Филипп Янси - Где Бог, когда я страдаю
По ночам начинались кошмары: жуткие сны о том, что он, как муха, ползает по стенам и потолку. Некоторые сны вообще не имели никакого смысла — это был сплошной ужас. А потом, после ночных кошмаров, начиналось утро, и это было еще страшнее, потому что от кошмаров реальности не убежишь.
Волны депрессии, более жестокие, чем галлюцинации, захлестывали его без предупреждения. Он наблюдал, как, приспосабливаясь к пассивному образу жизни, постепенно уменьшалось его тело. Брайан лежал, часами смотря на одни и те же стены и отчаянно предпринимая одно и то же усилие, пытаясь заставить мышцы слушаться команды мозга. И всякий раз, не достигнув успеха, он глубже впадал в депрессию. Он кричал, обращаясь к врачам: «Все, больше не могу! Я не знаю, что делать дальше. Ничего не изменить! Не могу больше так просто лежать, будучи привязанным к кровати! Я устал. Я делаю все, что могу, но результата нет...»
Слезы прерывали его слова. Когда на Брайана, как тошнота, накатывалась депрессия, у него оставалось несколько точек опоры, за которые он мог ухватиться. Рядом была его подруга и семья, и еще он получал поддержку от тысяч сочувствующих — ему писали даже из таких далеких стран, как Япония и Финляндия. Каждый день родители посвящали около часа чтению писем и открыток, в которых люди выражали поддержку, — читали до тех пор, пока эмоции не захлестывали их самих... Один семидесятидевятилетний старик написал: «Мое тело уже никуда не годится, но спинной мозг работает нормально. Если бы я только мог отдать его тебе...»
Поддержка приходила также от спортсменов со всего мира. В Советском Союзе для Брайана отчеканили специальную медаль. Футбольная команда «Чифс» из Канзаса сыграла благотворительный матч, прибыль от которого пошла на медицинские расходы Брайана.
Однако через несколько недель уже ничто, казалось, не способно было вывести Брайана из депрессии. Врачи не могли его обнадежить — после подобной травмы никто Б медицинской практике не встал на ноги. Выбраться из этой затяжной депрессии ему помогли члены «Общества спортсменов-христиан» из г. Ашлэнд в Орегоне. Больше часа Брайан беседовал по телефону со спортсменами и тренерами. Христиане-спортсмены, веря в исцеление Брайана, зажгли в нем искру веры.
Спустя три месяца .после несчастного случая, Брайан стал христианином. Он понял, что никогда не сможет ходить, если не произойдет чудо. Никакое напряжение воли не заставит его мышцы двигаться. Мертвые нервные клетки спинного мозга должны были ожить, и медицина не в силах была этому помочь. Он также прекрасно понимал, что вера в Бога — не сделка: «Боже, исцели меня, и я поверю». Брайан должен был довериться Богу просто потому, что Он — Бог. И Брайан пошел на этот риск, вверив Ему свою жизнь.
Он начал молитву, которая до сих пор не окончена. Множество раз — сотни, тысячи раз — Брайан представлял Богу одну и ту же просьбу. Все в его жизни напоминает ему о том, что молитва не отвечена. Он молился с обидой, молился, умоляя Бога, молился в отчаянии, молился с упорством. Молились и другие — церкви, студенты колледжей, группы спортсменов. Всегда — одна и та же молитва, и до сих пор безответная. Ответ, в который верит Брайан, не приходит. Спустя год после несчастного случая Брайан сказал в интервью журналу «Взгляд»: «Обладание верой — это необходимый шаг к одной из двух целей. Получение исцеления — это одна цель. Душевный мир, в случае, если исцеление не придет, — вторая цель. Для меня достаточно достичь одной из этих целей». Но теперь у Брайана другой взгляд на вещи. Сейчас ему необходимо только одно — полное исцеление.
Мир, в котором живет Брайан
Для того, чтобы встретиться с Брайаном, я должен был прилететь в Сиэтл, сообщить о своем прибытии и ждать, когда он будет достаточно хорошо себя чувствовать, чтобы принять посетителя. Боль, как говорит Брайан, «иногда бывает безумно острой, а иногда просто мучительной».
Что могло закалить веру настолько, чтобы она пережила годы страдания и сотни молитв, оставшихся без ответа? Через время некоторые друзья, молящиеся о физическом исцелении Брайана, стали молиться о другом, но Стернберги не изменяли свою молитву. Кто они? Сверхлюди? Или они просто очень упрямы? Я думал об этом по дороге к их дому в Сиэтле, когда ехал на первую встречу со Стернбергами. Кое-кто предупреждал меня: «Они странно себя ведут. Они отказываются согласиться с тем, что Брайан находится в таком состоянии».
