Дима - ПОНЕДЕЛЬНИК
бис быстрее!!! кис мис сис ДА! ЕЩЕ! ДА! О, МИЛЫЙ! ДА! ДА! БЫСТРЕЕ! ГЛУБЖЕ!
ДААА! ДАААА!!! ДАААААААААААА! Я КОНЧАЮ!!!!!!!…». А последнее предложение
романа, отделенное от всего текста книги особым, драматически-насыщенным и
символическим отступом гласит: «Впервые в жизни она испытала оргазм». Дорогие
слушатели, я не хочу навязывать вам свою точку зрения, но мне кажется, что роман
«Сованщина» – это несомненная удача. Как всегда автор – мое почтение – обводит нас
вокруг пальца. Мы думали черт знает что, а оказалось, весь текст романа, все шестьсот с
небольшим страниц – это лишь прелюдия к оргазму безымянной женщины, возможно,
Женщины с большой буквы. Даже название книги после этого обретает совершенно иное
звучание… Философское! Поздравляю вас, Бажен.
КИСЛО-ПТИЧКИН: Что?
ВЕДЕНЯПИН: Позвольте задать один вопрос?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Я слушаю.
ВЕДЕНЯПИН: Этот оргазм в конце вашей книги, он клиторальный или вагинальный?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Гм, я об этом как-то не думал. Не знаю… Может быть, вербальный?
ВЕДЕНЯПИН: Вербальный оргазм Женщины с большой буквы. По-моему, Бажен, вы
сказали новое слово в русской литературе.
КИСЛО-ПТИЧКИН: Гм, благодарю. Гм…
ВЕДЕНЯПИН: Тем не менее, читая ваши книги, я никак не могу понять одного… зачем их
все-таки читать?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Не понимаю вашего вопроса. Не хотите – не читайте, в чем
проблема?
ВЕДЕНЯПИН: Проблема явно не во мне, но я переформулирую свой вопрос. Ответьте
мне, Бажен, чистосердечно – зачем выдавать ваши книги за массовую литературу? Или вы,
действительно, думаете, что ваши книги – массовая литература?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Этот вопрос опять же не ко мне, а к читателям. Если они покупают
мои книги, значит, те им нужны. Чем больше моих книг купят читатели, тем более
массовыми они станут. Наверное, так.
ВЕДЕНЯПИН: Ладно, мы еще вернемся к этой проблеме. В вашем новом романе
«Сованщина» к традиционным химерам прибавилась еще одна – наркотические ритуалы. Вы
детально описываете, как жители города Спермь употребляют анестезирующие вещества,
например, кетамин. При чем интересуют вас, скорее, сам ритуал, сама техника приема
наркотика, нежели последствия. Зачем все эти внутримышечные, внутривенные инъекции и
эстетика приема кетамина в кристаллах через нос? Вы сами принимаете наркотики?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Принимал в молодости и поэтому считаю себя в праве говорить на
эту тему.
ВЕДЕНЯПИН: Вы не говорите, а описываете, что, на мой взгляд, разные вещи.
КИСЛО-ПТИЧКИН: Правильно. У меня не было задачи высказывать собственную точку
зрения на эту или какую-либо другую проблему. По-моему, все описания в моих романах
говорят сами за себя.
ВЕДЕНЯПИН: То есть авторское «я» в ваших книгах отсутствует? Будем говорить о
«Сованщине».
60
КИСЛО-ПТИЧКИН: Все не так просто. Роман, действительно, натуралистичный, и в нем
начисто отсутствует авторская рефлексия. Но это дало мне возможность описывать
некоторые вещи максимально объективно. Я и хотел показать, как все обстоит на самом
деле. Вся эта социальная реклама, в которой говорится, что наркотики отрицательно влияют
на человеческий организм – а чаще всего это не так – эта пропаганда лишает человека
свободы выбора. А я хочу дать своим читателям выбор.
ВЕДЕНЯПИН: Выбор между чем и чем?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Между тем, чтобы принимать наркотики, и тем, чтобы их не
принимать. Я хотел максимально честно, рассказать о том, что такое наркомания. Грубо
говоря, для этого и писались главы «Сованщины», посвященные наркотикам.
