Разорванное небо - Максимилиан Борисович Жирнов
Я пришел в полный восторг:
– Боекомплект есть! Посмотрим, чем у вас можно заправиться!
По мере того, как мы подъезжали к пузатому, выкрашенному серебрянкой хранилищу, хорошее настроение понемногу испарялось: запах авиационного керосина невозможно спутать ни с чем.
– Стоп! – сказал я. – Вы не пытались заправлять «Скайрейдер» горючим из цистерны?
Фернандо остановил машину.
– Хотели, – признался он. – Я убедил этого не делать. Наверное, кто-то перепутал и залил в цистерну для авиационного топлива керосин. Но, может, он подойдет?
– Нет. Керосин – горючее для реактивных самолетов.
Подавленные, мы вернулись в бункер. Камил побарабанил по столу пальцами:
– Значит, нет бензина? Автомобильный не подойдет? Нас им снабжают через границу.
– Разве что мы захотим убить в хлам движок. «Скайрейдер» не переварит даже обычный авиационный бензин. Нужен особый, с антидетонационными присадками.
Камил задумался:
– Милях в тридцати отсюда был маленький аэродром. Там… местные мажоры устраивали авиационные гонки. Наверняка что-то осталось. Автоцистерна у нас есть.
– Разве аэродром не бомбили? – удивился я.
– Его сразу заняли американцы. Использовали, как вспомогательную площадку.
– Тогда верю. Пока мы будем добывать бензин, подготовьте боеприпасы. Оттяните вертолет в сторону, но к «Скайрейдеру» не притрагивайтесь.
– Ты никуда не поедешь! – Камил стукнул кулаком по столу. – Не хватало нам потерять пилота!
– Вы едва не заправили самолет керосином, – съехидничал я. – Вряд ли кто-нибудь из вас разбирается в сортах авиационного топлива. Мне придется отправиться в экспедицию… на трофейном «Хамви». Уж больно в нем хорош климат-контроль.
– И я! – подала голос Мэри. – Водителем.
– А ты сиди дома. Не хватало нам еще и тебя охранять! Может статься, нам придется отстреливаться! Может, я вообще не вернусь…
Зря я это сказал. Мэри страшно посмотрела на меня и сказала:
– Я с тобой. И не пытайся меня отговорить.
Глава 8. Топливо
Мы выехали утром. Я накинул пропахшую потом гавайку, наскоро перекусил мясными консервами с горячим чаем и захлопнул за собой бронированную дверь «Хамви». Еще немного, и я смогу поставить мою несчастную рубашку на тумбочку в качестве средневекового панциря.
Мэри сосредоточенно вела машину. Взгляд ее внимательных глаз цепко скользил по дороге. Хрупкие и нежные руки легко и умело управлялись с почти пятитонным броневиком. Фернандо стоял в башенке за пулеметом и показывал дорогу.
Озерца миражей расплылись на горячем черном асфальте. «Хамви», довольно урча дизелем, выскочил на шоссе и помчался среди поросших дикой травой полей. За нами, изрыгая клубы черного дыма, плелась автоцистерна.
– Мэри! Не гони лошадей! – крикнул я жене. – Притормози. Наши друзья не успевают. Я и не думал, что ты справишься с тяжелой машиной…
– Это легко, когда есть гидроусилитель. А если добавить автоматическую трансмиссию, то поездка становится на редкость приятной, – супруга немного сбросила газ и улыбнулась. Мне показалось, будто в салоне вспыхнуло маленькое солнце.
Через полчаса мы свернули на пыльную грунтовую дорогу. Она все время забирала в сторону, потом прямой серой лентой пошла петлять между поросших редкими кустами пологих холмов.
«Хамви» выскочил на плоскую зеленую равнину. Наверное, когда-то здесь было что-то вроде охотничьих угодий или природного парка развлечений. Если не считать дороги, я не увидел никаких следов человеческой деятельности: только рощи среди буйной дикой травы, да удивительно чистые озера… нет, скорее, пруды с отражающейся в них густой синевой неба.
