом. — Арвен символизирует будущее. Если она погибнет во время взрыва или от радиации после…

— Вот почему мы должны эвакуироваться сейчас, — сказал Гару, — до того, как Делароса взорвет свою бомбу. Должен быть способ.

— В своем плане Хобб использует взрыв в качестве отвлекающего фактора, — произнес Мкеле. — Но что, если мы отвлечем Партиалов другим способом?

— Если бы нам было по силам создать отвлекающий маневр, способный расправиться с Партиалами, мы бы уже это сделали, — ответил Хобб. — Ядерная бомба — все, что у нас есть.

Млеке покачал головой.

— Мы не должны уничтожать их, просто нужно отвлечь их внимание. В большей или меньшей степени партизаны Деларосы уже этим занимаются, и, если мы все выступим одновременно…

— Мы все умрем, — закончил за него Товар. — Это то, что сказал Хобб: если бы был способ сделать это безопасно, мы бы уже воспользовались им.

— Поэтому отбросим безопасность в сторону, — произнес Мкеле.

Остальные мужчины затихли.

— Ситуация крайняя и настолько опасная, насколько это только возможно, — сказал Мкеле. — Мы говорим о ядерном взрыве на расстоянии сорока миль от последней человеческой группы на планете. Даже в лучшем случае, если кто-то сумеет вовремя найти и остановить Деларосу, мы остаемся в руках у оккупантов, которые обращаются с нами, как с лабораторными крысами. Всеобщая атака на Партиалов убьет каждого солдата, который примет в ней участие — никто из нас не пребывает насчет этого в заблуждении, — но если существует шанс, что остальные люди сумеют бежать, то как мы можем утверждать, что оно того не стоит?

Гару подумал о своей семье: жене Мэдисон и малышке. Он не мог вынести мысль, что оставит Арвен без отца, но Мкеле был прав — когда единственной альтернативой является вымирание, самые ужасные из всех возможных кошмаров становятся приемлемыми.

— Мы в любом случае умрем, — сказал он. — По крайней мере так наша смерть не будет напрасной.

— Рано записываться в добровольцы, — произнес Товар. — Этот план состоит из двух частей: одна группа обеспечивает отвлекающий маневр, а другая отводит людей на юг так далеко, насколько это в пределах человеческих сил. Извините за каламбур.

— Значит, мы спасаемся бегством, — сказал Мкеле. Его голос был мрачен. — Бежим прочь от нашего единственного источника лекарства. Или мы все забыли?

В комнате снова воцарилась тишина. Гару чувствовал, как страх ползет вверх по ногам и обратно: как бы далеко они ни убежали, РМ никуда не денется. Арвен была жива потому, что Кира нашла лекарство в феромонной системе Партиалов, но люди до сих пор не смогли воссоздать его в лаборатории. Им придется начать сначала в новом медицинском учреждении, но могут уйти годы на то, чтобы найти его и вернуть в рабочий режим, а ведь никакой гарантии, что однажды исследования увенчаются успехом, не было. Если Партиалы умрут, лекарство почти наверняка исчезнет вместе с ними.

Гару по лицам остальных понял, что мужчины думали о той же непреодолимой проблеме. Его горло пересохло, и, когда он нарушил молчание, его голос был слаб:

— Наш лучший план действий все продолжает приближаться к худшему.

— Партиалы — наш главный враг, но и единственная надежда на будущее, — подвел итог Мкеле. Сцепив пальцы, он на мгновение прижал их ко лбу и лишь затем продолжил: — Может быть, нам стоит взять нескольких с собой.

— Вы говорите так, будто это легко, — сказал Гару.

— И что вы думаете делать? — спросил Товар. — Просто держать несколько Партиалов в клетках и добывать феромон, когда вам это будет нужно? Никому из вас не кажется, что это неправильно?

— Моя работа заключается в том, чтобы защитить человеческий род, — ответил Мкеле. — Если это означает выбор между жизнью и вымиранием, то да, я буду держать Партиалов в клетках.

Лицо Товара помрачнело.

— Все забываю, что под командованием Деларосы у вас была эта же работа.

— Делароса пыталась сохранить человеческий род, — сказал Мкеле. — Ее единственное преступление состоит в том, что она ради этого готова зайти слишком далеко. Мы все единогласно решили, что не хотим идти ее дорогой, но посмотрите на нас: мы прячемся в подвале, позволяя Деларосе вести за нас наши сражения и всерьез рассматривая возможность позволить ей взорвать ядерную бомбу. Мы давно прошли ту точку, где могли выбирать, что правильно с точки зрения морали. Мы либо спасем наш вид, либо нет.

— Да, — согласился Товар. — Но я бы предпочел, чтобы в конечном итоге человечество стоило спасения.

— Мы либо сохраним наш вид, либо нет, — повторил Мкеле на этот раз более решительно. Он по очереди посмотрел на каждого мужчину, начиная с Хобба. Лишенный нравственного начала сенатор кивнул почти сразу. Мкеле повернулся к Гару, который помедлил лишь мгновение и тоже кивнул. Когда альтернативой является вымирание, все виды ужасов становятся приемлемыми.

— Мне это не нравится, — сказал Гару, — но то, что все умрут, мне не нравится еще больше. У нас нет времени для чего-то лучшего.

Мкеле повернулся к Товару, который с досадой вскинул руки.

— Вы знаете, как долго я боролся против этих разновидностей фашистской политики?

— Да, — спокойно ответил Мкеле.

— Я начал гражданскую войну, — продолжил Товар. — Я бомбил собственный народ, потому что думал, что свобода важнее, чем выживание. Нет смысла спасать нас, если в процессе мы утратим свою человечность.