Баба Яга спасает мир - Анна Каракова
– Раз эта машину здеся – то и дедонька тута, сердцем чую.
Они поднялись по ступенькам и дёрнули дверь. Та не поддалась.
– Закрыто... – удивлённо протянула Марья.
– Точно! Заперто! – расстроилась Катька.
– Сегодня разве понедельник?
Катька в неведении пожала плечами.
– Да нет же! Пятница, – сама себе ответила Марья. – Странно. Но ничего, это проблема поправимая.
Она сняла с шеи бабушкино наследство – кулон в виде ключа. Показала Катьке:
– Вот этим откроешь любую дверь.
– Покажь-ка! – раздался за спиной незнакомый женский голос.
Марья вмиг спрятала ключ в кулаке, обернулась.
Рядом стояли двое – неряшливо одетая во всё зелёное тётка с волосами, похожими на мочалку из болотной тины. И мальчик. Обычный современный пацан, но только с розовым пятачком вместо носа и острыми поросячьими ушами, поросшими мягкой щетинкой. В руках он держал авоську с продуктами.
– Заколдованный... – высунула мордочку спрятавшаяся было Катька.
И ткнула в Сеньку пальцем – прямо в пятачок.
– Отстань! – отмахнулся тот. – Чего надо?
– Ой, девка! Домовушка! – восхитилась Кикимора. – Ты такая откель?
Катька немедленно спряталась Марье в рукав. Кикимора перевела настороженный взгляд на девицу.
– Простите... – промямлила та. – А вы тоже? Из наших будете?
Кикимора смерила Марью сердитым взглядом:
– Из каких ещё «из ваших»? Мы сами по себе!
Но любопытство взяло верх:
– Ты-то сама! Кто ещё такая?
– Марья... Искусница я. Мне про это бабушка Ядвига... то есть Баба Яга... объяснила.
– Ягодка наша! Бабунечка! Ты её видала? Где она? Что с ней? – заволновалась Кикимора.
– Кажется, она сейчас здесь, в музее, – сказала Марья, дёрнув запертую дверь. – И... похоже, ей грозит опасность.
– Ох ты батюшки, ох ты матушки! – закудахтала Кикимора. – Что делать-то? Как помочь? Не понима-аю, я, глу-упая, не ве-едаю-ю!
Она принялась было рвать болотную паклю на собственной голове, но тут из тучи над музеем шарахнуло так, что все присели.
Гром, прокатившийся над их головами, был похлеще свиста Соловья-разбойника. Показалось, что кто-то неведомый схватил небо обеими руками и хорошенько встряхнул, оглушив всё вокруг. Эта адова музыка раскатилась до горизонта мощными волнами.
Кикимора вжала голову в плечи:
– Ох, не к добру это-о...
– К добру или нет, не важно! – рассердился Сенька.
Ох уж эти женщины! Сплошные эмоции, никакого толку. Он повернулся к Марье:
– Извините, вы, кажется, дверь собирались открыть?
Марья кивнула. Дрожащими руками попыталась вставить ключ-кулон в замок. Ничего не получилось: ключ не поворачивался, дверь не открывалась.
– Можно я? – спросил Сеня.
Он подналёг на дверь, стараясь провернуть ключ. Но нет. Не вышло.
– Это я должна! – подала голос Кикимора. – Ключик-то не простой, нашенский, волшебный!
Сенька без слов отошёл от двери. Кикимора поплевала на лапы, взялась за ключ... Ничего.
– А дедунька не так говорил... – высунула мордочку Катька. – Он говорил...
– Чего зря языком молоть? Показывай! – прервал её Сеня. – Времени нет!
Катька кивнула. Взялась за ключ, вытащила его из замка. И осторожно постучала им по двери три раза.
– Ну и что? И ничего! – дёрнул дверь Сенька.
А та вдруг взяла – да и открылась...
Глава 18
Как это – жить всегда?
В нижнем зале музея посреди костей и черепов валялись друг супротив друга Яга и Кощей. Гром, потрясший здание, свалил обоих с ног, расшвырял по полу.
Оба незаметно потирали ушибленные места. И не торопились подниматься.
– Ой, что-то сомлела я, – первой призналась в слабости Баба Яга. – Голову кружит. Поясницу ломит. И нога костяная ноет...
– От суставов лучшее всего хвощ помогает, – проскрипел Кощей, как старый самовар.
Он устроился поудобнее, хрустя своими ржавыми латами, опираясь на рукоять древнего меча.
– Хвощ?! Да ты сдурел, старый?! – возмутилась Яга. – Поучи меня ещё!
– Тебя поучишь, дуру! – парировал Кощей. – И раньше никого не слушала, и сейчас.
Баба Яга, отдыхаючи, вытянула перед собой костяную ногу.
– Признавайся, чем Ваньку сманил? – устало произнесла она.
Кощей усмехнулся:
– Тем, что ты смертным запрещала брать!
Яга охнула:
– Неужто молодильным яблоком? И всё?!
Кощей глянул на неё с превосходством:
– А что ещё надо-то? Смертным? Людишкам? – он покачал головой, удивляясь. – Ты же сама тыщи лет прожила! Неужто ничего не поняла?
Баба Яга поморщилась, не желая признавать правоту Кощея.
Оба молчали. Оба вспоминали. Всякое разное...
...Как давным-давно за морем-океаном, островом Буяном, посреди болот поганых да лесов дремучих разыгралась нешуточная битва. Встретились на поле брани Иван-царевич и Бессмертный Кощей.
Устав бороться на мечах, помчались они друг за другом. Впереди Иван, сжимая в руке утку, заполошно бьющую крыльями. Кощей – следом, закованный в железо по самую макушку. Злодей тянул вперёд костлявую руку, от которой во все стороны летели искры да молнии.
Видел Иван-царевич: устал Кощей. Сердце радостно встрепенулось: «Справлюсь с тобою, злыдень проклятый!» Но рано он радовался. Его конь вдруг взвился на дыбы, ужаленный молнией, и грохнулся наземь. Иван кубарем выкатился из седла, а утка вырвалась из руки и улетела.
Вдруг откуда ни возьмись появилась деревянная кадушка с Бабой Ягой:
– Иван, лови!
Царевичу прямо в руки упало яйцо.
– Отдай! Моё-ё! – взвыл Кощей.
Иван с силой сжал скорлупу. В пригоршне у него оказалась игла – острая, злая.
– Нет тебе пощады, злодей, – возвестил Иван. – И не будет!
– Не-е-ет! – завопил Бессмертный.
Иван его не слушал. Взялся за концы иглы и выгнул её в дугу.
Та не сломалась.
Иван Додоныч согнул её в другую сторону.
Опять не получилось!
Кряхтел Царевич, пыхтел, утирал пот со лба, пока не разломил иглу о колено.
Грянул тут гром, засверкали молнии. Кощей повалился наземь, задёргался в конвульсиях, перестал дышать. Умер, значит.
На ступе подлетела Яга, протянула руку:
– Отдай то, что моё! Как договаривались!
Иван вложил в костлявую ладонь Яги сломанную иглу – обе половинки. Ступа взмыла вверх, улетела. Иван сидел, обессиленный. Ни ногой, ни рукой пошевелить не мог.
Тут из груди Кощея вылетел сгусток энергии – мрачный клубящийся чёрный шар. Кощей вдруг сел, покашливая.
Царевич остолбенел: как такое может быть?!
– Ты чего?! – спросил он Кощея. – Ты же умер!
– Не совсем,
