Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин
— Товарищ майор, разрешите уточняющий вопрос? Мне просто легче вспоминать будет.
Осташев глянул пустовато-равнодушно:
— Ну, давай, рискни, попробуй.
— Старший лейтенант Василек, он, что, тоже вроде как потерявшимся числится?
— Вот сразу видно образованного человека, аж в десятый класс перешедшего. Прямо в суть, только наоборот. Где закончил героический путь наш товарищ Василек, и вы знаете, и мы теперь знаем. Никаких подозрений в предательстве и работе на врага у нас нет и быть не может. Собственно, во многом благодаря именно его действиям дивизия почти в полном составе вышла из окружения. Да и еще много чего он успел. Достоин высокой правительственной награды товарищ Василек. Пусть, к сожалению, и посмертно. Но вот кто и когда его командировал в Лиепаю, пока не ясно. Не совсем порядок у нас в делах, по причинам, неплохо тебе понятным.
—Э… это да. Война. Но вообще-то я думал, что Василек, он… ну, вроде как из вашего ведомства. А летчик, потому что засекреченный.
— Так, товарищ Серый, ты осознаешь, что и разговор у нас строго засекреченный? На всякий случай напоминаю, парень-то ты и так догадливый. Так вот, да, имелась догадка, что мы с Васильком коллеги из соседних, условно говоря, отделов. Может так оно и есть, у нас люди погибли, часть связей утрачена. Но остаются загадки и несоответствия. Давай-ка повспоминай: кто и откуда родом был наш Василек?
— Ну, Москву он точно знает… – Серега принялся усиленно вспоминать, но не особо преуспел…
Минут через десять майор глянул на часы и с сожалением констатировал:
— Подтверждаешь мои догадки, но не более. А меня время поджимает.
— Виноват, товарищ майор, но мы же тогда больше были «ехать-бежать-передать-срочно». С командиром только за перекусом словом перемолвишься. Вы, наверное, с Васильком больше беседовали.
— Мы, знаешь ли, тоже не «за жизнь» разговоры вели, а по текущей обстановке. Припекало. Вот жаль, что с вашим Яном так вышло. Поговорить бы с ним. Он родственник Линды, мог и от девушки что-то слышать. Люди в романтическом настроении склонны и о себе говорить.
— Товарищ майорррр! Во-первых, Ян с Линдой просто были соседями. Во-вторых, не было у Василька с Линдой никакого романтического романа! Когда им было-то?
— Не полыхай осколочно-фугасным. Я про романтическое настроение сказал. В нем, как, кстати, и в подобном романе, ничего дурного нет. Наоборот, тут позавидовать можно. Тут ты еще не дорос. Ладно, возвращаясь к делам чисто семейным. К твоим. От матери когда вести были?
Вот все знал майор Осташев. Чему тут удивляться, понятно же. Но Серега все равно вздрогнул.
— До войны письмо приходило. Сидит она. Не так много осталось.
— Писал ей?
— Нет. В Москву писал, тетке, так и оттуда ответа нет. Чего уж в даль-то писать, все равно не дойдет.
— Наладится с почтой. Напиши. Мать – она одна. А насчет срока… люди порой ошибки делают. Ничего страшного, выйдет с чистой совестью. Там сейчас даже спокойней, чем здесь. Да и статья такая… слегка смешная.
— Так уголовная же! Вот как хотите, а ошибка это! Вы мою маму не знаете, ну какие у нее хищения могут быть?!
— Приговор есть приговор, Васюк. Лишнего не накручивай, ты парень умный. Вообще я хотел тебя к нам забрать. Толковые люди нужны. Но с анкетой твоей, конечно…
— Ну да, у меня же еще и отец. Тоже сильно сомневались, всё расследовали… – Серега тяжко вздохнул.
— К отцу твоему у органов претензий нет. Трагический случай, исчез человек в горах. Бывает, к сожалению. Геологи – они тоже вроде разведки, порой уходят и не возвращаются. Смелые люди.
— Трусами нас – Васюков – еще никто не называл, – заверил Серега.
— Верю. А вот что, ранбольной, ты что дальше думаешь делать? Как Родине служить?
Серега изумился:
— Как «что делать»?! На фронт. Вот же они – немцы. Под самым Ленинградом.
— Доктор говорит – на фронт тебе еще рано. Ранение специфическое, везучий ты парень, но спешить к полноценной фронтовой службе противопоказано. В училище пойдешь?
— В какое?
— Гляньте, он еще перебирать будет. В какое Родине нужнее, в такое и пойдешь.
— Я не в том смысле. Меня в летное, наверное, не возьмут. Я же с дыркой, по здоровью не пройду. Там же медкомиссия строгая.
— В летное действительно, тебе не особо рекомендовано. Что-нибудь земное подберем. Армии сейчас толковые командиры позарез нужны. В общем, идешь в училище. Направление получишь, с медкомиссией уладим. Жди и выздоравливай.
— Понял, товарищ майор, – Серега пожал протянутую ладонь Осташева. – Успеха вам.
— И тебе того же, Васюк. Вот еще что… если о Васильке что-то полезное вспомнишь, передай через начальство, не стесняйся. Позывной назовешь – до меня доведут. Важная это история, весьма важная. Понял?
Серега заверил что понял, запомнил пароль из пяти цифр. Вышли в коридорчик, где дожидались уже аж трое медработников, включая и изнывающего хозяина кабинета. Тут майор Осташев неожиданно во всеуслышание сказал:
— Еще раз благодарю от лица командования, товарищ Васюк! Вся ваша группа представлена к наградам. Видимо, получите медали и ордена, когда чуть полегчает, обстановка сейчас сами знаете – напряженная.
— Так точно, напряженная! – не особо умно отрапортовал Серега, еще раз пожимая майорскую руку
Добрел до своей койки ранбольной Васюк, улегся осторожно и принялся думать. Соседи пытались додолбить кроссворд, но что нам «название крепости в испанском городе Толедо», когда этакие секретные загадки проявились? Кем же был старший лейтенант Василек и что он такого наделал, раз о нем и через три месяца войны не забыли?
Много и умело спрашивал майор Осташев. Профессионал. Серега знал, что частенько в точно поставленном вопросе содержится изрядная часть ответа. Но тут не тот случай. Очень немногое стало понятно товарищу Васюку. В общем-то, ясно, что часто вспоминает группу капитан, уже ставший орденоносным майором. И не только из-за толковых действий спецсвязи, но и по красивому имени, весьма в память западающему. Живую-то первую Линду действительно забыть трудно. Майор-то он, кстати, не такой и старый, ему чуть за тридцать.
Серега украдкой потрогал повязку на грудном «входящем». На спине «выходящее» покрупнее, но говорят, ничего страшного – окончательно затянется,
