Майкл Мортимер - Тайна девичьего камня
Соландер остался один на носовой части правой верхней палубы и стал пристально вглядываться в песчаный берег, который теперь виднелся как широкая белая полоска, которую окантовывали темно-зеленые деревья и огромный светло-голубой небесный купол.
Он сел на корточки и снова потрогал оба ископаемых камня прямо через грубую льняную ткань. Он ощупывал ткань пальцами и, наконец, нашел его, камень с маленьким острым торчащим вперед отростком.
Держа его твердый крепкий конец, он что-то почувствовал и немедленно отнял руку.
Поспешно открыв экскурсионный мешок, он достал оттуда первый камень, снова поднес руку к отростку и опять дотронулся до него пальцами.
Он… — нет, это просто невозможно. Он ударил себя по лицу и сплюнул, громко говоря самому себе:
— Даниель Карлс Сон Соландер, Эйебюн, Бьёрклунда соккен, Питео, старый город.
Совершенно точно, подумал он, никакого сомнения. Он в здравом уме.
Чрезвычайно медленно он еще сильнее сжал маленькое симметричное окончание отростка.
И почувствовал это снова. Он несколько раз моргнул, укусил себя за язык и скороговоркой проговорил самому себе свое имя, а по спине опять пошла дрожь.
Отросток немного дернулся. Потом еще раз, сильнее.
Отросток на камне двигался взад-вперед в сжимающей его руке Соландера.
21
Ида дрожала. Она села на матраце. Матрац был в пятнах, весь рваный и слегка пах плесенью. Она осторожно подошла к маленькой двери и медленно, без единого звука открыла ее.
На кухне было тихо, и Ида крадучись бесшумно спустилась по лестнице. Там сидел Лассе со спущенными подтяжками и слушал радио, четвертую программу. Увидев ее, он кивнул.
— Тебе нечего бояться, — сказал он, — это был общий полицейский обход.
Он поставил перед ней кофе и корзиночку с нарезанной сдобой, показав на стул, на котором лежала груда немодной девчоночьей одежды. В маленькой спальне рядом с кухней виднелся письменный стол, на нем стоял радиопередатчик.
— Полицейские сказали, что я ближайший сосед девушки, которую разыскивают за убийство. Знаешь, что я ответил?
Ида покачала головой.
— Что я клал на них с прибором.
Он слегка постучал кончиками пальцев по столешнице.
— Твой «вольво» я поставил в сарай, а потом сровнял землю трактором. Теперь там ничего не видно. Полицейские убрались, сейчас все спокойно. Совсем не странно, что они так быстро нашли адрес Альмы. Именно это и можно было ожидать. Они выяснили, откуда ты. Вот, возьми бутерброд с сыром.
Она села и посмотрела в окно, на востоке начинало светать.
— Но они сидят и сторожат на вашей лестнице, — продолжал Лассе. — Я ходил гулять сегодня утром и увидел их в гражданской машине.
— Ты говорил с Альмой последнее время? — спросила Ида, сделав глоток горячего кофе.
— Нет, толком не говорил. Иногда она бывает здесь подолгу, а потом мотается туда-сюда. Думаю, сейчас она за границей.
— Да. Она в Москве.
— Вот как? Да, летом она поговаривала о том, что снова поедет в Россию. Там должно было произойти нечто особенное, должны были открыть какие-то архивы, так она говорила.
— Я разговаривала с ней вчера.
Лассе поднял глаза.
— Правда? И что она сказала?
— Мы не успели договорить, она очень расстроилась из-за Лобова. Но она надавала мне массу инструкций. И нам больше нельзя ей звонить.
— Да, сейчас нам вообще нельзя никому звонить, — сказал Лассе. — Ты ведь выключила свой мобильник?
— Его украли. Своего мобильника у меня больше нет. Я одолжила телефон у одной из своих приятельниц, но он выключен.
— Хорошо.
Какое-то время они молчали.
— Эта та приятельница, которая снабдила тебя рацией?
— Да. Марина.
— Ловко.
Ида кивнула.
— А что на самом деле случилось вчера в Стокгольме? — спросил Лассе.
Она вздохнула и уставилась в пол. Ей вспомнились слова: «Место, где Божий гнев никогда не стихает…»
— Давай попозже, ладно? — предложила она. — Я даже думать об этом не в состоянии.
— Конечно, — согласился он. — Ну какой из тебя убийца.
Ида просто посмотрела в ответ, не говоря ни слова. В голове крутились многочисленные эпизоды вчерашнего вечера в Ратуше.
— Это так ужасно. Он только…
— Значит, ты была там? Ты встречалась с ним, с Лобовым?
— Да.
Она еще немного подумала.
