Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах - Антология
Подумай, Жеан. Должна ты немедленно выбирать —
Жизнь или смерть. Решай же!» в тумане сна,
Покинув седло, шатаясь, прошла она
Два-три шага дальше. И там на сене сыром
Легла — с обращенным к небу, полным тоски лицом.
Сырая охапка сена ей изголовьем была,
И тихо она заснула и, покуда так спала,
Не видела снов. Но минуты вели неуклонный счет,
К полуночи подступая все ближе и ближе. Вот
Она, наконец, проснулась. Вздохнула глубоко
И Годмару по-детски сказала даже легко:
«Я не хочу». И тотчас Годмара голова
Повернулась резко на эти ее слова.
Загорелось лицо. А Роберт, как прежде, был недвижим
И не сказал ни слова, и взгляд его был сухим.
Не уронил слезы он. И в молчаньи своем,
Казалось, следил зорко за падающим дождем.
Губы его были сжаты. Точно жаждой томим,
Он ими к ней потянулся. И она отвечала им.
Тщетное желанье мучило их тела,
Губы ее побледнели. Рука его провела
По ним, чуть касаясь. Годмар, сдерживая злость,
Порывисто встал меж ними, грубо толкнул их врозь.
Роберту открыл шею, ослабив кольцо петли,
Она, протянув пустые руки свои,
Молча вперед смотрела и видела, как клинок
Точно и быстро Годмар из ножен своих извлек,
Видела его руку у Роберта в волосах,
Остро отточенной стали безжалостный размах.
С перерубленною шеей Роберт упал
И, словно пес от боли, горестно простонал,
Лишенный сознанья. Годмар кликнул своих людей,
Они к нему подбежали и тяжкой пятой своей
Череп разбили тому, кто у Годмара ног,
Мечом его пораженный, лишенный дыханья, лег.
А Годмар тогда промолвил: «Это, Жеан моя,
Только начало того, что делаю я.
Заметьте, Жеан, отныне один вам путь на земле —
Вам ехать сейчас придется обратно в Шателе».
Она головой покачала — словно в забытьи
И горестно посмотрела на холодные руки свои,
Как будто все, что случилось, рассудка стоило ей.
Так они расстались у стога среди полей.
Перевод Вс. Рождественского
Надпись на старинной кровати
Песня ветра слышна,
И ночь холодна,
И Темзы поток
До дна продрог,
Но мил наш дом,
Доброта здесь во всем,
И дарю я тепло,
Хоть поля замело.
Так отдохни
И думать начни
О лете, весне,
Когда в вышине
Птицы поют…
Дам тебе я приют;
Так лежи, недвижим,
Чтоб отрадам земным
Не скрыться с глаз
В предрассветный час.
Жизнь долга моя,
Много видела я:
Радость, беду,
Прибыль, нужду.
Умолчу обо всем —
О благом, о дурном, —
Скажу лишь одно:
Скоро будет темно,
А в доле любой
Отраден покой.
Перевод В. Рогова
Вблизи Авалона
В ладье, что мчится над волной,
Шесть дев плывут, нежны,
В златых коронах; у одной —
Одежды зелены.
Парят на зелени знамён
Изображенья дивных жён;
Средь них портрет Джиневры; он
На всех ветрилах повторён.
Шесть смелых рыцарей стоят
На судне у руля —
Забрало заслоняет взгляд,
Им не видна земля.
Рвёт с копий ветер, обозлён,
Лохмотья пламенных знамён.
И каждый рыцарь удручён,
И прядь таит златую он.
Перевод С. Шоргина
Эхо в храме любви
Любовь дары несёт в расцвете жизни всем:
«Любовь назад берёт дары свои затем».
Любовь подарит речь молчавшему дотоль:
«Любовь отнимет речь, коль вместо счастья — боль».
Любовь откроет взор всем, до того слепым:
«Любовь туманит взор всем, но не нам двоим».
Любовь — прекрасный свет, коль радость впереди:
«Любовь — источник бед, когда тоска в груди».
Любовь! Меняешь всё — меня не измени!
«Любовь! Меняешь всё — о, радость мне верни!»
Любовь, сжигая мир, взлетает в высоту:
«Любовь, сжигая мир, оставит пустоту».
Остались мы вдвоем, и нас труды не ждут:
«Остался я один; кто мой оценит труд?»
Любовь, тебя молю о радости в судьбе!
«Я грешен — но люблю… Прислушайся к мольбе!».
Перевод С. Шоргина
Страда любви
Дрожащих рук не отводи:
Шумят — ветра, стучат — дожди,
И стыд не ждёт нас впереди,
Хоть листья облетают.
Твердишь, что скоро холода…
Но пусть и жизнь, и смерть — беда:
Живым — не ведать нам вреда,
Умрём — пускай болтают.
Вновь будет зелено вокруг,
Не зря мы сеяли, мой друг;
Был корень — рай, росток — недуг,
А колос — их сплетенье.
Но корень навсегда зачах,
И стебель сохнет на глазах,
А колос спрятан в закромах
До светопреставленья.
Перевод С. Шоргина
Гром в саду
Ветви сада прогнулись, дрожа под дождем,
Вновь послышалось пенье дрозда;
Я припомнил, услышав раскатистый гром,
День, когда отступила беда.
Был у мрачного дня лучезарный финал,
Озарённый сияньем небес;
В свете молний я счастье своё вспоминал,
День нежданных, безумных чудес.
Был роскошный июнь. Вслед грозе — тишина,
Вслед дождю — пополуденный зной…
Всё тогда для меня изменила она,
Улыбнувшись улыбкой иной.
Сколько было в той новой улыбке огня!
Помню рук нетерпенье и жар;
Ее пальцы с моими сплетались, пьяня,
И дарили неведомый дар.
Снова ливень — и грома вернувшийся звук;
Прочих звуков не
