Хроники особого отдела - Александр Игнатьев
В центре зала на золотом троне, укрытом шкурами редчайших зверей, недвижимо сидел Император.
Во мраке помещения сложно было рассмотреть его властное лицо. Однако евнухи не сомневались в исходившем на них остром взгляде спокойных и жестоких глаз.
Целыми днями теперь Император находился в этой, скрытой от посторонних, части нового пирамидального дворца, спешно возводимого над пещерой, расположенной в одиноко стоящей на равнине горе.
Ши Хуанди, забросив ежегодные объезды провинций, лично руководил постройкой, предназначенной ему самими богами крепости. Он собирался вечно жить в этом рукотворном загробном мире.
Днём он дремал на троне, но, с наступлением сумерек, к нему сквозь горизонтальную прорезь кожаного занавеса проникала высокая фигура главного евнуха. Неловко согнув ноги в коленях, евнух ложился на холодные каменные плиты и, вдыхая запахи ртутной реки, одышливо ждал милости.
– О, Великий и Могучий Бао-си Совершенномудрый Тай-хао, первый правитель Китая, Цинь Ши Хуанди, божественный повелитель Востока, который изобрел Восемь Триграмм Книги перемен, (И цзин), придумал музыку и измерительные инструменты, научил людей приручать диких зверей и заниматься шелководством...
Главный Советник кратко и выученной скороговоркой перечислял титул, зная, как не любит Повелитель длинных несвязных речей. Наконец, торжественная часть была закончена, и, не переведя дух, начальник канцелярии Чжао Гао продолжил:
– Нижайшие слуги твои выполнили повеление. Нет больше во всём подлунном мире ни одного трактата, кроме принадлежащих тебе. Ли Сы, раб твоего тела и я, раб духа твоего, оставили в мире над землёй только трактаты о сельском хозяйстве, медицине и гадании. Во дворце Белого Дракона остались книги из императорского собрания и Хроники Цинь. Всё скопировано и принесено тебе. Всё остальное сожжено, Великий.
Со стороны трона послышался шелест одежд. Страшная магическая сила обряда уничтожила человеческую судьбу Императора, подарив взамен путь без перерождений. Тёплый ветер пролетел над головой Чжао Гао. Лёгким шелестом осенних листьев опустились в проходе пришедшие с ним. Глиняный порошок уже начали убирать невидимые служки...
– Мой сын и наследник будет жить со мной, – вдруг услышал он. Завтра, поставь ему малый трон...
Евнух вздрогнул. Потом, торопливо подняв полы шитого серебром халата, он попятился к выходу, быстро переставляя босые пятки по засыпанному ещё тёплой глиной полу.
***
Некастрированный, врождённый кастрат Чжао Гао, неоднократно рисковавший своей судьбой и побеждающий в войне с неизбежностью, торопился. Мысли, всегда плавно текущие в его голове, суетливо мелькали и отказывались выстраиваться по порядку, утверждённому длительными играми в го.
Приказ Великого невозможно было оспорить.
Участь старшего сына была предрешена.
Но оставался младший отпрыск династии.
Как же не хватает всего одного месяца! Ещё четыре седьмицы, и Гао успел бы собрать войска, чтобы пресытить Императора и утопить вечно голодного упыря потоками горячей мужской крови. Но как найти столько времени? Страшное распоряжение лишило его сил. На двух они не смогут найти СТОЛЬКО пищи.
Лёгкий ветер спустился с холмов и шаловливо приподнял полы халата, медленно идущего от горы человека. «А ведь северные провинции очень далеко», – вдруг мелькнула мысль. «Надо посоветоваться с Ли Сы».
К утру они составили завещание от Цинь Шихуана своему старшему сыну с приказанием почётно покончить с собой и с преданным ему генералом, охраняющим от гуннов северные рубежи.
К новому дворцу, между тем, подходили собираемые с юга, востока и запада отборные войска. Царедворцы спешили. Называя «оленя лошадью», люди ставили на кон существование подлунного мира...
Глава 20
Глава 2. Наследие Дракона
Часть 4
За окном деловито ковырялась в перьях, не забывая косить чёрным вороватым глазом в сторону блестящих чайных ложек, наглая сорочья физиономия. Несмотря на все попытки устроить небольшой сквозняк и как-то проветрить помещение, августовский густой воздух не давал вздохнуть полной грудью. Было как-то неестественно тихо, и даже пёстрая птица казалась нарисованной среди тёмно-зелёной листвы.
Ян сидел напротив Рашида Ибрагимовича и с «чрезвычайно сосредоточенным видом» изучал постановление Государственного комитета обороны № 9887сс/оп от 20 августа 1945 года за подписью И. В. Сталина о создании новой атомной отрасли народного хозяйства.
– Ну, вот и дождались, – наконец, резюмировал он прочитанное. – Осталось провести небольшой эксперимент, заодно и уничтожить хранящегося у нас красавца. Кстати, наблюдающий за цистерной Курчатов сообщает о постепенно выходящих из строя алюминиевых каналах. Они даже перебрали всю систему влагосигнализации.
– Скажите, пожалуйста, – ворчливо возразил Худояров. – Перебрали они. Всю техническую документацию и радиовзрыватель нам переправил Юлиус. Вообще, повезло, что куратором у него оказался Александр Семёнович. Считай, «атомную проблему» решили мы, а не эти… «деятели от науки».
– Ну, проблему-то решили фрицы. А Бленхеймская крыса быстро подсуетилась и попёрла всё, что плохо лежит.
Рашид Ибрагимович удивлённо поднял бровь, и Ян пояснил:
– Сэр Уинстон Черчиль...
Крыса? Кто бы спорил… генерал с такой нелицеприятной оценкой «союзничков» был согласен целиком и полностью. Вслух, однако, признавать правоту собеседника не стал. И так поймет.
Они помолчали. За окном послышалось бодрое «Кыш!», и недовольная птица резко снялась с места. Со стрёкотом (весьма оскорбительным по интонации – вот что себе позволяют эти бескрылые?!) полетела возмущаться в неизвестном направлении.
– Уха-то будет? – поинтересовался в пространство Ян.
– Пару плотвичек и карасей с десяток, – бодро сообщили за окном. – Пшёнки добавим, и будет нам обед. Пальчики оближете, Ян Геннадьевич! Я ж ещё вон сыроежек набрал, мы их с лучком. Объедение.
И ни тебе приветствия вышестоящему по званию, ни тебе «разрешите обратиться»…
Худояров только вздохнул.
– Санаторий, смотрю, у вас. И почему я всё это терпеть должен?
– А-а-а-а, так мы хорошие, – вдруг раздался шёпот в голове генерала. Последний вздрогнул, и рука непроизвольно сделала в воздухе крестообразное движение.
Ян хмыкнул.
Рука замерла.
Краска бросилась генералу в лицо. М-мать. Да сколько ж можно?!
Худояров подскочил со стула и, безбожно ругаясь и грозя «пропесочить на партсобрании» неведомо кого, засобирался в Москву - под удовлетворённое тихое мурлыканье.
Мурлыканье ли его умиротворило или пешая прогулка по траве и солнышку, но к отбытию генерал уже полностью обрел утраченное душевное равновесие. И даже нашел в себе силы на полушутливый совет.
– Хозяйка здесь нужна, – стоя у машины, уверенно сказал он провожающему его начальнику особого отдела.
– Бабушка Яга… – скептически протянул последний и смешно помахал рукой вслед отъезжающему трофейному «Хорьху».
***
Уже в начале осени 1945 под личным контролем Л.П. Берии заработал на комбинате «Маяк» первый советский промышленный реактор А-1,
