Василий Гавриленко - Последний поезд
Кажется, они думают, что твой поезд — Последний.
— Это всё?
— Все.
Я откинулся на спинку стула, несильно ударившись затылком о стенку вагона, и засмеялся.
— За такой пустяк ты надеешься получить дурь?
Прищуренные глаза Шрама вспыхнули. Почему я в одиночку принимаю это чудовище? Рано или поздно он бросится на меня, чтобы задушить, — и я могу не успеть выхватить пистолет…
— Ну?
Шрам потоптался на месте, нехотя промычал:
— Там, куда ты направляешься, — питеры.
Я локтем задел кружку, которая тут же опрокинулась. Кипяток пролился на стол, закапал на пол.
— Что?
— Питеры, конунг, — Шрам сыто ухмыльнулся. — Похоже, они собираются
организовать в Твери базу.
Я встал со стула, прошел в угол к ведру. Помочился. Шрам терпеливо ждал.
— Сколько их?
— Больше тебя, конунг.
— Насколько?
— Самое малое — вдвое, — Шрам, прищурившись, смотрел на меня. Нет, этот игрок только с виду — громадный дурак…
— Техника?
— Три вертушки и поезд.
Я подошел к сейфу, набрал код замка.
За железной дверцей — горка белых пакетиков. Мое плечо обожгло горячим дыханьем, я обернулся — глаза склонившегося Шрама жадно засверкали.
— Неплохой у тебя запасец, конунг.
— Убери рыло.
Он отстранился. Я запер сейф, протянул игроку пакетик.
Шрам схватил дурь дрожащими руками, тут же надорвал целлофан, всыпал порошок в огромные ноздри. Шумно втянул воздух.
— Убирайся, — поморщился я.
— Прости, конунг, — пробормотал Шрам, облизывая пустой пакетик синим языком.
Как только он притворил за собой дверь вагона, я прилег на накрытую шкурой твари кровать.
Информация Шрама была неожиданной.
Мой отряд направлялся в Тверь для проведения зачистки, а не для битвы с питерами. Да и не слышал я, чтобы когда-нибудь стрелки — москвиты нос к носу сталкивались с питерами… Кажется, Христо упоминал, что когда-то к Отцу Никодиму приезжал из Питера Отец Афанасий. Но откуда Христо мог знать наверняка? Он возрожденец, а не стрелок.
Операция в Ярославле основательно пощипала отряд: тамошние игроки здорово метали заточки. Я не готов к столкновению с питерами. И УАМР ничего не говорит на этот счет…
Так что, поворачивать обратно?
«Шанс обязательно выпадет — главное, не упустить его», — женский голос. На мгновение я будто наяву увидел ее, вспомнил запах волос, наивные, неосуществимые мечты, которые я начертал на флаге своей души и тайно понес через Русские Джунгли. Серебристая Рыбка, плыви…
— Значит, шанс, — прошептал я, глядя, как в печи мечется огонь.
Решение было принято. Чтобы не терзаться понапрасну новыми сомнениями, я поднялся с постели, снял с гвоздя зеленую куртку с нашивкой на рукаве в виде серпика луны.
Серпик луны сверкал и на холодном небе, но смотрел он в другую сторону. Джунгли шумели, где-то выла тварь. Там же бродит Шрам, а может, забрался на дерево и уснул, — улетел в лживо-прекрасный сон. Интересно, что он видит под дурью? Что прекрасно для Шрама? Зеленая долина, пересеченная голубой речушкой, вытекающей, кажется, из самого неба? Едва ли. Красивая женщина? Это уж точно — нет. Скорее всего, он видит себя не Шрамом, а кем-то другим. Может быть, конунгом.
Я пошел вдоль поезда. За приоткрытыми дверями вагонов храпели, стонали, ругались вполголоса; из печных труб летели искры — некоторые поднимались выше деревьев и только там, в вышине, гасли.
В хвосте поезда, на платформе, — вертолет, лопасти свисают чуть не до земли. Единственная вертушка, доверенная моему отряду. Да я особо и не настаивал на большем, полагаясь на пехоту и мощь станкового пулемета.
Посмотрев на блестящий под луной снег, повернул обратно.
Из продвагона доносились приглушенные стоны, звуки ударов: эта сволочь, Машенька, опять избивал Николая. Я остановился у двери, едва сдерживаясь, чтоб не вмешаться.
— Гад, — тонким голосом крикнул Николай и тут же захрипел: должно быть, Машенька схватил его за горло.
Быстрым шагом я направился к своему вагону: помочь Николаю я не в силах, даром что конунг. В отряде, как и в Джунглях, — каждый сам за себя.
Отворив дверь, я замер: в мое краткое отсутствие кто-то побывал в вагоне.
Сердце гадко заныло: на месте сейфа раскуроченные доски с хищно торчащими гвоздями — похоже, сейф отодрали от пола одним рывком.
— Шрам! Е… ть его душу, это Шрам!
