Марк Марциал - Эпиграммы

Пусть и земля и вода ласковы будут к тебе!

Не удивляюсь тому, что пьет воду, Катулл, твоя Басса;

Тем же, что дочка ее воду пьет, я удивлен.

Шестьдесят, Марциан, и даже на две

Больше жатв, полагаю, видел Котта,

Но и дня одного он не припомнит,

Чтоб ему надоело страсти ложе,

5 И, бесстыдно сложивши пальцы, кажет

Он на Симмаха, Дасия, Алконта.

А у нас, сосчитай-ка наши годы

И все те, что жестокой лихорадкой,

И недугом, и злою скорбью взяты,

10 Отделить от счастливой жизни надо:

Мы юнцы, а уж смотрим стариками.

Тот, кто Нестора век или Приама

Долголетним считает, Марциан мой,

В заблужденье находится глубоком:

15 Жизнь не в том, чтобы жить, а быть здоровым.

177

Та, что под звук кастаньет бетийских ходила игриво

И под гадесский напев ловко умела плясать,

Так что и Пелий-старик взбодрился б и муж бы Гекубы

У погребальных костров Гектора горе забыл,

5 Прежнего мучит и жжет Телетуса хозяина нынче:

Продал рабу, а теперь выкупил он — госпожу.

Воровством всем и каждому известный,

Сад один обобрать задумал Килик.

Не найдя же, Фабулл, в саду обширном

Ничего, кроме идола Приапа,

5 Чтоб с пустыми руками не вернуться,

Утащил самого Приапа Килик.

Я не ножом мужика неумелого вытесан грубым:

Славный стоит пред тобой домоправителя труд,

Ибо известнейший здесь Церейского поля хозяин —

Гилар на тучных холмах и перевалах живет.

5 Не деревянным кажусь со своим выразительным взглядом,

И не сгорит в очаге вооруженье мое:

Прочный пошел на него кипарис, и оно вековечно

Будет стоять, а ваял точно сам Фидий его.

Ты же, сосед мой, смотри почитай святого Приапа

10 И все четырнадцать здесь югеров ты пощади.

На среднем ложе кто лежит всегда первый,

Помадой трехволосый зализав череп,

И, рот разинув, ковыряет в нем спичкой, —

Обманщик, Эфулан: зубов во рту нету.

Если в подарок ты мне дрозда ль, пирога ли кусочек,

Бедрышко ль зайца пришлешь, или еще что-нибудь,

Понтия, ты говоришь, что лакомства мне посылаешь.

Лакомств таких не дарю, Понтия, да и не ем.

Тела священного страж и Марса в тоге хранитель,

Препоручался кому высшего лагерь вождя,

Здесь покоится Фукс. Мы уверенно скажем, Фортуна:

Этому камню теперь козни врагов не страшны.

5 Шею склоненную дак подставил под мощное иго,

И победителя тень рощей владеет теперь.

Раз ты бедней самого несчастного нищего Ира,

Раз ты моложе, чем был юноша Партенопей,

Раз ты бы мог одолеть и мощного Артемидора,

То почему ж тебя шесть каппадокийцев несут?

5 Всем ты посмешище, Афр, над тобой издеваются больше,

Чем если б голым гулять начал по форуму ты.

Так же смешон и Атлант верхом на карлике муле

Или же черный слон с черным на нем вожаком.

Чем же так ненавистны твои носилки, ты спросишь?

10 Коль ты умрешь, то тебя не понесут вшестером.

Славный пьяница Фрикс был крив, а зрячий

Глаз, мой Авл, у него всегда гноился.

Врач сказал ему Гер: «Смотри не пей ты!

Коль вино будешь пить, совсем ослепнешь».

5 Глазу Фрикс «будь здоров» сказал с усмешкой,

И, двенадцать налить велев стаканов,

Их подряд осушал он. Что же вышло?

Фрикс вина напился, а глаз — отравы.

Счастлив, а сумрачен ты. Берегись! Не узнала б Фортуна:

Неблагодарным тебя, Луп, она может назвать.

Были отправлены в дар, как новинка редкая, Цезарь,

Гордою нильской землей зимние розы тебе.

Но посмеялся садам фаросским моряк из Мемфиса,

Только столицы твоей переступил он порог.

5 Так велика была прелесть весны, благовоние Флоры,

Так велика красота Пестума сельских цветов:

Всюду, на каждом шагу, куда бы он только ни глянул,

Алой дорога была от переплетшихся роз.

