Арсеньев Владимирович - Пионер Советского Союза
— Не буду. Наверное, это просто ошибка или чья-то неумная шутка.
— Мартин, что там у Вас? — не выдержал Гитлер. — Перестаньте юлить, говорите.
— Хорошо, мой фюрер, раз Вы настаиваете, — вздыхает Борман. — В таком случае мне просто в чисто познавательных целях интересно, если всё, о чём нам тут рассказал господин Гейдрих правда, то как тогда можно объяснить тот факт, что фотокопия обсуждавшегося нами сегодня документа в Берлине публикуется в открытой печати?
— Где публикуется?
— В открытой печати, мой фюрер. В газетах. В газетах, которые свободно распространяются среди населения.
— Что?! — вскакивает на ноги Гитлер. — Бред, Мартин, что за бред Вы несёте? Откуда у Вас такая информация? Я не верю. Гейдрих?!
— Это совершенно исключено, мой фюрер, — спокойно отвечает тот. — Думаю, господина Бормана кто-то ввёл в заблуждение, а вот намеренно он это сделал или случайно — в этом ещё нужно разобраться.
— Вы уверены? — спрашивает Борман.
— Абсолютно.
— В таком случае, мне остаётся только принести Вам свои самые искренние извинения, группенфюрер, — Борман картинно разводит руками и сокрушённо вздыхает. — И ведь я сразу, сразу сказал, что это чья-то ошибка.
— Я принимаю Ваши…
— Простите, группенфюрер, — Борман прерывает Гейдриха на полуслове и продолжает: — Один маленький нюанс. Взгляните, мой фюрер, быть может, это Вас заинтересует?
С этими словами Борман раскрыл свою чёрную кожаную папку и вытащил оттуда развёрнутую на последней странице слегка помятую газету, которую и протянул Гитлеру. Тот, взяв её в руки, некоторое время изучал газетный листок “Берлинского вестника автолюбителя”, а затем медленно-медленно поднял от газеты голову и молча вопросительно посмотрел на Гейдриха. Гейдрих судорожно сглотнул…
[02.08.1940, 12:05 (мск). Москва, Кремль, совещание в кабинете товарища Сталина]
—…И как же это так получается, товарищ Тимошенко, что данные о размещении наших войск немцы печатают у себя в каких-то… каких-то помойных газетках? Как, я Вас спрашиваю?
— Товарищ Сталин, я не готов сейчас ответить на Ваш вопрос.
— Причём даже не текущее положение, а с учётом наших стратегических планов развёртывания? Как это можно объяснить?
— У меня нет ответа на этот вопрос.
В полной тишине Сталин, попыхивая трубкой, дважды прошёлся вдоль кабинета. Стоявший на вытяжку около карты нарком обороны провожал его движение поворотом головы. За окном кремлёвского кабинета взволнованно и раздражённо каркнула ворона.
— И речь идёт даже не о приграничных округах, а вообще обо всей европейской территории СССР, включая Московский военный округ.
Тишина. Сталин ещё раз прошёлся по кабинету.
— Товарищ Тимошенко, а до того, как мы получили столь странную газету, кто вообще мог обладать настолько подробной и всеобъемлющей информацией о наших стратегических планах?
— Такой информацией обладал начальник Генерального штаба товарищ Шапошников.
— Ещё?
— Ещё я, как нарком обороны, мог затребовать и получить её.
— Это всё?
— Нет. Также подобная информация могла бы быть подготовлена для Вас, товарищ Сталин.
— Очень интересно. Получается, у нас всего трое подозреваемых. Причём один из них — это товарищ Сталин, да?
— Я этого не говорил.
— Но прозвучало это именно так. Хорошо, — Сталин постоял на месте, выпустил в воздух клуб дыма, снова зашагал по кабинету и продолжил: — А как же так получилось, что только по Западному Особому военному округу совпадений с реальным положением войск менее 50 %, тогда как по всем остальным округам оно составляет от 80 до 100 %? Чем это у нас Западный округ отличается от остальных?
Пауза. Снова мягкие шаги по натёртому паркету.
— Есть мнение назначить товарища Павлова, — Сталин чиркает спичкой, закуривает новую трубку и продолжает: — назначить товарища Павлова начальником Генерального штаба. Он у нас надёжный, не раз проверенный в бою товарищ. Как Вы думаете, товарищ Тимошенко, товарищ Мерецков справится с управлением Западного округа?
— Так точно, товарищ Сталин, справится. А что же с товарищем Шапошниковым?
— А у товарища Шапошникова, насколько нам известно, проблемы со здоровьем. Серьёзные проблемы. Есть мнение предоставить товарищу Шапошникову отпуск. По болезни. Продолжительный отпуск.
Тимошенко сочувственно посмотрел на Шапошникова, но промолчал. Последний неподвижно сидел на своём стуле, низко опустив голову. Через некоторое время вновь раздался голос Сталина:
— На сегодня у нас всё, товарищи. Все свободны. Товарищ Берия, товарищ Меркулов, задержитесь.
