Морозова - Лиза Клейпас
тело умрет, от него ничего не останется.
– Ни рая, ни ада, – произнесла Джастина. – Ни Валгаллы16, ни подземного мира… Только
пуф – и ты навсегда исчез?
– Именно.
– Мне всегда было интересно, неужели такие люди глубоко внутри не чувствуют этого? –
размышляла вслух Сейдж. – Люди без души редко доживают до преклонного возраста, и
жизнь их очень насыщенна. Будто они знают, что им дано не так много времени.
– Это напоминает мне ту поэму, которую ты так любила, Сейдж. О свече.
– Эдна Сент-Винсент Миллей «Первая смоква».
Я с двух сторон свечу зажгла.
Не встретить ей рассвет.
Но — милые! враги! друзья!
Какой чудесный свет!17
– Это стихотворение отлично описывает человека без души, – отметила Розмари. – Они
пытаются испытать все, что только могут, перед уходом. Волчий аппетит. Но даже
небывалого успеха, который они сумели достигнуть, никогда не достаточно… И они
никогда не смогут понять почему.
– Как такое вообще возможно? – спросила Джастина.
– Некоторые люди изначально рождаются без души. Это особенность, как цвет глаз или
размер ноги.
– Но это несправедливо!
– Да. Жизнь вообще несправедлива.
– Это можно исправить? – спросила Джастина. – Как человек может получить душу?
– Никак, – ответила Розмари. – Это невозможно. Ну, по крайней мере, я никогда не
слышала о таком.
– Но если человек осознает, что у него нет души, – сказала Сейдж, – ситуация становится
сложной. Каждое живое существо борется за свою жизнь. А что ни сделает ради шанса на
вечность такой мужчина как Джейсон Блэк?
Да, он ни перед чем не остановится.
Джастина дотронулось рукой до медного ключа, который висел у нее на груди.
Розмари посмотрела на нее с сочувствием.
– Я вижу, что ты все поняла. Связаться с Джейсоном Блэком все равно что танцевать с
дьяволом.
– А Джейсон может любить, даже если у нет души?
– Конечно, – ответила Сейдж. – У него же есть сердце. Единственное, чего у него нет, –
времени.
*****
16 Валгалла – обиталище душ (в германско-скандинавской мифологии зал во дворце Одина, где он пировал с
душами героев, погибших в бою).
17 Перевод Галины Ицкович.
После того как Джейсон укрыл лодку брезентом, он медленно начал подниматься наверх, к
маяку. Старые каменные ступеньки буквально рассыпались под ногами, многие были
сломаны. В центре каждой образовалось небольшое углубление от бесчисленных ног,
поднимавшихся по этой лестнице. Из-за дождя они стали скользкими. Порывы ветра
грозили сбить Джейсона с ног. Он до сих пор не мог понять, как ему удалось отнести
Джастину наверх по этой лестнице и не упасть. Видимо, в его крови кипел адреналин, который отвлекал его от такого рода мыслей.
Он сомневался, что когда-нибудь сможет забыть, как увидел тонущую Джастину; ее лицо
было серым, таким, будто она была на полпути к смерти. Он сделал бы все что угодно
ради нее, рискнул бы всем. Он отдал бы ей свою жизнь, отдал бы ей всю свою кровь, если
бы это спасло ее. И, безусловно, самопожертвование – новое для него чувство.
Но самое странное – Джейсон и не пытался искать выгоду. И не хотел. Чувство,
испытываемое к Джастине, не оставляло ему выбора. Слишком рано для любви. Но время
уже не имело значения.
Все его прошлые отношения заканчивались, когда становились неудобными. Или
надоедали. И каждый раз Джейсон с высокомерным убеждением полагал, что любовь
никогда не сможет изменить его, тем более к лучшему.
Каким же идиотом он был.
Теперь он знал: если этому не будет конца, значит, это любовь. Такое же неизбежное
чувство, как сила притяжения. Любовь – это падение в пропасть; и единственный способ
избежать боли – продолжать падать.
Когда Джейсон поднялся на верхнюю ступеньку, он постарался не задеть маленький
колокол, установленный на двери в качестве звонка, и вошел в дом. Он снял свою куртку, повесил на вешалке у входа, а потом разулся – его ботинки были мокрыми насквозь. Его
футболка была холодной и влажной. Его шорты успели высохнуть, но он все равно
чувствовал себя в них некомфортно. Дом затопил аромат испеченного хлеба, и рот
Джейсона тут же наполнился слюной. Он умирал от голода.
– Мистер Блэк. – Ему навстречу вышла Сейдж с охапкой белых полотенец. – Вот,
возьмите.