Аэродром открылся внезапно: только что дорога шла среди почти ровных рядов неизвестных мне раскидистых деревьев, и вот уже сквозь ветви маячат серебристые купола бензохранилищ.
Авиационный бензин разных сортов различается октановым числом и маркируется цветом: в горючее добавляется специальный краситель. Я открыл сливной краник и сцедил немного топлива в бутылку. Не то. Может, мне повезет у следующей цистерны?
На дно бутылки полилась пурпурная жидкость. Я втянул в ноздри аромат этилированного бензина и заорал Фернандо:
– То, что надо! Давай своих амигос!
Несколько испанских слов я все-таки выучил, несмотря на полную языковую тупость.
Пузатый бензовоз, отчаянно дымя, подкатил к хранилищу. Из кабины выскочили два коренастых, похожих друг на друга, как близнецы, повстанца с лицами настоящих головорезов – Карлос и Ансельмо. Вряд ли я смог бы отличить их друг от друга, если бы не нашивки с именами на униформе.
Несмотря на зверский вид, работали они на загляденье четко и слаженно. Карлос размотал шланг. Ансельмо подобрал нужный штуцер и подсоединил его к заправочному патрубку. Загудел насос. Топливо хлынуло в автоцистерну…
– Стоп! – закричал я. Карлос выключил помпу. Фернандо, недоуменно подняв брови, подошел ко мне:
– В чем дело?
– Скажи амигос, пусть отгонят машину на другой конец полосы и сольют все, что накачали. Надо промыть цистерну. На всякий случай.
Бензовоз ловко объехал «Хамви» и остановился возле дренажной канавы. Ансельмо засуетился возле сливного патрубка. Наконец, автоцистерна вновь заняла свое место у бензохранилища. Загудела помпа.
Карлос внимательно следил за уровнем горючего. Как только емкость наполнилась, он поднял руку. Ансельмо щелкнул тумблером насоса и отсоединил штуцер. Я хлопнул повстанца по плечу: с такими друзьями я готов идти хоть на край света.
Едва амигос заняли свои места в кабине бензовоза, Фернандо схватил меня и швырнул на землю. Краем глаза я успел заметить два джипа и несколько солдат в панамах. Они открыли пусть не точный, но прицельный огонь.
Конечно, пули автоматических винтовок не пробьют стенки хранилища, но автоцистерна куда более уязвима. Несколько попаданий – и здесь будет сплошное море огня. И я прекрасно понимал: стоит нам с Фернандо приподняться хотя бы на сантиметр, нам поможет разве что воскресительная машина.
Отчаянное положение спасла Мэри. Она развернула турель и открыла беспорядочную пальбу. Разумеется, пули уходили то в небо, то в землю, но могучий гром крупнокалиберного чудовища заставил солдат Сазалара залечь.
Я бросился к «Хамви». Полсотни метров я пролетел быстрее, чем это сделал бы олимпийский чемпион по бегу. Впрочем, моя награда была куда ценнее медалей всего человечества, вместе взятых. Когда на кону стоит жизнь самого дорогого в мире человека, будешь лезть из кожи вон, рвать жилы, но сделаешь невозможное.
Я влетел в джип. Жена отпустила гашетку. Солдаты опомнились. Несколько пуль щелкнули по броне. По позвоночнику пробежал противный холодок.
– Ах! – вскрикнула Мэри. – Голова…
Супруга медленно опустилась на пол. По мертвенно-белой щеке стекала темная струйка.
Но сейчас у меня были дела поважнее: любое промедление подобно смерти. Я приложил палец к шее жены: пульс есть. Осторожно положил ее на сиденье, взлетел в башенку и нажал спуск. В лоток посыпались гильзы. Пули разорвали солдата, в руках которого темнела труба противотанкового гранатомета. От горящего светлым
