Мегахранилище двойных планет - Александр Зубенко
Он сделал паузу, всё ещё держа полную рюмку в руке.
– Но, Лёня… прости, диалог с самим собой по телефону? Вот тут я, признаться, ни че-рта не по-ни-маю, хоть убей! – последнюю фразу он растянул на несколько слогов. – Дозвониться до себя из другой реальности?
Он надолго задумался, вероятно, прокручивая в голове все варианты моего психического помешательства, затем, залпом осушив рюмку, внезапно согласился.
– Хорошо. Ты говоришь, твоя Катерина была на болотах, и видела всё своими глазами?
– Да, – оживился я. Критическая ситуация с водворением меня в диспансер для умалишённых, похоже, миновала. – И видела, и трогала, и вертела в руках всё, что Зорин успел натаскать в свои сараи из Мегахранилища.
Он кивнул головой:
– Раз так, то приходится верить.
О лучшем помощнике я и мечтать не мог. На вопрос, как у него с работой, он ответил, что позвонит и всё уладит. Оказывается, он был одним из основателей какой-то частной фирмы электронного оборудования, и с этим проблем не возникло.
У Гриши тоже был знакомый с велосипедом, так что вопрос о передвижении к мосту отпал сам собой. Вот, собственно, и всё на данном этапе.
Рано утром в понедельник, я в очередной раз двинулся на болота навстречу своей судьбе.
И снова нас было трое. Я, моя супруга, и новый, теперь уже, друг.
Четвёртый находился вне зоны доступности.
В другом измерении.
За границей нашего разума.
*********
Войдя внутрь жилища, в отсутствии Андрея Петровича я почувствовал себя в правах хозяина. Катерина тотчас прошла на кухню заниматься приготовлением завтрака, а я повёл Гришу по комнатам, тайком наблюдая за его реакцией и эмоциями. Сараи я оставил ему «на закуску», уже после того, как он освоится.
В течение получаса, пока жена кормила собаку и накрывала на стол, он ходил из комнаты в комнату, щупал, трогал, вертел в руках, переставлял с места на место всевозможные предметы старины, и слушал комментарии, которыми я его снабжал, как когда-то снабжал меня и сам конструктор.
– Если тебе доведётся попасть в сны, то по ту сторону реальности ты увидишь нечто большее. Грандиознее, колоссальнее… Ты увидишь ВСЁ! В поистине вселенских масштабах.
Я взял его под руку, и мы направились в кухню.
После завтрака Катя осталась хозяйничать, а мы прошли в зал выкурить по сигарете из запасов инженера: в сараях я курить боялся в целях соблюдения пожарной безопасности.
Весь оставшийся день и вечер мы посвятили классификации, разборке и составлению описи всего того, что инженер насобирал здесь за четыре года своих посещений иного измерения.
Телевизор всё ещё передавал вечерние известия, когда вдруг…
Экран внезапно бликнул и погас.
А затем…
«Новости» прервались сами собой на полуслове какого-то репортажа. По периметру плазменного полотна пошла рябь, и из глубины, на всём экране телевизора возникли…
ГЛАЗА.
Те самые.
Древние. Глубокие. Немигающие и всевидящие.
ГЛАЗА РАЗУМА.
Казалось, они видят всё. Они знают. Просвечивают тебя насквозь, сканируя твоё сознание, будто под микроскопом. Катя вскрикнула от неожиданности и прижалась ко мне через подлокотник кресла. Из глубины, как бы возникая из мрака, на секунду выступило очертание лица, совершенно не похожее на человеческое, однако видение тут же исчезло. Глаза смотрели впереди себя, никуда не двигаясь, но как мне потом сказали Катя с Гришей, каждый из них почувствовал, что они смотрят именно на него, и сквозь него. Такое же ощущение чувствовал и я первый раз с Зориным, будто сама бездна смотрела на меня, и сквозь меня.
Это продолжалось не более двух-трёх секунд. Затем телевизор включился сам собой и продолжил передавать последние известия с экрана. Репортаж возобновился с того же момента, на котором был прерван.
Во дворе залаяла Дорка, скорее даже не залаяла, а едва гавкнула. Мы сидели ошеломленные, и расширенными от страха зрачками переводили взгляд друг на друга. Не знаю как других, а меня трясло с головы до ног. Впрочем, нет. Присмотревшись к Кате, я увидел ту же ситуации: бедную жёнушку колотило как в ознобе. С Гришей дело обстояло не лучше.
И ещё…
Во время этого краткого «сеанса» огонь в камине погас сам собой, хотя в комнате не было сквозняка: дрова лежали горкой с запасом тления ещё как минимум на час-полтора. Но огонь погас. Ни языков пламени, ни искр, ни привычных потрескиваний. Он просто… исчез.
Первой подала голос Катя:
– Мальчики… что это было?
Мы постепенно приходили в себя, телевизор как раз передавал новости спорта. Гриша тряс головой, будто выливая воду из ушей. Я сидел, моргал и тупо смотрел на угасший камин. Катя склонилась надо мной и потрясла за плечо.
– Лёша! Очнись. Что это было? Проверка?
Я кое-как оторвал взгляд от потухшего камина и уже более осмысленно взглянул на неё.
– Похоже, да.
– Но как? Почему не через флешку, а в обычном телевизионном формате?
– Вот этого, прости, не знаю. Была бы, скажем, голограмма – ты спросила бы то же самое, разве нет? Так что Гриша, поздравляю! Ты избранный.
Обнявшись по-дружески, мы все втроём выпили.
И в этот момент настенные часы фирмы «Журден» тихо промузыканили полночь.
********
…Из каминной вытяжки по полу клубами начал расползаться кисельный, вязкий туман серебристо-молочного цвета. Послышался какой-то невнятный шум, тут же переросший в трубный звук, будто на ветру гудели провода. Во дворе в очередной раз заскулила Дорка.
Вначале в белых клубах исчез длинный ворс ковра, а вместе с ним туман поглотил и ступни Гриши, который всё ещё продолжал сидеть на корточках. Отчаянно вскрикнув, он подскочил на месте, да так и застыл, не в силах двинуться в сторону.
– Что за чёрт! – услышал я его едва различимый
