Молдавские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки
Над лесными чащами,
Над хребтами горными,
Над морскими волнами.
А потом опустился плавно на прекрасный остров, что посреди моря, и встал у одинокой избушки, обросшей кудрявым мхом, в ладонь толщиной, зеленым, как лягушка, мягким, как шелк.
Слез Белый Арап с коня и к великому своему изумлению увидел на пороге старуху нищую, которой он перед отъездом милостыню подал.
— Ну, Белый Арап, верно ведь, — сбылись мои слова? Что гора с горой сходятся, а человек с человеком и подавно? Узнай же, что я святая Пятница и что известно мне, какая беда тебя сюда привела. Во что бы то ни стало хочет тебя безбородый погубить, потому и послал за салатом в Медвежий сад. Только выйдет ему это когда-нибудь боком. Оставайся здесь эту ночь, а я обдумаю, как быть.
Обрадовался Белый Арап, поблагодарил святую Пятницу за радушие и заботу.
— Не я, а твое милосердие и доброта помогают тебе, Белый Арап, — сказала святая Пятница и вышла, велев ему отдохнуть и успокоиться.
А сама пустилась, босая, по росе, в лесную чащобу. Нарвала сонной травы полон подол, отварила дома с ведром молока и ведром меда и поспешила в Медвежий сад. Там вылила она отвар в колодец, до самого верха полный воды. И видит Святая Пятница — со страшным ревом бежит без оглядки к колодцу медведь. Добежал, воду жадно хлебает, губы облизывает — вкусная вода, сладкая. Перестанет пить — снова рычит, опять хлебнет и опять зарычит, пока, наконец, не оставили его силы, и упал он, и заснул таким мертвым сном, что хоть дрова на нем коли!
Увидев это, поспешила святая Пятница к Белому Арапу, разбудила его среди ночи и сказала:
— Скорее надень на себя медвежью шкуру, что досталась тебе от отца, я прямо ступай к развилке, там тебе и будет Медвежий сад. Смело входи туда, рви салата отборного, сколько душе угодно, потому что с Медведем я уже разделалась. А если увидишь, что дело худо, что проснулся Медведь и на тебя бросается, кинь ему шкуру медвежью и беги что есть мочи ко мне.
Так и сделал Белый Арап, как велела святая Пятница. Лишь только забрался в сад — начал салат рвать, да с отбором, и такую охапку нарвал, что едва-едва взвалил ее на спину. Только собрался идти, а Медведь проснулся — и за ним! Белый Арап, видя, что плохо приходится, швырнул ему медвежью шкуру — а сам, с ношей на спине, наутек, прямо к святой Пятнице.
Поблагодарил Белый Арап святую Пятницу за всё добро, ему сделанное, поцеловал у ней руку, забрал салат, сел на коня -
И отправился в дорогу,
Мы ж положимся на бога,
Потому что путь у сказки
Не короткий до развязки…
Ехал он сколько ехал и вот, наконец, прибыл в то царство и отдал салат безбородому.
Царь и его дочери очень удивились, а безбородый, задрав нос, спрашивает:
— Ну, что теперь скажете, дядюшка?
— Что и сказать, племянничек? Имей я такого слугу, вперед себя бы его пропускал.
— Потому и дал его мне отец в дорогу, — сказал безбородый. — Только из-за его смышлености. Разве иначе взял бы я его с собой, чтоб он у меня в ногах путался.
Несколько дней спустя показал царь безбородому дорогие каменья в сказал:
— Случалось ли тебе, племянничек, когда-нибудь такие большие и красивые самоцветы видеть?
— Видал я, дядя, всякие каменья, а таких, по правде сказать, не видел. И где только чудо такое водится?
— А где же и быть ему, племянничек, как не в Оленьей роще? Сам Олень-то усыпан каменьями драгоценными, что намного крупнее и краше этих. А во лбу у него самоцвет — будто солнце горит. Но никто подойти к Оленю не может, ибо заколдован он, никакое ружье его не берет, а уж он-то кого приметит, живым не отпустит. Стоит ему только глянуть на человека, на зверя ли, как тот сразу же мертвым на месте падает. И множество людей и хищных зверей всяких бездыханно лежат в Оленьей роще по этой только причине; видать, и впрямь заколдован он, холощен до отлучения или бес его знает что, раз уж такой опасный. А все-таки знай, племянничек, что находятся люди сатаны сатанее: не смиряются, хоть ты их убей. Сколько от него натерпелись, а всё их к той роще тянет; присматриваются, нельзя ли Оленем завладеть. И у кого храбрости много, а счастья и того больше, находит в роще камень-другой из тех, что Олень роняет, когда отряхается каждые семь лет, и лучшего промысла такому счастливцу и не надо. Несет тогда камешек ко мне, а уж я за него ничего не жалею; еще и радуюсь, что заполучил. Знай, племянничек, что камни эти драгоценные служат украшением моего царства. Ни в одном другом государстве нет таких больших и чудесных каменьев, и слава о них облетела весь мир. Немало царей и королей наезжает ко мне для того лишь, чтоб на них полюбоваться, и никто не может понять, откуда они мне достались.
— Государь мой, дядя, — сказал тогда безбородый, — ты уж прости меня, но до чего же люди у вас тут робкие… Бьюсь об заклад на что угодно — доставит мне мой слуга шкуру того Оленя с головой и всеми его драгоценностями.
Тут же зовет он Белого Арапа и говорит ему:
— Ступай в Оленью рощу, делай что хочешь, только достань мне шкуру Оленя и голову со всеми его драгоценностями. И не вздумай хоть камешек с места сдвинуть, а главное большой самоцвет, что во лбу у него, ибо тогда не жилец ты на белом свете. Ступай же, и времени не теряй.
Видит Белый Арап, куда безбородый гнет, но делать-то что? Грустный поплелся он на конюшню, потрепал коня своего по гриве и молвил:
— Конек ты мой милый! Снова хочет меня погубить безбородый. Уж если на этот раз живым останусь, значит так на роду мне написано. Только, право, не знаю, вывезет ли меня теперь мое счастье.
— Не горюй, господин мой, — отвечает конь. — Была бы голова здорова, а забот на нее не оберешься. Может, велено тебе жернов на мельнице ободрать и шкуру его на царство отдать?
— Нет, конек мой милый, еще того пострашнее.
— Только вели, господин мой, — говорит конь, — за мною дело не станет. Не робей. Известны мне козни безбородого. Захоти я только,