Шум отодвигаемых стульев, гомон людей, покидающих кабинет. Когда за выходившим последним Молотовым закрылась дверь, Сталин указал трубкой на стулья у стола и сказал:
— Присаживайтесь, товарищи, — хозяин кабинета прошёл к своему креслу, сел, положил погасшую трубку в пепельницу, вздохнул и сказал: — Шапошников не виноват, не трогайте его, это не он. У старика действительно скверное здоровье, пусть съездит на юг, в Крым, на Кавказ, подлечится. Его голова нам ещё понадобится.
Пауза. За окном на солнце нашла чёрная туча, в кабинете стало темновато, и Сталин включил настольную лампу.
— Есть мнение разделить народный комиссариат внутренних дел на два — собственно НКВД и НКГБ, выведя подразделения, подчиняющиеся Вам, товарищ Меркулов, из подчинения товарища Берия и образовав на их базе новый наркомат. Задачи, стоящие перед новым наркоматом будут, собственно, прежние: разведка, контрразведка и прочее. Новым наркомом предлагается стать Вам, товарищ Меркулов.
— Благодарю за оказанное доверие, товарищ Сталин.
— Ну, Лаврентий, как же так получилось, а? Откуда всё-таки у немцев такая карта? Теряешь хватку?
— Коба, я…
— Молчи, не оправдывайся. Я ещё не всё сказал. Вот, — Сталин выдвинул верхний ящик своего стола и достал оттуда пачку из нескольких листов. — Может быть, товарищи наркомы, правильнее было бы, если бы кто-нибудь из вас принёс мне эти бумаги, а? Взгляните.
Листы бумаги отправились двум сидящим напротив друг друга наркомам, а Сталин откинулся на спинку кресла, расковырял пару папирос “Герцеговина флор” и принялся набивать свою трубку. Шуршание бумаг, взволнованное бормотание. На улице сверкнула молния, раздался удар грома и начался сильный ливень.
— Товарищ Сталин, но ведь это же…
— Верно мыслите, товарищ Меркулов. Да, это оригиналы. В газете отпечатана скверная копия, а это — оригиналы.
— Но откуда?!
— Будете смеяться, но мне прислали это по почте. Просто обычной советской почтой в самом обычном конверте с маркой. На марке, кстати, изображён товарищ Берия. Это, намёк мне на то, что ты, Лаврентий, уже не тянешь?
— Коба…
— Шучу. Так вот, товарищи народные комиссары. Найдите мне отправителя этих бумаг. Конверт можете взять у Поскрёбышева. Кровь из носа, встаньте на уши, вывернитесь на изнанку, но найдите его! Если понадобится, то все вооружённые силы СССР, весь военно-морской и воздушный флот — в вашем распоряжении. Ищите. И срока вам — месяц на всё. Советую начать поиски с оборудования, на котором это было отпечатано. Внятного ответа, как такое вообще можно напечатать, я пока не получил. Разберитесь с составом бумаги. В общем, не мне вас учить. Цели поставлены, задачи определены — за работу, товарищи!
Оба наркома рывком поднялись со своих мест:
— Разрешите идти, товарищ Сталин?
— Идите. И ещё, — за окном вновь ударил гром, — народный комиссариат водного транспорта недолго и восстановить. Может быть, кто-нибудь из вас имеет желание возглавить его?..
[04.08.1940, 10:54 (брл). Мюнхен, движущийся автомобиль]
На заднем сиденье автомобиля сидят двое мужчин в гражданской одежде. Один явно не по погоде одет в долгополый плащ, на голове его шляпа, на носу — тёмные очки. Другой одет в обычный, хотя и несколько старомодный, костюм, а шляпы у него вовсе нет. Тот, что без шляпы, внимательно изучает какие-то бумаги, второй терпеливо ждёт, периодически посматривая в окно на проплывающие мимо виды Мюнхена. Водитель отделён от этих двоих стеклянной перегородкой. Наконец, мужчина без шляпы прекратил читать, выпрямился, и поражённо уставился на второго:
— Неужели Вы это всерьёз?
— Увы.
— Но это же чушь! Ересь! Путешествие во времени, гостья из будущего, друг, переместившийся в Берлин из России. Какой-то бред. Этот Ваш Лотар — просто обычный сумасшедший, которому самое место в концлагере.
— Я так не думаю, господин профессор. Лотар показался мне мальчиком весьма смышлёным, отнюдь не сумасшедшим. Его привезли ко мне прямо с поля, из трудового лагеря, где их отряд гитлерюгенда собирал красную смородину по трудовой повинности. Ему даже руки не дали помыть, не то что переодеться. Мальчишка так и ввалился ко мне в кабинет в рабочей одежде и с руками, по локоть вымазанными в ягодном соке. И что бы Вы думали? Он ничуть не потерял присутствия духа, не испугался и сразу добровольно согласился на сотрудничество. Оказывается, он и сам собирался прийти в гестапо и всё рассказать, только не знал, куда идти. Ко мне его бы просто не пустили, а районные отделения… согласитесь, это не их уровень.