Дом Стернбергов стоит на пригорке, возвышаясь над университетом «Сиэтл Пасифик». К нему ведет крутая дорога, по которой во время гололеда или сильного ливня беспомощно скатываются вниз машины. К счастью, дорога была сухой, и я благополучно добрался до места. У двери меня встретила Хелен Стернберг - стройная блондинка, мать Брайана. Друг Брайана настраивал радиоантенну на крыше. Когда я вошел в дом, передо мной открылся захватывающий вид на Сиэтл — окна были огромными. В течение двадцати минут я любовался видом, ожидая, пока санитар подготовит Брайана к встрече со мной.
Первое, что бросается в глаза при встрече, это то, насколько Брайан зависит от других людей. Если оставить его одного — он умрет в течение сорока восьми часов. Школьники и студенты университета выполняют роль санитаров: купают его, дают ему лекарства, кормят, подают напиться. Брайан всегда противился этой зависимости, но разве у него есть выбор? Его тело лежит только так, как его положит санитар.
Голова Брайана — нормальных размеров, но остальные части тела уменьшились в связи с атрофией мышц. Он научился управлять своими плечевыми мышцами и теперь может делать небольшие движения рукой. Он может пользоваться выключателями, с трудом поворачивать ручки и даже печатать с помощью устройства, которое сдерживает движение руки — двигается только один палец.
Брайан лежит в небольшой комнате, и эта комната — весь его мир. У него нет в гараже велосипеда, лыж или коньков. Он показывает мне глазами на предметы, окружающие его. Над кроватью висит покрывало фирмы «Адидас» — в память об Олимпийских играх 1964 года в Токио, на которые он так и не попал. На стене в рамке — письмо от Джона Кеннеди, датированное 15-м августа 1963 года. «Я хочу, чтобы ты знал, что в течение последних нескольких недель мы часто вспоминаем о тебе и надеемся на скорое выздоровление». Это письмо было прочитано на благотворительном футбольном матче, и Брайан, услышав эти слова, не смог сдержать слез.
Более всего Брайан воодушевился, показывая мне радиолюбительскую аппаратуру, стоящую около его кровати. Он стал радиолюбителем — это помогло ему почувствовать контакт с окружающим миром. Брайан говорит медленно, с расстановкой — на самые разные темы. Он любит говорить об электронике. А еще очень любит рассказывать о своей работе регионального представителя «Общества христиан-спортсменов». Сидя в инвалидной коляске, он часто выступал перед спортсменами в спортзалах и школах.
Покинуть комнату Брайана было нелегко. Хотя большинство из того, о чем он говорил, очень меня интересовало, мне показалось, что у Брайана не хватает чувства меры, которое необходимо для ведения нормальной беседы. Спустя два часа, когда я направился к двери, он стал говорить громче, с напряжением. Брайан просил, чтобы я оказал ему определенные услуги. Я уже давно дал ему знать, что мне пора идти, но он находил новые темы для обсуждения. Когда мне, наконец, удалось покинуть комнату, санитар объяснил, что Брайан часто ведет себя так с посетителями. По его мнению, это — последствия паралича. Не имея возможности владеть своим телом, Брайан, сам того не осознавая, пытается контролировать других.
Чуда все нет
Одно я понял точно, посетив Брайана: сейчас он больше, чем когда-либо ранее, отказывается соглашаться со своим положением. У него одна надежда и одна цель в молитве — полное исцеление. Он говорит это каждому, кто его посещает. С точки зрения медицины, ему нужно чудо; время не лечит, и шансы на естественное выздоровление постепенно уменьшаются.
Самое страшное — это боль. Тело Брайана постоянно находится в состоянии борьбы. Зарождаясь глубоко внутри, боль распространяется по всему телу, как в машине боли Оруэлла в «1984», которая подключалась непосредственно к центральной нервной системе. Один удар такой боли способен заставить здорового мужчину корчиться на полу. Для Брайана это — непрекращающаяся ежедневная рутина.
Семья Брайана разделяет с ним эту нескончаемую боль и раздражение. Мы сидели в зале с его родителями, и они рассказывали мне о своих переживаниях. На улице стемнело, и за окном мерцали городские огни — тысячи автомобилей медленно двигались по улицам и мостам города. В камине полыхал огонь, и атмосфера в комнате казалась идиллической. Мать Брайана начала свой рассказ о его дилемме.
Первые шесть месяцев семья Стернбергов получала массу добрых пожеланий успеха и выздоровления. Многие христиане верили, что Брайан выздоровеет. Такой молодой атлет, говорили они, должен снова ходить, в этом точно Божья воля! Брайан встречался со многими известными христианами, находящимися в служении исцеления. Однажды лидеры семи разных конфессий собрались, чтобы вместе помолиться за Брайана и помазать его елеем. Все чувствовали возбуждение, все верили, но ничего не изменилось.