– Спасибо. Пожалуйста, зовите меня Джейсон. – Он взял полотенце и начал вытирать им
волосы и шею. – Как Джастина?
– Она спит. Розмари рядом с ней.
– Может, мне стоит зайти к ней, – сказал Джейсон, стараясь побороть сдавливающее
чувство в груди, будто сердце оплетают стальные обручи. Беспокойство. Еще одно новое
для него чувство.
– Джастина – здоровая молодая женщина, – ответила мягко Сейдж. – Немного отдыха, и
она вернется к своей привычной жизни. – Она задержала на нем взгляд, будто что-то в его
лице удивило ее. – Ты сегодня поступил очень смело. Я понимаю, что значит для
мужчины в твоем положении такой риск.
Мужчины в твоем положении? Джейсон пристально на нее посмотрел, пытаясь понять,
что именно она имела в виду.
– Позволь показать тебе гостевую ванную, – сказала Сейдж. – Ты сможешь принять
горячий душ и переодеться в сухую одежду.
Он поморщился.
– К сожалению, у меня нет с собой запасной футболки или…
– Не беспокойся, милый мальчик. Я принесла тебе некоторые вещи, которые
принадлежали моему покойному мужу. Он был бы рад, если бы они оказались полезными
кому-нибудь.
– Я бы не хотел… – начал Джейсон, чувствуя, что ему совсем не хочется надевать чужие
вещи, тем более принадлежавшие мертвому мужчине, но его внимание переключилось на
слово «мужу». – Вы были замужем?
– Да. Нил был хранителем маяка. После того как он ушел, его должность заняла я. Я
провожу тебя в гостевую комнату. Мы пройдем длинным путем, так что ты сможешь
осмотреть дом.
– А маяк сейчас не работает?
– Нет, еще с начала семидесятых. Береговая охрана продала мне его за смешную сумму. И
взамен того что я содержу его в порядке, меня наградили пожизненной пенсией от
частного фонда охраны исторических памятников. Тебе обязательно надо подняться
наверх, к самой лампе Френеля. Она сделана из французского хрусталя. Очень красивая
вещь, в стиле «ар деко».
Стены всех комнат различались лишь оттенками синего: голубой, бирюзовый, цвет
морской волны, лазурный. Мебель была резной и удобной. Главная комната выходила на
кухню и в комнату меньшего размера.
– Мы ее называем комнатой хранения, – сказала Сейдж. – Чаще всего тут хранятся разные
безделушки, сделанные своими руками, но когда у нас есть гости – как сегодня, – мы
превращаем ее в столовую.
Джейсон прошел в угол комнаты, к полке на стене, на которой стоял старинный бронзовый
водолазный шлем. У него было стеклянное круглое окошко, которое закрывалось на замок.
– Эта вещь будто из романа Жюля Верна. Сколько ей лет?
– Шлем был сделан примерно в восемнадцатом или девятнадцатом веке, – со смешком в
голосе пояснила Сейдж. – Нил сказал то же самое, когда купил ее: он напомнил ему о
Жюле Верне. Ты читал его романы?
– Почти все, – улыбнулся Джейсон. – Жюль Верн смог предсказать появление многих
изобретений: подводные лодки, видеосвязь, космические корабли… Никогда не мог
решить: гений он или же волшебник.
Сейдж улыбнулась:
– Наверное, и то, и другое.
Сейдж отвела его в комнату для гостей. Помещение было похоже на сказку:
восьмиугольные эркеры и обитые материей скамьи, стоящие почти у каждой стены. В
комнате еще стояли просторная железная кровать и маленький деревянный стол рядом. В
комнате было холодно по ночам, поэтому на кровати лежали несколько теплых одеял цвета
слоновой кости.
– Боюсь, у нас нет подходящих тебе носков, – с сожалением сказала Сейдж, – пока твоя
обувь не высохнет, тебе придется ходить босиком.
– В доме своей бабушки в Японии я всегда хожу босиком, – ответил Джейсон.
– Так у тебя японские корни? Теперь понятно, откуда у тебя такие высокие скулы и
красивые темные глаза.
– Сейдж, вы флиртуете, – засмеялся Джейсон.
– В моем возрасте я могу флиртовать с кем угодно и где угодно безо всяких
неприятностей.
– Думаю, вы можете сотворить кучу неприятностей, если захотите.
Сейдж рассмеялась.
– А теперь кто флиртует? – Она показала рукой на маленькую ванную со старомодным
душем. – Туалетные принадлежности для гостей на полке под раковиной. У тебя более чем
достаточно времени для отдыха. Можешь вздремнуть – никто тебя не побеспокоит.
– Спасибо, но обычно я не сплю в обед.
– Тебе стоит попробовать. Ты наверняка устал после такого героического спасения
