Айзек Азимов - Второе Основание

— Но то, что вы мне рассказали, не выглядит решением — скорее, это отчаянная догадка.

— Нет. Скажем так — мудрая догадка.

— Когда наступит кризис, Оратор? Когда мы узнаем, удалось нам чтонибудь или нет?

— В течение ближайшего года, вне всяких сомнений.

Студент задумался, затем кивнул головой и пожал руку Первому Оратору.

— Хорошо, что я теперь знаю.

Он повернулся и вышел из комнаты.

Первый Оратор молча смотрел, как окно становится прозрачным.

Сквозь гигантские строения проглядывали спокойные звезды.

Год пройдет быстро. Останется ли наследство Селдона, останется ли кто-нибудь из них в живых?

11 ЗАЙЦЕМ

Оставался еще примерно месяц до того, как можно будет сказать, что началось лето. Началось в том смысле, что Хомир Муни написал свой последний финансовый отчет за истекший год, ввел в курс дела временно замещающего его библиотекаря, назначенного Правительством — прошлогодний библиотекарь оказался просто неучем — и позвонил, чтобы к полету приготовили его маленький космический скутер «Унимара», названный так в честь одного романтического эпизода двадцатилетней давности.

Он вылетел с Терминуса в самом плохом настроении. Никто даже не пришел на космодром проводить его. Он очень хорошо понимал, что этот рейс ни в чем не должен был отличаться от предыдущих, и все таки он чувствовал смутное разочарование. Он, Хомир Муни, рисковал головой ради дела самым неприятным для него образом, а его даже никто не проводил! Все его бросили!

По крайней мере, так он думал.

Он ошибался; весь следующий день был полон недоумения, как на «Унимаре», так и в загородном доме доктора Дарелла.

Началось все в доме доктора Дарелла, и открытие сделала служанка Пали, чей месячный отпуск давно уже канул в прошлое. Она сбежала вниз по ступенькам, вся красная и заикающаяся.

Доктор встретил ее внизу, и она тщетно пыталась выразить свои эмоции и чувства словами, а кода из этого так ничего и не вышло, сунула Дареллу листок бумага и какой-то кубический предмет.

Он неохотно принял их и спросил:

— Что случилось, Пали?

— Она ушла, доктор!

— Кто ушел?

— Аркадия!

— Что ты хочешь сказать? Куда ушла? О чем вообще ты Говоришь?

Она изо всей силы топнула ногой.

— Я не знаю. Она ушла, и вместе с ней исчез чемодан и платья… а вот её письмо. Почему бы вам не прочесть его, вместо того, чтобы стоять столбом? Ох, мужчины!

Доктор Дарелл пожал плечами и вскрыл конверт. Письмо было коротким, и за исключением витиеватой надписи «Аркадия», было написано красивым шрифтом транскрайбера.

Дорогой ОТЕЦ!

Мое сердечко просто бы не выдержало, если бы я прощалась с тобой лично. Я могла бы заплакать, как маленькая девочка, и тебе было бы стыдно за меня. Поэтому я пишу тебе письмо, чтобы сказать, как мне будет не хватать тебя во время этих изумительных каникул с дядей Хомиром. Я сумею о себе позаботиться и скоро вернусь домой. А пока что оставляю тебе то, что принадлежит лично мне. Теперь можешь считать, что мне он больше не нужен и оставить его себе.

Любящая тебя дочь Аркадия.

Он перечитал письмо несколько раз, и с каждым разом лицо его все больше мрачнело.

— Ты прочла письмо, Поли? — спросил он.

В ту же секунду Поли принялась энергично и агрессивно защищаться:

— Меня за это нельзя упрекнуть, доктор. На конверте было написано «Поли», и откуда мне было знать, что внутри вложено письмо к вам. Я в чужие дела не лезу, доктор, и за все эти годы…

Дарелл успокаивающим жестом поднял руку.

— Хорошо, хорошо, Поли, это неважно. Я просто хотел быть уверен, что вы поняли, в чем дело.

Он лихорадочно думал. Не было никакого смысла говорить ей, чтобы она все забыла. По отношению к врагу «забыть» было ничего не значащим словом, и такой совет, выставлявший для нее происшествие в новом свете, имел бы противоположный эффект.

Вместо этого он сказал:

— Ты ведь знаешь, она странная малышка. Очень романтичная. С тех самых пор, как мы договорились отправить ее в космическое путешествие на летние каникулы, она была как на иголках.

— А почему же вы оба ни слова мне не сказали ни о каком космическом путешествии?

— Оно было организовано, пока ты была в отпуске, а потом у нас просто вылетело из головы.

Теперь Поли сконцентрировалась на несколько ином предмете обсуждения.

— Как это все просто, правда? Бедная девочка уехала всего с одним чемоданом, без приличной одежды, да к тому же одна. Это надолго?

