Эволюционер из трущоб. Том 6 - Антон Панарин
Издав пронзительный визг, летун попытался разжать когти и сбросить меня вниз. Увы, теперь мы были связаны, пока земля не разлучит нас. Моя куртка задубела и примёрзла к лапе существа.
— Ща-а-а… — прохрипела птица и застыла, словно статуя.
— Зараза! — выругался я, понимая, что нас ждёт жесткая посадка.
Ветер свистит в ушах, обжигает лицо, а мы несёмся прямиком в небольшой лесок, заполненный голыми деревьями. На такой скорости смерть неминуема. Знаете, в жизни порой случаются моменты, когда на выбор у тебя есть всего два варианта. Плохой и очень плохой. Как вы догадались, очень плохой — это продолжать лететь вместе с тварью навстречу лесу.
А плохой — это сделать прыжок веры. Я отменил заклинание заморозки и плоть твари стала медленно оттаивать. Сперва разморозились лапы. Получив свободу, они тут же отпустили меня. А подо мной высоты всего ничего, метров пятьдесят, если упаду на мягкую травку или кустарник, то обязательно… Да сдохну, конечно. Поэтому:
— Мимо-о-о! — выкрикнул я, падая вниз.
На моём плече появился мимик, обвил меня щупальцами, словно спрут, а после выбросил в стороны четыре отростка, похожих на едва оперившиеся крылья. Мы, конечно не полетели, зато скорость снижения немного замедлилась и превратилась в контролируемое падение. На всех парах мы влетели в лес. Ветки хлестали по лицу, заставляя прикрывать глаза единственной уцелевшей рукой, а потом…
Потом мы врезались в низкорослую берёзу. Хрустнув, она сломалась пополам, и мы полетели на землю вслед за ней. Земля-матушка приняла меня в свои объятия как родного. Сперва я отбил все потроха, упав на земляную кочку, после меня отбросило в лужу, а в финале я услышал хруст ломающихся деревьев и прощальный вой птички, упавшей в сотне метров впереди.
— Помощь? — спросил мимик, став моей копией, и протянул руку.
Я бы с радостью поднялся, вот только сейчас я судорожно пытался сделать вдох. В груди горел огонь, я сипел и кряхтел от натули, но лёгкие сопротивлялись, как могли. И наконец-то столь желанный воздух ледяным потоком хлынул по моей носоглотке. Дышать было больно, но то, что я ещё жив, уже хорошо. А раны — это ерунда. Регенерация быстро поставит меня на ноги.
Я протянул Мимо руку, но она повисла, словно тряпка, пропитав куртку кровью. Перелом, ещё и открытый. Класс… Кстати, я заметил, что было больно, но не настолько, чтобы я потерял сознание. Видать, опыт поглощения тысяч доминант постепенно стал притуплять болевой порог.
Да, да. Не последнее место в этом вопросе имеет и доминанта Повышения болевого порога. Может, однажды я вообще перестану чувствовать боль. Я протянул Мимо правую руку, и он поставил меня на ноги.
— Ща-а-ар! Щара!!! — верещал летучий ящер впереди.
Через просветы облетевших деревьев я видел, как его крылья судорожно взмахиваеют, колыша ветки облетевших кустов, но тварь не двигалась с места. Может, застряла? Если так, то нужно её добить. Отозвав Мимо, я побрёл в сторону летуна так быстро, как мог.
Спустя пару минут увидел, что тварь, падая свалила пару деревьев, а после налетела на небольную осину, которая и прошила грудину существа насквозь. Ящер висел в трёх метрах над землёй, лупил крыльями, дёргался из стороны в сторону, но освободиться не получалось. Заметив меня, он удвоил усилия, от чего кровь из раны хлынула ручьём.
— Да уж. Паршивые у вас авиалинии. Даже лимонад в полёте не предложили, — усмехнулся я и подошел ближе.
Осмотрел осину, на которой повисла тварь, и пришел к выводу, что со сломанной рукой я туда точно не залезу. О том, чтобы прикончить летуна, я и вовсе молчу. Тогда остаётся лишь один вариант. Меч убрал в хранилище, а вместо него призвал Галину.
— Ну что, Галя? Гламурно громи. Но не эту образину, а ствол дерева. — Приказал я, кивнув на осину, и зашвырнул голема в ближайшее дерево.
— Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! — орал голем при каждом рикошете от дерева.
Кора и сухие ветки разлетались во все стороны, смешивались с первым снегом и падали на землю. На стволе осины сперва появились вмятины, потом выщербины, а через минуту дерево и вовсе рухнуло. Кстати, к моменту падения осины летун практически подох. Из-за постоянной тряски кровотечение усиливалось, в итоге прямо сейчас он лежал у моих ног, смотря в пустоту вертикальными зрачками.
— Жаль, тебя нельзя приручить. Я бы с радостью полетал на тебе при других обстоятельствах, — сказал я и выстрелил ледяной иглой в приоткрытую пасть твари. Существо вздрогнуло и обмякло.
Окинув Всевидящим Оком тушу твари, я заметил, что Слеза Мироздания располагается немногим выше ствола осины, застрявшего в груди летуна. Руками я деревяшку, конечно, не вытащу, но мне это и не нужно. Подойдя ближе, положил руку на ствол дерева и перенёс его в хранилище, после чего сбросил ствол слева от себя. Послышался хруст, а тело вновь пронзила резкая боль.
Перевёл взгляд на сломанную руку и увидел, что она мелко подрагивает, как будто кости вправляются осколки костей становятся на место. Вместе с этим захотелось есть. Отличный признак. Регенерация работает. Аккуратно я запустил правую руку в рану на груди ящера и извлёк оттуда окровавленный кругляш, тускло излучающий серебряный свет. Эта штуковина мне пригодится и довольно скоро.
«Обнаружен образец ДНК. Желаете ознакомиться?» — послышался вибрирующий голос Ут.
— Да, да. Ознакомимся. В более спокойной обстановке, — отмахнулся я.
Положил руку на шершавую чешую ящера и отправил его в хранилище. Уверен, за такого Шульман даст отличную цену. Жаль только, грудина пробита насквозь, если бы не это, мы бы могли озолотиться, ведь подобных существ торговцу вряд ли доставляли. Во всяком случае, в целом виде. Осмотревшись, я побежал в обратную сторону. Сломанная рука ныла, но это было неважно.
Я смотрел вдаль с помощью Всевидящего Ока, и увиденное меня встревожило. Высоко в небе кружились семь гарпий, а на земле светились синим шесть точек, четыре из которых лежали на земле и лишь две возвышались над ней. Сердце сдавил страх. Кто-то из ребят ранен? Или погиб…?
Нет, не может быть. Это же всего лишь гарпии. Два десятка разъярённых гарпий… Я собственными глазами однажды видел, как они подняв над землёй жертву, разорвали её в клочья. А вдруг…
Ноги сами обой понесли меня по опавшей листве, по
