Гимн Непокорности - Михаил Злобин
Глава 11
Дни, которые я провел в царстве Гесперии, даже сравнивать было стыдно с пленом в подземелье кьерров. Дриада обхаживала меня, как самого дражайшего гостя. Окружила заботой, о которой не могли мечтать и короли. Перво-наперво, лесной дух тщательно осмотрела мои раны. Крохотные растительные усики, подчиняющихся её воле, извлекали из моего настрадавшегося тела десятки каменных осколков. Я устал считать, когда их количество дошло по полусотни. Сама же нимфа занялась сломанным плечом и раздутой от яда спиной.
Дальнейшие манипуляции, мягко говоря, были не из приятных. Но не более того. Я даже удивился, насколько легко мной воспринимались страдания телесные. Ну а если становилось совсем уж невмоготу, то применял на себя «Божественный перст». И боль отступала.
Кормила меня Гесперия тоже отменно. И пусть в меню мясо отсутствовало как вид, но на фоне опостылевших кьеррских грибов (или тем паче вонючей зажаренной плоти шаксатора) рацион поражал своим разнообразием.
Жалость, которую питала ко мне Гесперия, была практически осязаемой. Но она не мешала хозяйке лесов твердой рукой вскрывать плоть, выпускать гной, втирать целебные травы прямо в сочащиеся разрезы. И меня это её сочувствие немного сбивало с толку. Дух же понимала, что телом Ризанта завладел другой. Откуда тогда взялось это её искреннее сострадание? Хотя, может, я ошибался, и оно было направленно только на оболочку, в которой я нахожусь. Но во мне откуда-то взялась уверенность, что такова природа дриады. Муки любого живого существа она воспринимала слишком близко к сердцу.
— Ты так и не ответил, чужак, что с тобой произошло, — как-то первой заговорила со мной Гесперия, пока ощупывала мои заживающие повреждения, контролируя процесс выздоровления.
— Вскоре после нашей встречи мой полк угодил в устроенную алавийцами засаду, — безэмоционально поведал я. — Похоже, мне единственному посчастливилось выжить. Правда, очень скоро я об этом пожалел.
— Почему?
— Потому что я попал в лапы кьерров.
При упоминании белокожих мясников дриада гневно стиснула челюсти. Подземный народец она ненавидела всем своим естеством.
— Как тебе удалось выжить? — глухо осведомилась дух.
— Обманом и хитростью, — дернул я здоровым плечом, изображая пожатие. — Немаловажным фактором стало и то, что красноглазые не имели понятия о моей способности творить чары без кольца. Я выздоровел, окреп, собрал информацию, какую смог, а потом помчался к свободе, выжигая каждую тварь на своем пути.
— Не представляю, что тебе пришлось вынести за последние шесть лун… — сочувственно покачала головой Гесперия.
— Так прошло всего полгода? — сдержанно удивился я. — А мне казалось, в три раза больше.
— У тебя очень сильная тяга к жизни, чужак, — констатировала собеседница. — Не каждому дано пройти через такое и не сломаться.
— С чего ты взяла, что я не сломался?
Нимфа поджала губы, но всё же ответила:
— Чувствую.
— Позволь уточнить, ты говоришь это мне или Ризанту? — поднял я на неё взгляд желтых глаз.
— Зачем ты бередишь мои раны, чужак⁈ — процедила Гесперия. — Тебе доставляет удовольствие видеть, как я страдаю по человеку, которого ты поработил⁈
— Вовсе нет. Я просто не хочу, чтобы между нами возникли какие-либо разногласия, — ровным тоном возразил я. — Твои доброта и забота столь трепетные, что мне начинается казаться, будто ты забыла, кто я есть.
— Я ни на миг не забываю! — вскинулась дриада, в порыве чувств неосторожно надавливая на мое сломанное плечо.
От прострелившей боли зрение подернулось рябью, а из горла непроизвольно вырвался сдавленный сип.
— Извини, я не хотела… — тихо произнесла лесной дух.
— Ничего страшного.
Немного помолчали. Нимфа продолжала осмотр, а я вяло жевал какой-то сладкий плод, похожий на тропический.
— Гесперия, ты же понимаешь, что мне придется уйти? — прервал я затянувшуюся паузу.
— Думаешь, я отпущу тебя во второй раз? После того, как ты заявился весь искалеченный и едва живой? — нахмурилась она.
— Конечно, — нагло кивнул я. — Более того, ты мне поможешь. Правильно ли я понимаю, что по твоим владениям я могу выйти в любое место, где растут деревья? А то мне нужно вернуться в Клесден как можно скорее.
— Твое нахальство, чужак, даже больше твоего самомнения. Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должна уступить.
— Потому что оказывая поддержку мне, ты приближаешь момент встречи с настоящим Ризантом. Разве не это твоя цель?
Что-то в моем голосе заставило Гесперию задуматься. Уверен, заяви я нечто подобное в нашу первую встречу, то она бы послала меня далеко и надолго. Однако у неё с тех пор было достаточно времени на осмысление ситуации. Да и со мной произошли разительные изменения. Я больше не видел смысла хитрить и вилять перед созданием природы. Я говорил всё прямо.
Конечно же, одной репликой переубедить её не удалось. Но это только пока. Дух посмотрела на меня напоследок, а потом молча встала и растворилась в густой чаще. Ну а мне не осталось ничего другого, кроме как заняться своими нехитрыми делами.
Погрузившись в медитативные раздумья, уцелевшей рукой я стал пытаться восстановить строй оставшихся пластинок самодельной калимбы. Процесс этот отнял у меня преизрядно времени. Однако на свежем воздухе, а не в глухом подземелье, любое занятие приносило удовольствие. И я сам не заметил, как мало-помалу справился с задачей.
Первый аккорд тихо загудел, заставляя слух напрягаться. Да, серебро на поверку оказалось не лучшим материалом. Оно и в составе полноценного инструмента звучало не очень громко. А с раздолбанным корпусом, от которого уцелела одна лишь верхняя часть, и вовсе едва различимо. Но, как показала практика, Гесперия обладала на редкость чувствительными ушками. И краем глаза я заметил, как её точеная фигурка нарисовалась меж древесных стволов и замерла.
Звукоряд моего инструмента сильно отличался от общепринятых в моем мире и соответствовал больше фортепианному. Здесь низкие ноты находились слева, а высокие справа. При должном уровне сноровки и умения, я мог сыграть на нем и одной рукой. Поэтому я не стал обманывать ожидания хозяйки лесов, а снова дернул язычки.
Когда-то давно заученные ноты будто сами просились под мои пальцы. Я никогда не репетировал на калимбе «Прекрасное далёко», но исполнял его так, словно имел в этом деле богатый опыт. Впрочем, без ошибок всё равно не