Ты, принужденный теперь преклониться пред римской зимою,

10 Жатвы нам, Нил, отправляй, розы от нас получай.

Моешься ты, Харидем, будто ты на людей негодуешь:

Чресла подмывши, ты всю занял купальню собой.

Я б не хотел, чтобы мыл ты себе и голову здесь же.

Все-таки моешь? Беда! Лучше уж чресла ты мой.

Глянул, Руф, на меня недавно некто,

Как учитель борцов иль как торговец,

И, тайком осмотрев и тронув пальцем,

«Ты ли, ты ль, Марциал, — сказал, — тот самый,

5 Чьи остроты и шутки всякий знает,

Кроме тех разве, кто с батавским ухом?»

Усмехнувшись слегка и поклонившись,

Я не стал отрицать, что я тот самый.

«Что же плащ у тебя так плох?» — спросил он.

10 «Видно, — я отвечал, — плохой поэт я».

Чтоб с поэтом так больше не случалось,

Присылай-ка мне, Руф, плащи получше.

Сколько судьбою отец обязан заботам Этруска,

Столько ж обязан тебе, Цезарь, и тот и другой.

Молнии ты ведь отвел десницы твоей от обоих;

О, коль Юпитера гнев мог бы столь милостив быть!

Если подобен тебе верховный был громовержец,

Молнии редко его грозно метала б рука.

Может Этруск подтвердить, что была твоя милость двойною:

Он и поехал к отцу, и возвратился с отцом.

178

Хоть и здоров, а несут Филиппа, Авит, целых восемь.

Коль по тебе он здоров, ты помешался, Авит.

Вот без тебя и шестая моя, Руф Камоний, выходит

Книга, которой тебе не суждено увидать.

Каппадокия тебя нечестивая встретила мрачно,

Вместо тебя возвратив прах твой и кости отцу.

5 Осиротелая, лей, Бонония, слезы по Руфу,

И раздается твой плач пусть по Эмилии всей.

Что за прекрасная жизнь, что за краткий век прекратился:

Он всего-навсего пять видел Алфея наград!

Руф, постоянно мои наизусть приводивший остроты

10 И целиком повторять шутки привыкший мои,

Вместе с рыданьем прими стихи огорченного друга

И воскуренным вдали их фимиамом считай.

179

Сетии вина, снега госпожи и кубок за кубком,

Скоро ли вас буду пить без запрещенья врача?

Неблагодарен, и глуп, и дара такого не стоит

Тот, кто Мидаса богатств хочет наследником быть!

5 Жатвы пусть Ливии все берет себе с Термом и Тагом

И напивается пусть недруг мой теплой водой.

Пусть и боги и ты по делам воздадут тебе, Цезарь!

Пусть и боги и ты мне по делам воздадут.

Утром сегодня тебя я случайно по имени назвал

И не сказал я тебе, Цецилиан, «господин».

Вольность такая во что обошлась мне, ты, может быть, спросишь?

Сотни квадрантов лишен этой оплошностью я.

Позднею ночью себе потребовал вазу ночную,

Щелкнув пальцем, подать пьяный совсем Панарет.

Дан ему был сполетский кувшин, тот, что сам осушил он,

Хоть не хватило его даже ему одному.

5 Он добросовестно все вино в него вылил обратно,

Винохранилища груз весь возвратив своего.

Ты удивлен, что кувшин вместил все то, что он выпил?

Не удивительно, Руф: чистое пил он вино.

Есть у Геллии лишь один любовник.

Хуже то, что она двоих супруга!

Властью верховной священный закон преследует блудных

Бабников. Нынче, Зоил, радуйся: ты ни при чем!

Коль змея отчеканена Мироном

У тебя, Анниан, на чаше, ты же

Ватиканское пьешь, — ты пьешь отраву.

Так от Таиды несет, как не пахнет валяльщика-скряги

Старый горшок, что сейчас был на дороге разбит,

Иль после случки недавней козел, или львиная глотка,

Или же кожа и шерсть драных за Тибром собак,

5 Или цыпленок в яйце, недосиженном курицей, сгнивший,

Или амфора, куда влили протухший рассол.

Чтоб эту вонь заглушить каким-нибудь запахом острым,

Всякий раз как она в баню, раздевшись, войдет,

Едкою мазью себя или уксусным мелом обмажет,

10 Или по нескольку раз гущей из жирных бобов.

Но несмотря ни на что, на все тысячи разных уловок,

Все ж от Таиды всегда той же Таидой несет.