ВЕДЕНЯПИН: Ваш роман антинаркотический?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Все не так просто. Прочитав несколько глав «Сованщины»,
начинающий наркоман или человек, который собирается принимать наркотики, в точности
узнает, что его ждет. Теперь он предупрежден. Если же этот человек продолжит
пользоваться наркотиками – это уже его собственный выбор. С другой стороны, когда
«Сованщина» была опубликована в Интернете, выяснилось, что роман не такой уж
антинаркотический, каким я его изначально задумывал. До меня дошли сведения…
ВЕДЕНЯПИН: Что «Сованщина» служит учебным пособием для начинающих
наркоманов?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Да. И что кетамин теперь пользуется большим спросом. Я не знаю,
хорошо это или плохо. По крайней мере, благодаря «Сованщине» упал спрос на более
тяжелые наркотики. Наверное, это все-таки хорошо.
ВЕДЕНЯПИН: То есть, опиши вы в своем романе технологию приема тяжелого наркотика,
спрос бы вырос именно на него?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Скорее всего.
ВЕДЕНЯПИН: Вы не видите в этом некоторой закономерности?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Какой?
ВЕДЕНЯПИН: Порочной! Позвольте напомнить вам об одной особенности пропаганды,
которая вам так неприятна. Еще Гитлер объяснил, что пропаганда должна быть шокирующей
– это, если я не ошибаюсь шестой основополагающий принцип пропаганды. Не надо
постепенно подводить аудиторию к какой-то мысли, необходимо ее попросту огорошить. В
этом случае вам гарантировано внимание толпы, а это и есть начало пропаганды. Люди
пересказывают друг другу только шокирующие, эффектные, нестандартные, неприятные
вещи, когда как привычной информации, не выходящей за рамки принятого, они не уделяют
особого внимания. Таким образом, ваши произведения можно расценивать как пропаганду.
Что вы на это скажете?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Брух.
ВЕДЕНЯПИН: Простите?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Как я уже сказал, в моих произведениях отсутствует субъективный
план. Я не пишу – «хорошо» или «плохо», я ставлю читателей перед фактом – существуют
такие-то и такие-то вещи, пороки, извращения. Это присуще нашему обществу и миру.
Отношения к этим вещам – уже забота читателя. Либо они это принимают, либо порицают.
ВЕДЕНЯПИН: Однако, отказываясь от субъективной авторской оценки, вы также
обрекаете читателя на неправильный, вредный для него выбор. Вы не помогаете читателю,
вы строите ему ловушки. Он может отказаться, скажем, от наркотиков, а может,
вдохновленный, подчеркиваю, вдохновленный, попробовать их. Разве не так?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Агьяаа.
ВЕДЕНЯПИН: Что вы говорите?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Это не проблема писателя. Это проблема читателя. Потом, мы ведь
уже договорились – неизвестно, что хорошо, а что плохо. Аггдрт.
ВЕДЕНЯПИН: Не понял?
КИСЛО-ПТИЧКИН: Я уже все сказал.
61
ВЕДЕНЯПИН: Но это крючкотворство! Вам прекрасно известно, что наркотики опасны, и
если не для здоровья – хотя об этом знают все, кроме вас – то для морального здоровья
общества в целом. Ничего хорошего не получится, если вдруг, начитавшись ваших романов,
люди начнут принимать наркотики, мучить друг друга, насиловать детей, повально нюхать
пемзы и э-э… эбать все, что движется. И я повторюсь, ваши романы построены по
принципам пропаганды – они шокируют, а, следовательно, привлекают внимание и
запоминаются, и они насыщены повторами. Критики нарекают это постоянными мотивами в
творчестве данного автора, но это с таким же успехом можно назвать пропагандистским
методом внедрение какой-то информации в сознание масс – вы повторяете в своих книгах
одно и то же и вдалбливаете эту информацию в головы читателей. Грубо говоря, делаете
шокирующие вещи, известные ограниченному круг людей, привычным элементом
повседневной жизни. Естественно, как писатель, вы делаете это с выдумкой, эффектными
художественными методами – и, таким образом, действуете на чувства читателей, а не
апеллируете к их разуму. И это опять же пропаганда. Учтите это и не удивляйтесь, если на
вас снова подадут в суд. Между прочим, такая проблема решается очень просто. В ваших
произведениях не было бы всей этой безответственной пропаганды, если бы вы четко
выражали свою точку зрения и художественными методами указывали читателям, что
хорошо, а что плохо. И не надо говорить мне, что не существует границы между этими
понятиями! Вот вы, к примеру, вы ведь бросили принимать наркотики. На то ведь была
какая-то причина? Почему же вы не говорите откровенно – наркотики не надо принимать
потому-то и потому, подтверждением чему служит мой личный опыт? Как писатель вы
имеете право оперировать исключительно личным опытом, а все остальное – крайне зыбкая
и опасная территория, куда не стоит соваться безответственным, легкомысленным авторам.
