Пожарский-2 - Владимир Олегович Войлошников
Я аж остановился:
— А флот Рюриков куда дели? Тоже в Великую войну сгинул?
— Так и есть. Те куски, что из оплавленных скал выковырять удалось, по музеям да по коллекциям разобраны. Честно тебе скажу, ловить там нечего.
Ядрёна-Матрёна! Редкость теперь, значит. А ведь летающая лодка Демигнисовых едва превышала размерами автомобиль и по грузоподъёмности не шла ни в какое сравнение с дедовыми драккарами. А с другой стороны посмотреть — наверняка, она быстрее и маневреннее. Между прочим…
— Прикинь-ка, Кузьма: скорость лодочки ты видел. За сколько она до Астрахани допилит?
— Я бы часов пятнадцать дал, это если на максималках, — прибросил Кузя.
— А на средней — и все двадцать. Это ж насколько Ванька домой едет? Если только спать по дороге, тогда хоть резон есть. Хотя-я-я… раз уж Демигнисовы столь рачительны, что смогли летающую лодку уберечь да соблюсти в рабочем состоянии, не исключено, что и портал универсальный заначить смогли, а? Такой, в строго заданную точку, чтоб любой мало-мальский маг открыть мог. Вылететь за город — да в прореху и скакнуть. А если маленький вход-выход, можно экипаж на заимке оставить, а самому проскользнуть.
— Сомневаюсь я. Куркули они, конечно, известные, но чтоб этакий секрет в тайне содержать, да никто хоть полсловом не проболтался?
— Любопытный, всё же, род, однако. А чем занимаются?
— Вроде, рыболовством. Заводы у них: икру солят, осетров коптят.
Дело не хуже других, но не алмазные горы. Ладно, посмотрим.
ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ…
И хорошо я сделал, что не пошёл ни на какие гулянки. Первым делом Фёдор предъявил мне шесть лучших предложений по вкладу серебра.
— Извольте видеть, ваша светлость, самый высокий процент предлагает «Кавказский товарищеский банк», но репутация у них не самая чистая.
— Сам что посоветуешь?
— На мой взгляд, лучшим вариантом будет «Сибирский золотопромышленный». Этот банк на хорошем счету у многих семей, и даже государь его услугами пользуется.
— Значит, и мы согласимся. Договорись на завтра — в восемь тридцать мы подъедем, да машину для серебра организуй.
Знаю, что суббота, утро, но ради кучи денег банкиры и не на такие жертвы готовы.
От серебряных вкладов перешли к землям, людям и налогам. Голова у меня от вылезших подробностей пошла кругом. Бумажки, документы, проценты такие-сякие-разные…
— Слово моё, Фёдор: всё должно работать как следует и меня не колыхать! Если потребно — ещё людей найми, без избытка, но и без недостачи.
— Тут, ваша светлость, сложность ещё в чём: все имения в разных уездах находятся, одного управляющего никак не поставить. Зато большие. Тут и разные хозяйственные угодья, и заводики числятся. По-хорошему, ехать надо своими глазами посмотреть да проверить.
— Думай, Федя, у тебя голова большая. Если всё сложится, в следующую пятницу с вечера и двинем. С обзорным, так сказать, визитом.
— По Суздальским землям у меня сомнения большие.
— Что, опасаешься, как бы не обчистили нас?
— Да людей бы тихой сапой с земли не вывели.
— Проверим. Если что, я ж и повторный счёт могу предъявить. Теперь вот что. Супружница твоя рассказывала, что мы в госпиталь приходили?
— Очень сдержанно.
— А вот зря. Пусть с тобой поговорит, пока нигде на сторону не высказалась. Далее хочу сказать: мысль моя по поводу флигеля укрепилась, будем приёмную делать. Как только в большой дом переезжаем — тут незамедлительно пусть работы начнут. И пару палат для лежачих организуют, коек на десять. Платить за приём Ирине я лично буду, вдвое против того жалованья, что она в госпитале получает. Спросишь у неё, какие вещи для больнички прикупить надо — всё обеспечь в лучшем виде.
— Слушаю, ваша светлость.
— И вот ещё что. Выясни мне про камнерезные мастерские. Фигуры нужны из чего-нибудь прочного — гранита, что ли. Крупные, в настоящий размер или даже больше — львы, волки и прочие звери хищные, можно монстров и тварей сказочных. Если готовое есть — я бы посмотрел. И заказать кое-что хочу.
— Завтра же сделаем.
— Да работников поторопи, хочу уже в большой дом переехать.
Неуютно как-то становится, а там всё-таки древние охранные щиты ещё живы.
Я отпустил управляющего, и сели мы ужинать. Кузя хвастался, как он сегодня хвост старому сопернику прищемил, а я всё крутил: на какую же большую фигуру Экскалибур затачивали? Выходит, есть кто-то, кого простым оружием не возьмёшь? А тут — так неожиданно Кузенька-сынок подвернулся и выскочку альвийского поломал. Какая незадача. Я усмехнулся, и тут Пахом меня спросил:
— Митька, а чего это Кузьма тебя батей кличет?
Кузя чуть плюшкой не подавился. Спалился где-то всё-таки! Так я и знал, что забудет…
— Так ить, — Кузьма проглотил неудобный кусок, — сколько лет я Пожарских не видел! А тут — последний! Да он для меня отец родной! Никого ближе в мире нет! А как на первого Дмитрия Михалыча похож, вы бы знали! Одно лицо…
— Балабол! — проворчал Пахом.
— Да пусть зовёт, — усмехнулся я. — Жалко тебе, что ли? Как ни крути, мы с ним родня по крови. Не могу ж я его дядей звать?
— По чину не положено! — сразу вставил Кузьма, и с этим доводом Пахом сразу согласился:
— Не положено, это точно. Старше главы рода никто не может быть.
— Ну и вот, пусть отцом зовёт, я не против.
На том дискуссия и закончилась.
Остаток вечера я строил узор для накопителя. Чтоб по моим нынешним силам, да с запасом — но небольшим, иначе фонить начнёт, любопытство ненужное к себе привлекать, а для мага это всё равно что запах еды для голодного. Не хочу, что в Академии на меня все с подозрением таращились, и так внимания к моей персоне — дальше некуда.
Узор получился сильно похожим на те накладки, которые я мальцом
