Первый среди равных. Книга VIII - Жорж Бор
— Теперь добавляю к сети молодые ветки огнероста, — показав мне законченный участок сетки, ответил староста. — Потом ещё раз попробую, если Анна Константиновна разрешит.
— Разрешит, — уверенно произнёс я. — Скажи, что я просил испытания провести.
— Хорошо, — тут же обрадовался парень и я с удивлением понял, что он вздохнул с облегчением. Вполне возможно, что этот увлечённый экспериментатор испытывал своё изобретение без разрешения Нюши и это его тревожило. — Спасибо, ваша светлость.
— Не за что, — задумчиво рассматривая сеть, ответил я. В голове крутилась смутная идея, но до конца её оформить не получалось, пока в памяти не всплыло раскрашенное мной лицо командира Витязей. — Слушай, а можешь мой личный заказ принять? Много у тебя материала?
— Достаточно, — ответил Сашок. — Если надо, мы ещё насобираем. А что нужно сделать?
— А ингредиенты, которые ты для мази использовал, ещё остались? — задал следующий вопрос я.
— Есть еще, — ответил староста и по его лицу я понял, что Александр догадался, что именно требуется сделать. Потом потратили ещё несколько минут на согласование мелких деталей и я ушёл на улицу, где ко мне подбежал водитель моей машины.
— Ярослав Константинович! Рыков звонит! — протягивая мне телефон, сообщил дружинник.
— Слушаю, Александр Егорович, — произнёс я.
— Пескарёв говорит, что у него место на складах закончилось, — без предисловий сообщил Вепрь. — У нас тут ещё половина поля боя добычей завалена. Что делать?
— Скажите Олегу Дмитриевичу, чтобы делал эссенцию Тьмы, — ответил я. — Сейчас продать ингредиенты выгодно всё равно не получится, а эссенция не портится и места много не занимает. Потом, когда буря на рынке стихнет, продадим скупщикам по тройной цене. Материал с большой концентрацией тяжёлых аспектов всегда востребован.
— Понял, ваша светлость, — тут же ответил Рыков. — Тогда тащим всё остальное?
— Да, — произнёс я.
— С трофейным оружием что делать? — задал следующий вопрос командир Витязей. — С дружины Хоруговых очень много полезного сняли.
— Всё в дело, — немного подумав, ответил я. — Если можно использовать, то нужно использовать. Бестужев дал добро на всю добычу, в том числе и с людей.
— А со снаряжением Ленты что делать? — тут же спросил Рыков. — Мы нашли ту лужу, которая от него осталась. Если хорошо всё отмыть, то можно использовать. Ну или изучить хотя бы. Потому что я бы оружие этого Хромова трогать не стал. Оно так на меня смотрит, что аж мурашки по коже.
— В ящик всё и вези в Горынино, — приказал я. — И фотографии кинжалов мне пришли. На номер Анны Константиновны. Куда Зейда отправили?
— В Горынино, — коротко ответил Вепрь. — У него в отряде пара целителей осталась, поэтому группа на самовосстановлении находится. Там Аршавин за ними присматривает со своими Мастерами и Котом.
— Скажи, что скоро к ним приеду с гостями, — произнёс я. — Важными. Будем думать, как границу удержать. Ты тоже приезжай. Часам к восьми.
— Понял, ваша светлость, — отозвался Рыков. — Ещё приказы будут?
— В имении ещё остатки краски оставались после обработки твоих ребят, — припоминая суматоху с обработкой Витязей, произнёс я. — Их тоже надо в Горынино привезти.
Ратай отключил связь и буквально несколько мгновений спустя у меня в кармане зашёлся какой-то бодрой детской мелодией телефон Нюши. Дружинник, которому я вернул его мобильник, сделал вид, что он с рождения страдает глухотой. А потом я достал аппарат и к этому врождённому недугу ещё и близорукость добавилась, когда в руках у меня оказался веселый розовый телефончик с забавными ушами.
Александр Егорович прислал полтора десятка фотографий, на изучение которых я потратил минут десять. Судя по всему, кроме кинжалов, ничего особо интересного в снаряжении Хромова не было. Вепрь снял общий план и пару уцелевших артефактов, а все остальные снимки пришлись на странное костяное оружие.
В бою рассматривать клинки противника у меня времени не было. Тогда я только отметил для себя очень неприятную ауру, окружавшую оружие. А сейчас, рассматривая во всех деталях странные костяные шипы и похожую на кусок позвоночника рукоять, у меня возникло стойкое ощущение неприязни к создателю этого шедевра.
А это был именно шедевр. Живые клинки вообще создать было крайне сложно. Они могли обладать невероятной силой и многократно усиливать возможности своего хозяина. И магические, и физические. Но это… Сколько труда и времени было потрачено на то, чтобы превратить пару живых созданий в орудие убийства, я бы сказать не взялся. Но проделанная работа была до такой степени сложной, что я бы не смог назвать среди ныне живущих того, кто мог бы с ней справиться.
А ещё меня не покидала мысль, что я не раз видел именно такое исполнение живых клинков. У одного из моих братьев существовала целая школа артефакторов, которые следили за созреванием заготовок для таких клинков. Вполне возможно, что наследие далёкого прошлого этого мира, досталось Ленте чисто случайно. Возможна ли такая случайность? Если честно себе ответить на этот вопрос, то я в подобное вообще не верил. Слишком большой ценностью обладало подобное оружие.
Вспомнив слова Старковского, зашёл в свою почту с телефона сестры и обнаружил там письмо от графа. В нём был файл с видеозаписью. Знакомый Ивана Николаевича не зря не хотел связываться с жандармами. На тщательно скрытом от посторонних глаз пирсе стояли ряды ящиков с характерными пометками транспортировочных контейнеров для аномальных ингредиентов. Чем занимался неизвестный барон предположить было не трудно. Но меня гораздо больше интересовал человек, которые легким прыжком вылетел из воды и приземлился на доски пирса. Два взмаха кинжалами и перепачканная одежда полетела в воду, а сам человек со змеистой чёрной татуировкой на плече, растворился в ближайших зарослях.
Я чуть отмотал назад, остановив запись на моменте, где можно было хорошо рассмотреть лицо Хромова и его оружие. В том, что камера сняла именно Ленту, сомнений у меня не было. Да и у любого, кто видел Павла Григорьевича лично, тоже сомнений не будет.
«Солнышко пригреет! Ля-ля-ля! Солнышко согреет! Ля-ля-ля!» — вздрогнул в моей руке телефон. На экране появился незнакомый номер. Я пару мгновений помедлил, а потом