— Он знал Альму. Когда я ей позвонила, она только и успела сказать, чтобы я ехала в охотничий домик. Честно говоря, я совершенно не понимаю, что происходит. Кто-то пытался в меня стрелять и…
— Стрелять в тебя?
— Да!
Она посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что он притворяется, что на самом деле он знает гораздо больше.
Не вставая со стула, он повернулся к комоду за своей спиной и большим кулаком вытащил самый верхний тяжелый ящик, откуда извлек конверт.
— Да, кстати. Альма кое-что тебе оставила, несколько недель назад.
Он открыл конверт. В записке было три слова:
«ЕСЛИ БУДЕТ ПЛОХО».
Из конверта Лассе достал новенький серебристый ключ. Ида взяла его.
— Как я понимаю, — произнес он, — это ключ от…
Они переглянулись.
— Охотничьего домика, — закончила Ида.
— Именно. И по-моему… сейчас уже достаточно плохо, чтобы ты его получила.
Ида опять кивнула, крепко сжала ключ, откусила кусочек бутерброда с сыром и долго смотрела на зубчатый профиль блестящего металла.
— Нам надо добраться до домика. Чтобы побольше узнать.
Лассе опять запел себе под нос.
— Пожалуй, там безопаснее, чем здесь. Но мы не сможем остаться там надолго. И до того, как мы отправимся в путь, тебе следует кое-что узнать, — добавил он.
— Вот как, и что же это?
Он долго смотрел в окно.
— Это длинная история, — начал он и откашлялся.
— Ну, давай же.
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Мы поговорим об этом, когда ты там побываешь. Сегодня вечером. О’кей?
22
Ида спрятала свинцовую шкатулку и письмо от Лобова в черный мешок. Она переоделась в чистую футболку, свитер и теплую куртку и вынесла две Марининых сумки за дом Лассе. Было обеденное время, но дневной свет едва освещал ели, только просачиваясь между стволами далеко на вершине горы. Скутер стоял наготове, и она положила сумки и мешок за сиденье. Поблескивал логотип «Окельбу» с отлупленными краями, и из алюминиевого капота раздавалось знакомое бульканье бензина.
— В домике наверняка есть какая-нибудь еда, — сказал Лассе.
Он постоял, осматриваясь.
— Должна быть. Иначе нам придется… Но я передумал, ты должна ехать одна.
— Это почему?
Он посмотрел через плечо, и она задрожала.
— По-хорошему мне надо бы ехать с тобой. Но я должен остаться здесь и следить за тем, чтобы сегодня больше никто не ехал в ту сторону. Полиция… мы были бы в лесу совершенно как в тюрьме. Без единого шанса. В течение дня мы должны время от времени посылать сигналы по радио, на всякий случай.
Ида обдумала ситуацию.
А что, если кто-то станет меня преследовать, когда я буду одна?
Казалось, Лассе прочел ее мысли.
— Туда можно добраться только по этой дороге. А кто ее найдет?
Она кивнула. Он прав. Маленький охотничий домик, насколько они знали, был никак не обозначен на большинстве карт округи.
Она попробовала ручку рычага управления, не полностью избавившись от страха.
Миранда? Нет, они никогда меня здесь не найдут, ведь жучка нет.
— Будь осторожна на первом участке пути, Идочка, — напутствовал Лассе. — Поезжай мимо охотничьей тропы, чтобы никакие полицейские в штатском тебя не услышали. И когда доберешься, не забудь сообщить по радио.
Ида кивнула, пытаясь вспомнить, когда она последний раз управляла скутером, может быть, как-то зимой пять-шесть лет тому назад?
Она одновременно испытывала и страх, и решимость.
Когда двигатель набрал обороты, она настроила передачу и коротко помахала Лассе, а потом с напряженными руками и прямой спиной отправилась через хвойный лес на север.
Через несколько километров по лесу открылась Прогалина.
Так они с бабушкой назвали это место, прогалина у подножия горы Эдабергет, и ручей с тем же названием. Как обычно, водоем был запружен семьей бобров, которые, похоже, передавали свою хижину по наследству из поколения в поколение. Занесенная снегом образовавшаяся запруда тихо стояла над охотничьим домиком, полностью загораживая водный проток, так что обрыв, который некогда наверняка был водопадом, теперь высох и зарос побегами и кое-где горной березой, пустившей корни через расщелину. Но под домиком, как обычно, быстро текла не скованная льдом вода, и Ида вспомнила, как в детстве всегда любила здесь купаться. Ида поняла, что не была здесь страшно давно, она по-прежнему помнила, как бабушка снимала с себя всю одежду, входила в воду, а большие плоские белые груди качались на волнах.
