Феодал. Том 2 - Илья Рэд
Эта мысль пришла неспроста. Ребята, конечно, молодцы, что исполняли воинские обязанности и у меня к ним никаких претензий, они очень помогли. Только вот я как руководитель дал маху: я использовал заложенный в них предельный уровень развития на чуждую им вещь — воинское искусство.
Люди с рождения имеют разный потенциал, и потому я вижу у одних большой запас, у других маленький, а у третьих он совсем истрачен. Финита. Дальше ничего не будет, как ни старайся. Так вот, Ермолай и Митька ещё могут уйти вперёд по своим мирным профессиям, а значит, этот путь и надо поощрять. Не позволять им браться за оружие.
Их универсальность — это одновременно и дар, и проклятье. Мужики всё могут, что им ни дай. Надо воевать? Кольчуга, топор, щит и показывай врагов. Надо что-то построить? Давай инструменты, сейчас разберёмся. Так они распылятся на два направления и нигде не преуспеют. Хватит с них сражений — пусть углубляются в ремесленном мастерстве.
Это не значило, что надо всех строго делить, просто у кого потенциал слабенький — тот пусть возиться с тем, что лучше всего умеет. А тот, кто с рождения боженькой поцелованный в макушку, кого распирает от возможностей — вот тех и надо натаскивать до уровня ополченцев. Потому что, чует моё сердце, не дадут нам спокойной жизни.
«Большая часть людей у меня должна быть с хорошим потенциалом. Уступки делать только опытным специалистам, без которых мы не сможем расширяться».
Эта мысль приоткрыла завесу, каким будет мой будущий город мечты. Я устанавливаю здесь правила, и только с моего разрешения тут кто-то будет селиться. Никакого самотёка, строгий отбор. Чтобы выбиться не только в бароны, но и дальше по иерархии, мне следует сконцентрировать вокруг себя виртуозов своего дела. Предстоит долгая и кропотливая работа.
После сытного обеда я предупредил всех, что завтра и возможно ещё несколько дней буду отсутствовать.
— Главным ставлю Кошевого, Ермолай — заместитель. Задачи вы знаете, запас еды есть, так что рассчитываю на вас всех.
Частокол, кстати, очень бодро шёл. Я так прикинул — к завтрашнему вечеру он будет готов, только вот надо побольше брёвен им оставить, чтобы не возились с рубкой. Поэтому я как поел, сразу же отправился к просеке. То, что нарублю за остаток дня, они потом сами разберут — лошади есть.
Главное — это убрать для них столь трудозатратное звено. Сегодня мне «помогал» разошедшийся не на шутку Иней. Виверн забавлялся тем, что забирался по стволу дуба высоко вверх, и, когда я его срубал, он, высунув от радости язык, нëсся навстречу земле, шмякался об неë, вставал, отряхивался и бежал к следующему дереву.
«Какая-то нездоровая у него наклонность».
В первый раз, как я это увидел, у меня чуть сердце не остановилось, но потом выяснилось, что кости детëныша виверны очень эластичные и не ломаются, с какой бы высоты он ни падал.
Занимался он этой «ерундой» не потому, что нравилось чувство боли, питомец так учился летать. Он расправлял крылья и пробовал парить. Только недавно вылупился, а инстинкты уже берут своë. Я так вообще не против: если Иней научится летать быстрее, чем его сородичи-переростки, то моему счастью не будет предела.
В его возрасте детëныши не отходят от матери. Минует год, прежде чем с ними начинают заниматься люди. Тогда они уже вырастают размером с большого пса или телëнка (тут как повезëт) и гоняют по вольеру, стараясь подпрыгнуть повыше и подольше продержаться в воздухе.
Не знаю, как в дикой природе, но здесь разведчики предпочитали перестраховываться и потратить больше времени на обучение, нежели скинуть бедолагу со скалы и получить расплющенный трупик.
Я хотел было отдать Инея на круглосуточное попечение дрессировщикам, но хитрый виверн сразу угадал мои намерения, и такой яростно-окрашенной ауры я у него ещë никогда не видел. Он был категорически против других людей. Чтобы кто-то без разрешения к нему прикасался? Загрызу!
Как-то так он и думал, а я этот балаган постоянно считывал через синхронию, независимо от своего желания. Не хочет и ладно — пусть прыгает с деревьев, раз так нравиться. Я срубил ещë одно, и этот паршивец умудрился-таки, как белка-летяга, допрыгнуть до другого дуба.
Питомец радостно запищал и на всех парах спустился, чтобы немедленно рассказать, какой он молодец. Иней с разбегу вцепился когтями в мою ногу.
— Зараза! Да что ты творишь? Ай… — он юркнул по круговой, впиваясь когтями в бедро, а потом по спине цап-царап и вот уже сидит на кожаной подкладке, а свою длинную шею выгнул буквой «С», чтобы демонстративно посмотреть. — Что, хочешь, чтобы похвалил?
Глаза Инея сузились, это был недобрый знак. В лицо он меня никогда не кусал и не царапал, но это дикий магзверь и если он почувствует слабину хозяина, то потом опасные забавы могут привести к травме. Доброта с животными не всегда полезна, нужна ещë и дисциплина.
— Я тоже так могу, — в ответ я и сам прищурился.
Пока не научится хорошо вести себя, никаких поощрений. Я так ему и «передал», тоже могу быть упрямым.
Тощая шея виверна снова изогнулась, и он спрыгнул в листву. «Тренировка» закончилась. Иней не захотел дальше разговаривать и побежал выпрашивать у Лукичны мясо. Знал, зараза, к кому подмазаться. Добросердечная женщина с тоской посматривала на его худющее тельце и нет-нет да кидала кусочек.
— Воспитываешь? — спросил меня голос сбоку, да так, что я чуть не дёрнулся, Джанашия подкрался совершенно бесшумно.
— Кризис младенческого возраста, — отшутился я, переходя к следующему дереву. — Что-то хотел, Гио?
— Я так… понаблюдаю, — ответил земляной маг, в руках у него была кружка сбитня и бутерброд с салом, тоже повадился охмурять бедную Лукичну.
Грузин внимательно отслеживал поведение артефакта: как я его привожу в готовность, как он прекращает действие сразу же после выполнения задачи, как я реагирую на трату магической силы и многие другие ориентиры.
— Он тебя не ранит? — удивился Джанашия, когда я, забывшись, обхватил рукой лезвие, прикидывая дальнейший маршрут.
— Что?
— Нет, ничего.
— Как знаешь, — у меня оставалось ещё немного времени, сегодня ночевать здесь я не планировал — есть небольшое дельце в городе, так что отвлекаться на болтовню не было желания.
Гио что-то шептал себе под нос, и так и эдак подходил, один раз его чуть не прибило падающим дубом.
— Ты уже всю работу выполнил?
— Да,
