Семьянин - Николай Дронт
Пока я неспешно переодевался в свадебный наряд, мы поговорили и слегка закусили. Парень молчалив, сам разговор не затевает, да и не слишком хорошо умеет его поддерживать. Единственно, за столом выяснилось, что разбирается в винах. Знает все четыре сорта — белое, розовое, красное и крепкое. Предпочитает сладкое красное, но если есть выбор, выпьет крепкого, вне зависимости от цвета и сладости. Книги, особенно про войну, любит и одну даже начинал читать. Ещё до училища, правда. Сейчас не хватает времени.
Когда затронули предстоящую свадьбу, я поинтересовался «не собирается ли сам?». Человек чуть покраснел и признался, что пока невесты нет, однако в обращении с женщинами он особенно хорош. Если какая понравится, сможет хоть раз шесть за ночь. Но о своих победах молчит — принцип у него такой. В офицерском собрании его пытались «взять на слабо», но он даже не намекнул, а тем более не похвастался числом побед.
Вот тут в нём взыграло ретивое. Признался, что с дамами и в бою он становится неудержим, не ведает даже тени страха. От того все его награды и разочарования.
Например, медаль дали за прорыв вражеского каре. Всего «Штурм» из-за потерь, которые показались великоваты. Гернот сам возглавил атаку, лично прорвал строй врага и даже не был ранен, но вот солдатиков, бегущих за ним осталось чуть не половина. Но что тут делать? Война без потерь не бывает, а результат достигнут.
Вообще, он предполагает погибнуть в бою или на дуэли. У него одна уже была. Ревнивый муж потребовал слова, что офицер на полковом балу не оказывал знаки внимания его супруге.
Разве можно было так оскорбить женщину⁈ Дать слово, чтобы подруги начали сплетничать⁈ Дескать, такая-то никому не нужна⁈ С кем-то было, а с ней точно нет⁈ Как бы женщина смогла дальше жить с такой репутацией⁈ А если совсем честно, он сам точно не помнил, с кем оно случилось. Немного выпил, да и темновато было в кладовке.
Днями его перевели из полка в Генштаб за новым назначением. Намекнули на орден за прорыв каре. Правда, за одно дело два раза не награждают, но кто-то из Айзенерда видел, как поручик в атаку шёл. На их же земле произошёл бой. Пока вспомнили, пока выяснили имя, время прошло. Однако награда нашла героя — нашлось место при Генеральном Штабе, хорошее жалование, обещание айзенердского ордена. Даже прекрасный мундир построили… не один — целый чемодан одежды! Сказали — положено. Теперь ждёт назначения.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что поручик сам не понимает, зачем оказался во Дворце. Вроде с ним кто-то хотел поговорить, но неувязочка вышла — свадьба, все заняты.
Про графа Тихого он, похоже, не слышал, что в общем естественно. Кто я такой для провинциальной публики? Может там кто-то что-то и читал, но трудно сопоставить живого человека с газетным персонажем.
Часовня
Перед дворцовой часовней собрались только самые родные и близкие члены семьи. Со стороны жениха — мама с папой. Их пропустили, тётю, конечно, нет. Сами понимаете, ранг не тот. Родительница — придворная, статс-дама, конечно, ей подобает, даже с мужем. Да и как-то принято, что отец с матерью жениха на церемонии присутствуют. Неудобно им отказывать. Кто-то из аус Хансалов на банкете будет, но часовня маленькая, тем там места нет.
Со стороны родственников невесты народу чуть больше — её величество Мариана, королева-регентша, их светлости Эдмунд и Лаура, три пары родственников королевской семьи, редко приезжающие в столицу, Капитолина, статс-дама и тоже родственница.
Подружки и друзья молодых естественно присутствовали — Степан и Степанида, дети иноземного князя, Барбара, дочь герцога Фаблабарского, достойные персоны. Две фрейлины невесты несколько мелковатого звания, но пусть! За них молодая просила.
Ещё несколько приглашённых разбавляли общество. Как и почему именно они здесь, мне не сообщили. Когда настал нужный час, церемониймейстер дал знак и действо началось моим выходом.
Я — жених, блистающий нарядом, был, конечно, осыпан приветствиями, но большего внимания, пусть мимолётного, удостоился поручик, появившийся следом за мной.
Почти сразу, через другую дверь, великая герцогиня Силестрия вывела невесту, царевну Шарлотту Лоренцию, свою дальнюю племянницу. Подвела ко мне и, так сказать, сдала с рук на руки.
Мило смущающаяся красавица была одета в тот же наряд, в котором её нарисовали в медальоне. Ну, в том… подаренном графом Марьяном на мальчишнике.
Сначала Мариана, затем Силестрия выдали краткие напутствия, потом пришла очередь моих родителей, после высказались Эдмунд и Лаура, а заключительным аккордом церемониймейстер торжественно провозгласил, что наступило время молодым перейти в часовню.
Разница с прошлым разом, когда я с Мимикой входил в Храм, была несравнима. Тогда был задор, кураж, почти шутка, а сейчас нежность, благодарность, любовь. Рука милой в моей руке вызывала в тысячу, в миллион раз большие чувства, а её лучистые глаза… Да… что-то я… а ведь Тихим Ужасом кличут…
Вот мы уже стоим у барьерчика. На стенах святые символы. Часовня придворная, а потому обстановка здесь излишне пышная и богатая. На мой вкус, конечно. Священник торжественно увещевает нас подумать, ибо после трёхкратно сказанного «да» обратного пути не будет.
Минут пятнадцать тянул время — положено! Мало ли, вдруг боги недовольство покажут или кто-то донесёт о чём-то существенном, мешающим браку, или… а может кто-то из молодых в самый последний момент подумает, прикинет и откажется… В общем, положено дать время.
В этот момент не чувствовал себя верующим. Ведь, в отличие от почти всех других присутствующих, я знающий. Точно ведаю, что боги есть. Потому, не то, что молюсь… скорее прошу: «Ваше верховенство, не смею беспокоить его всемогущество, но так вот получилось, что женюсь… Боюсь просить, да и не знаю о чём, однако при случае приглядите за нами своим благосклонным взором».
Тут начался основной обряд. Красивый, торжественный. И ходили вокруг нас, и венцы на голову водружали, и мы стояли, держась за руки, её правая в моей левой. А моей руке так тёпленько, приятно.
Как последний штрих, нам при всех велели поцеловаться и обменяться брачными браслетами. Поцеловались с удовольствием! А сняв перчатки обнаружили на месте браслетов изящные рисунки — у неё зелёные веточки с листьями и тремя бутонами цветков.
У меня просто веточки-листочки какого-то дымчатого цвета. Не татуировки… наверное. Скорее именно рисунки проступившие на коже.
Мы растерялись, но священник елейно пробасил:
— Любят боги брата Стаха! Сами брачные символы поставили! А вы поверх, поверх и выше по руке, браслеты надевайте. Такую благодать украшения не затмят.
Красиво! И фонит от рисунков не
