Последний из рода Демидовых. Том III - Борис Ветров
— Я ничего не знал, о том, что артефакты не сработали! — совершенно искренне попытался оправдаться Голицын.
— Артефакты в порядке, и они сработали! — поправила его Мелофена, — Но контракты на душу оказались прерваны или не выполнены.
— Я ничего не понимаю… — лоб князя прорезали морщины.
— Кто этот Демидов? Ты с ним договорился и сообщаешь, о каждом переданном предмете этому ведьмаку? — с угрозой сквозь зубы выплюнул Рувендил, — Если так, то я буду очень изобретателен по ночам. Я могу свести тебя с ума ещё при жизни, а твои родные, жена, дети, слуги будут смотреть на тебя, прячущегося в чулане и нервно бормочущего всякий бред о чудовищах! А когда ты начнёшь путать реальность со сновидениями, то убьёшь кого-нибудь. И хорошо, если это будет старый слуга, которому оставалось недолго, но ты можешь убить и внука, случайно заглянувшего к обезумевшему деду в комнату.
— А если и это не подействует… — Мелофена надула губки, — ты перестанешь просыпаться, станешь овощем и будешь находиться здесь круглые сутки.
— А там, в срединном плане, ты будешь гадить под себя и пускать слюну на подушку. Хорош глава рода? Ты станешь позором для клана и рода и, в конце концов, тебя сдадут в дом сестёр милосердия, в самый лучший, конечно. Там ты и закончишь свою жалкую никчёмную жизнь. — Рувендил скривил губы в усмешке.
Пётр Алексеевич сидел, опустив голову вниз. Голицын никак не реагировал на колкие слова, он думал.
— Демидов… — Истинные непонимающе уставились на князя. Голицын не был напуган, князь играл желваками и явно испытывал гнев, — Этот чёртов везунчик расстраивал все мои планы последние два года! И всегда выходил сухим из воды, словно заплатил удаче на десять лет вперёд.
Теперь пришло время удивляться Истинным. Они пристально посмотрели друг на друга.
— Ты говоришь, что он везунчик? Насколько ему везёт, от одного до десяти? — с интересом спросила Мелофена.
— Не знаю… — немного рассеянно проговорил Голицын, — На девятку, наверное…
— Это может многое объяснить… — задумчиво протянул Рувендил.
— Что это может объяснить? И можно мне уже одеться? — Голицын сидел на каменном полу, обхватив себя руками, и трясся от холода.
— Разумеется! — снисходительно разрешила Мелофена, — Выйди из камеры и накинь на себя что-нибудь, а затем нам нужно будет о многом поговорить.
В стене появилась дверь, железные прутья распахнулись, скрипя ржавыми петлями, и князь вывалился из камеры прямо в коридор. Здесь было не так холодно, но чувствовалась сырость. Голицын проковылял с десяток шагов, с его ноги текла кровь. Князь устало пошатнулся и облокотился на стену.
— Так не пойдёт. — Рувендил сморщил лоб, — Ему нужна помощь и лечение. А иначе разговора не получится…
— Князь, — Мелофена приветливо улыбнулась, а через секунду перед ней появилось зеркало, — вам следует пройти через зеркало.
— Что⁈ — насупился Голицын, — Это очередная уловка, чтобы меня помучить? Я сказал вам правду, я не предавал вас…
— Нет. — Истинный покачал головой, — Мы хотим лишь вылечить тебя, чтобы ты смог продолжить разговор.
— Хорошо. — угрюмо проговорил князь и шагнул в зеркало.
Он вышел с обратной стороны зеркала полностью здоровым, никаких следов от когтей грифа не осталось.
Князь осмотрелся. На простецком деревянном столе чадила свеча, света от неё было немного, но даже так Пётр смог рассмотреть кучу тряпья в углу. Выбирать не приходилось, и князь был вынужден надеть, что было. Истинные расщедрились на магию, но не на приличную одежду. Хотя, возможно, в этом и был замысел: напугать, унизить, заставить дрожать от холода и сделать более управляемым. Рабочая схема.
Когда Голицын оделся и подошёл к столу, то его ждали блюда с яствами. У князя непроизвольно потекли слюнки от вида центрального блюда, коим был молочный поросёнок. А вот и пряник. Блюда радовали глаз и были только что приготовлены. От поросёнка, запечённого до хрустящей коричневой корочки и обсыпанного ароматной зеленью, поднимался пар. По бокам стояли салаты, мясные и с экзотическими фруктами, красная рыба и икра, но Голицын почему-то нацелился на поросёнка.
— Присаживайтесь, князь! — Мелофена улыбнулась, смена её настроения была видна невооружённым глазом. — Угощайтесь! Блюда не слишком изысканные, но вполне съедобные.
— А вино выше всяких похвал. — Рувендил отпил из тонкого, высокого стакана розовое игристое вино. А затем налил и князю.
— Спасибо, — поблагодарил Голицын, посильнее кутаясь в лохмотья. — Всё хотел спросить, где мы? Вроде бы это ад, но холодно, как в Арктике.
— Заброшенный сектор, он должен вот-вот перейти на второй план Изнанки, поэтому здесь так холодно. — любезно разъяснила Мелофена.
— Так что с этим Демидовым? — перевёл тему разговора Рувендил.
Князь с сомнением взял бокал, покрутил в руке и осторожно сделал глоток, а затем осушил его до дна.
— Он всё время оказывается в центре событий и разрушает мои планы… — не то чтобы подобные мысли не приходили в голову Голицыну раньше. Но сейчас, когда он произнёс их вслух, по просьбе этих странных Истинных. Значение слов приобрело какой-то зловещий оттенок, — Это что-то значит?
— Если ты не преувеличиваешь, то возможно. — равнодушно ответила Мелофена.
— Я не преувеличиваю. — с некоторой толикой обиды буркнул Голицын.
— Так расскажи нам и в деталях! — подначил князя Рувендил, — Мы кое-что понимаем в этих вопросах. И сможем сделать правильные выводы.
Голицын из-под бровей посмотрел на Истинного. Его уже перестала бить дрожь, вино и тёплая, хоть и дырявая одежда сделали своё дело. Пётр Алексеевич приходил в себя:
— В том году мы затеяли немыслимое! — начал князь, — Призвать в наш мир принца ада, свергнуть императора и с помощью союзников из-за границы, установить свою власть в стране. На пути ко всему этому стоял род Демидовых, и мы решили вопрос кардинально. Весь род был уничтожен, операция прошла блестяще, без потерь и на первый взгляд без последствий. За одним маленьким исключением: младший из Демидовых выжил. Про Клемента ходили разные слухи, что он лоботряс и бездельник, что молодой граф ни на что не годен. Дар у него был, но слабенький. Говорили, что молодой граф не способен к осмысленным действиям. Если коротко, Клемента Демидова описывали как вырожденца и смутьяна.
Рувендил и Мелофена терпеливо