— Но, Поли, я вовсе не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом. На звездолете у нее масса всякой одежды. Все было приготовлено заранее. Не передашь ли ты мистеру Антору, что я хочу его видеть? Ах, да… что это за предмет, который Аркадия передала мне?

Он повертел куб в руках.

Поли гордо задрала голову.

— Вот этого уж я точно не знаю. Письмо лежало на нем, и это все, что я могу сказать. Забыла рассказать мне, надо же! Если бы ее мать была жива…

Дарелл замахал руками.

— Пожалуйста, позови ко мне мистера Антора.

Взгляд Антора на события радикально отличался от взгляда отца Аркадии. Первая его реакция была выражена сжатыми кулаками и стиснутыми губами, но потом он стал говорить с горечью.

— Великий космос, чего мы ждем? Чего мы оба ждем? Вызовите космопорт и попросите соединить нас с «Унимарой».

— Спокойно, Пеллеас, она — моя дочь.

— Но это не ваша Галактика.

— Ну-ну, подождите. Она умная девочка, Пеллеас, и тщательно все обдумала. Нам лучше попытаться проследить за ходом ее мысли. Вы знаете, что это за штуковина?

— Нет. Какое имеет значение, что это такое?

— Это — звукоприемник.

— Вот это вот?

— Он изготовлен кустарным способом, но хорошо действует. Я его испытал. Неужели вы не понимаете? Это ее способ известить нас, что она слышала нашу беседу. Она знает, куда летит Хомир и зачем. Она решила, что будет очень здорово, если она примет участие во всех наших делах.

— О, Великий Космос! — простонал молодой человек. — Еще один мозг, в который может вмешаться Второе Основание.

— За исключением того факта, что у Второго Основания нет никаких причин опасаться четырнадцатилетней девочки, если мы сами не станем привлекать к ней внимание, отозвав звездолет из космоса только для того, чтобы снять ее оттуда. Вы не забыли, с кем имеете дело? Много ли нужно, чтобы раскрыть нас? И чего мы потом будем стоить?

— Но нельзя же допустить, чтобы все зависело от глупой Девчонки!

— Она не глупая, и у нас нет выбора. Ей не следовало писать это письмо, но она поступила так, чтобы мы не обращались в полицию с просьбой отыскать потерявшегося ребенка. Ее письмо предлагает представить все так, будто Муни пригласил дочку старого друга провести с ним каникулы.

А почему бы и нет? Мы дружим больше двадцати лет. Он знает ее с трех лет, когда я привез ее сюда с Трантора. Это вышло вполне естественно, и честно говоря, должно только уменьшить подозрения. Шпион не будет путешествовать с четырнадцатилетней племянницей.

— Так. А что сделает Муни, когда обнаружит ее?

Доктор Дарелл слегка приподнял брови и тут же опустил их.

— Не могу сказать, но думаю, что с ним-то она справится.

Но дом неожиданно сделался очень одиноким, и доктор Дареллпонял, что судьба Галактики становится совсем неинтересной, когда маленькая жизнь его сумасбродной дочери находится в опасности.

— Возбуждение на «Унимаре», хотя и не столь массовое, было куда интенсивнее.

Сидя в багажной камере, Аркадия обнаружила, что опытна в одном, но совсем неопытна в другом.

Стартовое ускорение она встретила с хладнокровием, а еще более неприятное тошнотворное чувство, которое сопровождало первый прыжок через гиперкосмос — со стоицизмом.

Оба этих чувства она испытывала в космосе и раньше — тут ей помог опыт. Она также знала, что багажная камера включена в общую систему вентиляции звездолета, и что здесь можно даже зажечь свет. Последнее она отринула как слишком уж неромантичное. Она сидела в темноте, как и должен сидеть конспиратор, дышала очень тихо, и вслушивалась в разнообразные звуки, производимые Хомиром Муни.

Это были невнятные звуки, какие обычно производит мужчина, предоставленный самому себе. Шлепанье домашних туфель, шорох одежды о металл, вздох кресла под тяжестью тела, резкий щелчок контрольного переключателя или шлепок ладони по фотоэлектрической ячейке.

Но в результате именно отсутствие опыта подвело Аркадию. В видеофильмах и книгах, зайцы, казалось, могли скрываться сколько угодно. Конечно, всегда была опасность того, что где-нибудь что-нибудь грохнется и тем самым выдаст его присутствие, или он сам чихнет — в видео они почти всегда чихали — и все это Аркадия учла. Она все звала и была осторожна. Она учла также то, что у нее могут возникнуть голод и жажда. К этому она приготовилась, стянув консервы из своей домашней кладовой — столовой. Но оставались еще вещи, которые почему-то никогда не упоминались в фильмах, и шокированная Аркадия, несмотря на самые героические свои намерения, не могла оставаться в багажной камере долгое время.