Поднимать общую тревогу я не решился, хотя соблазн был.
Переоценить потерю невозможно: без дури отряд неуправляем. Каждое удачное действие, каждое попадание в цель должно оплачиваться дозой — таков неписаный закон. Дурь — бог и демон отряда, мерило всего и вся…
Несколько темных фигур маячили передо мной в поднимаемой ветром снежной свистопляске. Стрелки, вырванные приказом из жарко натопленных вагонов, свирепо матерились, то и дело посылая в «молоко» очереди из автоматов.
— Хер мы его найдем, — грубый голос справа от меня, кажется, Осама. — Вспорхнул, гнида, на дерево.
— Смотри, а то сядет на шею — простужено отозвался кто-то.
— Прекратить трёп, — крикнул я, отгораживаясь от слепящего снега воротником куртки.
Черт подери, какой ветрище, даже здесь, в лесу, продувает. Шрам, будь он неладен. Впрочем, и сам молодец — угораздило же не запереть вагон с кокаином…
— Конунг!
Я побежал на голос, придерживая автомат у бедра. Ноги утопали в снегу, деревья, баюкая, раскачивали черноту ночи.
— Сюда, конунг, — облепленный снегом силуэт возник передо мной.
— Ты, Николай? — я узнал слабосильного, нерасторопного работника продвагона. Узнав, удивился: на зов положено явиться Машеньке.
— Конунг?
— Да?
— Посмотри.
В голосе Николая звенело торжество. И было отчего.
На дне кустистой ложбинки, распластав руки и ноги, навзничь лежал Шрам. Неподалеку от его головы чернел сейф.
Я бросился со склона по сугробам, проваливаясь по колено.
На сейфе вмятины от яростных ударов, но дверца цела. Этому ублюдку не удалось добраться до моего кокаина.
Я выругался, пнув лохматую голову Шрама. Кожица на виске лопнула, закапала кровь. Игрок застонал, но не очнулся, и глаза его остались все такими же застывшими.
— Молодчага, Николай. Дурь заработал.
Я вытер лоб комком снега.
— Где запропастились эти долб..бы? Ну-ка, свистни.
Николай не торопился снять с шеи алюминиевый свисток и созвать группу.
— Слышишь ты?
Он вдруг заговорил — прерывающимся зябким голосом.
— Конунг, мне не нужна дурь. Я, это самое, хотел бы… Ну… уволиться из продвагона.
Я посмотрел в лицо Николая — ни синяка, ни кровоподтека. Машенька умеет бить так, что следы побоев видны лишь жертве.
— Хорошо, я подумаю, — выдавил я. — Свисти!
Николай поднес к губам свисток.
Спустя какое-то время шесть облепленных снегом фигур — Осама, Надим, Джон, Киряк, Сергей, Якши — спустились с разных сторон в ложбинку.
— Где вы шляетесь, мать вашу?
— Заплутали, конунг, — равнодушным голосом ответил за всех Киряк, растирая снегом красную рожу и с интересом косясь на Шрама.
— Пока вы плутали, Николай заработал дурь.
— Кастрат? — недоверчиво хмыкнул Осама. — Охуеть.
Стрелки, включая и Николая, заржали.
Горло Шрама выплеснуло сдавленный крик, игрок засучил вдруг руками-ногами, словно младенец.
— Возвращается, конунг, — доложил Якши.
— Вижу.
Шрам возвращался, поскуливая и клацая зубами, — за мгновения неземного блаженства расплачивался мучением.
Мало-помалу глаза игрока обрели подобие мысли. Шрам сел.
— Мудак, — не выдержал Осама.
Приклад врезался Шраму в подбородок — тот словно не почувствовал, и вдруг рассмеялся, вызвав ярость у Осамы. Приклад замелькал в морозном воздухе, описывая равные полукружья. Шрам и не думал защищаться.
Осама утомился и отступил, кивнув Джону: «Теперь ты».
Шрам смотрел на меня.
Стрелки по очереди избивали его, соревнуясь в силе, а Шрам все смотрел на меня.
Удар Осамы опрокинул игрока навзничь.
— Ну-ка, — Осама ленивым жестом уткнул дуло автомата в шею Шрама.
— Стой!
Осама уставился на меня.
— Он вор.
— Сказано — стой, — отчеканил я, ленивым жестом сбивая наледь с серпика луны на рукаве. — Убери автомат и бери сейф. Вы все, помогите ему!
Стрелки поволокли сейф к заносимому снегом поезду. Чувствуя себя разбитым, я побрел следом.
Шрам остался лежать на дне ложбинки.
Над поездом клубился пар. Стрелки, переругиваясь и кряхтя, покидали натопленные вагоны.
— Ну и морозище, — проговорил Белка, стрелок-альбинос, которого командование навязало мне в адъютанты. Отбежав в сторону, он стал мочиться, выжигая в сугробе желтую пещеру.
