Сказки Восточной и Южной Сибири - Автор Неизвестен -- Народные сказки
— Я сын богатого торговца Гэлдэра, зовут меня Гэнэн Эрхэ, — сказал всадник на буланом коне.
— Я его товарищ в пути и друг в испытаниях, зовут меня Шумар, — добавил другой.
— Далеко ли путь держите? — спросил Гуун Сээжэ.
— Едем мы по ту сторону моря, к богатому хану Далаю. Хочу жениться на ханской дочери — красавице Дангир Шара, которую берегут от сглаза за семьюдесятью занавесками — поведал Гэнэн Эрхэ.
— Наш путь тоже лежит на другой берег, — сказал Гуун Сээжэ. — Еще в дни молодости мои покойный отец расставил там силки на зайцев и перед кончиной завещал мне их проверить.
— Какую глупость ты говоришь! — рассмеялся Гэнэн Эрхэ. — Если и попалась некогда добыча в ваши силки, то теперь от нее даже праха не осталось — давно ветром разнесло.
Тем временем подъехали они к морю и стали решать, как на другой берег переправиться.
— Нужно сначала пустить стрелу по верху, а потом — по низу, и только тогда пускаться в путь, — предложил Гуун Сээжэ.
— Ты не умнее своего покойного отца, — сказал на это Гэнэн Эрхэ. — Какая польза от стрельбы из лука, если пришло время помериться резвостью да выносливостью коней, а не силою больших пальцев! — ударил он коня кнутом и вскачь заехал в море.
Первая же волна едва не сбила его, конь с трудом удержался на плаву. Растеряв все, что было в тороках, изрядно потрепанный морской качкой, еле-еле добрался хвастливый Гэнэн Эрхэ до другого берега. Не сладко пришлось и его попутчику.
Сын старика Таряаши, сметливый Гуун Сээжэ, заметил ему вслед:
— В степи важно направление не терять, а на море — конем управлять. Но и в степи, и на море нужно выбирать самый верный путь.
И поехал он вверх по берегу, пустил стрелу по верху — показала она кратчайший путь, пустил стрелу по низу — показала стрела самое мелкое место. Переправился Гуун Сээжэ без лишних хлопот и товарища за собою провел.
Вышли они на берег, там Гэнэн Эрхэ с попутчиком Шумаром одежду сушили, о потерянном снаряжении горевали. Переночевали все вчетвером на месте их привала, а на ранней зорьке отправились дальше.
Вот показался вдали многоярусный белый дворец Далай Баян-хана.
— У здешнего хана правый глаз выпученный, а левый — с прищуром, — заметил Гуун Сээжэ.
— Как ты можешь говорить несусветное про человека, даже не увидав его! — возмутился Гэнэн Эрхэ. — Лучше бы ты прикусил свой длинный язык и не позорил моего будущего тестя, — сказав так, хлестнул коня и помчался впереди всех во дворец.
Узнав о его прибытии, хан пригласил сына богатого торговца в высокий светлый дворец, а Гуун Сээжэ вместе с двумя другими спутниками отправил на скотный двор. Сажали сына торговца за белый серебряный стол, сытным обедом угощали; сажали за красный золотой стол — сладкими напитками потчевали.
— Куда путь держите? — спросил хан.
— Не дальше этого порога, — ответил Гэнэн Эрхэ. — А ехал я дорогой жениха.
— Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека — во время испытаний, — заметил хан.
А про Гуун Сээжэ никто и не вспомнил. Только красавица Дангир Шара догадалась угостить его. Налила она в золотую чашку густого чая, положила на поднос два медовых пряника, отсчитала семь кусочков сахара и подала служанке.
— Отнеси гостям на скотный двор, — приказала. И, подумав немного, добавила: — Когда передашь угощение, спроси: «До края ли берегов доходят волны черного моря? Не заметно ли чужих следов на луне и на солнце? Все ли семь звезд из созвездия Семи Старцев видны сегодня на небе?»
По дороге служанка отпила чаю, откусила от пряника и съела кусочек сахара. Спросил ее Гуун Сээжэ:
— Кто отправил тебя с едой и чаем?
— Красавица Дангир Шара, — ответила служанка. — И еще она велела спросить: «До края ли берегов доходят воды черного моря? Не заметно ли чужих следов на луне и на солнце? Все ли Семь Старцев видны гостям?»
— Передай своей хозяйке, — улыбнулся Гуун Сээжэ, — что не видно одной звезды. На одной половине луны есть чужие следы. А черное море заметно обмелело.
Возвратилась служанка к хозяйке и слово в слово передала сказанное ей гостем. Тогда накинулась Дангир Шара на служанку:
— Зачем ты отпила из золотой чашки? — гневно спросила ее. — Зачем надкусила пряник и съела кусочек сахара?
Хозяйка бранилась, служанка плакала, а золотое время шло по земле бурят.
Назавтра хан вспомнил об остальных гостях. Побежала служанка на скотный двор и крикнула через забор:
— Тот, что в нагольном тулупе, в сыромятных сапогах, выходи! Хан требует тебя предстать пред его грозными очами!
Затянул Гуун Сээжэ пояс потуже и направился во дворец. Вошел в покои и важно, как хан, поздоровался; учтиво, как ханша, поклонился. Сел Далай Баян-хан в сандаловое кресло и спросил:
— Чей ты будешь и куда путь держишь?
— Я сын старика Таряаши, зовут меня Гуун Сээжэ. Живу я на другом берегу моря, — ответил молодец. — Приехал осмотреть силки, поставленные еще моим отцом.
— Ах, вот про какие силки ты вспомнил! — хлопнул себя по бокам удивленный до крайности хан. — Как же, как же, знавал я в молодости метко стрелявшего и выпивавшего в меру Таряаши с того берега. Мы с ним частенько бывали вместе на облавной охоте. Однажды, гордые и задорные, мы обменялись на радостях кушаками. И теперь ты приехал за невестой. Нечего сказать, хорошая добыча попалась в силки, расставленные твоим родителем!
Отбросил хан чашу с густым чаем в сторону, вздулись его желваки, и проговорил он сквозь зубы:
— Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека — во время испытаний.
И хан обратился к своему первому батору[73] Улану:
— На третий день после рождения моей красавицы дочери Дангир Шара я приказал заколоть трехгодовалого бычка и завялить его. Пусть слуги сварят сушеное мясо.
Под присмотром батора Улана сварили слуги сушеное бычье мясо, разложили на десяти больших деревянных блюдах. Взялись за каждое блюдо по два человека и поставили угощение перед гостями. И сказал тогда хан:
— Ну, молодцы, пришел черед показать удаль да сноровку. Пятнадцать лет вялилось это мясо, стало оно тверже камня. Вам же предстоит угостить всех собравшихся сегодня во дворце, чтобы каждому досталось по кусочку говядины с большой палец
