Расстояние - Георгий Константинович Левченко
А детей он полюбил. Часто, каждый день после ужина и все выходные, иногда слишком непосредственно для молодого мужчины, самозабвенно с ними возился, но по отдельности. Мальчика Гена любил больше, хотя Светина русая головка время от времени вызывала в нём такие приливы нежности, какие никто и никогда ни до, ни после этого периода его жизни в нём не вызывал. Жена находилась при них весь день, девочку решили не отдавать в детский сад, она с ними свыклась и порой те порождали в ней мягкое раздражение, но, видя детей с отцом, ощущая их вместе большой и дружной семьёй, Аня почти смирилась с судьбой образованной домохозяйки при небогатом муже. Правда, до поры, до времени, пока дети не подросли.
Справедливости ради надо отметить, что Аркаша вообще являлся всеобщим любимцем, даже Света смирилась с ролью больше маминой помощницы нежели любимой дочери, будто солидаризировавшись со взрослыми в своей незрелой головке. Когда он был ещё младенцем, бабки посменно дежурили подле люльки, у него имелись проблемы со здоровьем, прошедшие по мере того, как мальчик подрастал, не давая продохнуть молодым супругам. Женская часть старшего поколения много занималась детьми, избавляя Аню от забот, так что жаловаться ей, по сути, было не на что. Гена это видел лишь отчасти и чем более привязывался к детям, тем более снисходительно относился к жене, и, увы, с тем большей готовностью принимался за домашние и служебные дела.
В таком многочисленном составе семья Безродновых встретила 90 годы 20 века, не ставшие для них большим потрясением, однако каждый пережил это время по-разному. Прежде всего, Анне вдруг показалось, что мир вокруг рушится, правда, лишь теоретически, всё привычное куда-то уходит, а то, что приходит ему на смену, несёт лишь страдания, разрушения и гибель. Сие весьма странно, поскольку в её жизни ровным счётом ничего не изменилось, а вот судьба бывших однокурсников, с которыми она поддерживала отношения, действительно пошла под откос, они буквально нищенствовали, тем самым принося женщине – что скрывать – некоторое моральное удовлетворение. Геннадий воспринял возникшую ситуацию с будничной готовностью к очередным трудностям, которые испытывал ежедневно, еженедельно, ежегодно, куда-то бегая, суетясь, что-то беспорядочно делал; почему-то житейские перипетии занимали у него массу времени. Он стремился к совершенству, а в итоге лишь увеличивал хаос в своей жизни, не замечал этого, не понимал, в чём суть, и мало-помалу стал озлобляться. Контора, где он работал вот уже несколько лет, и ранее не отличалась востребованностью и прибыльностью, сейчас же разваливалась на глазах, от чего средний Безроднов не испытывал ни тревоги, ни сочувствия. Его мечта разбогатеть не только обретала конкретные формы, но отныне появились возможности её достичь, и, когда контора окончательно развалилась, он открыл собственное дело, в котором стал преуспевать, получая покровительство как сын своего отца. Но больше всех удивил Аркадий Иванович. Родные и знакомые ожидали, что тот будет тяжело переживать уход в небытие всех тех ценностей, среди которых он не просто прожил жизнь, но и деятельно защищал на высоких постах, однако произошло прямо противоположное. Этот суровый почти уж старик, по крайней мере, крепкий мужчина предпенсионного возраста вдруг стал мягче, улыбчивей, шутливей, стал более открытым, будто с его сердца упал тяжёлый гнёт или он избежал страшной опасности и теперь с оптимизмом смотрит в будущее. А его жена не задумывалась, что происходит вокруг, она была увлечена семьёй сына, внуками, их поддержкой и воспитанием.
Туманное будущее
Итак, Геннадий открыл собственное дело. Поначалу он, как и все такие же, занимался, чем придётся, но со временем среди знакомых отца нашлись знающие люди, которые подсказали, на что стоит обратить внимание. Откровенно говоря, складывалось впечатление, что они нашлись ещё раньше, поначалу лишь наблюдая, как молодой человек сможет повести дела, и он справился, помогла узость кругозора, животная смекалка в сочетании с прирождённой практичностью и усердием. И Аркадий Иванович, и его знакомые пока работали на высоких прокурорских и других государственных должностях, но старость не за горами, и надо было себя обеспечить, поскольку надежды на государство таяли на глазах, так что с теми существенными проблемами, с которыми сталкивался каждый предприниматель в те годы, Геннадий не столкнулся, лично не столкнулся, однако, пребывая в среде дельцов, наслушался много такого, что сильно подорвало его незрелую комсомольскую психику, и это обстоятельство кардинальным образом повлияло на дальнейшую жизнь. К концу 90 годов, когда отец наконец уволился со службы, Геннадий Аркадьевич уже был успешным дельцом с обширными собственными связями и большим состоянием. До олигарха он, конечно, не дотягивал, не хватило ума, но ни себе, ни жене, ни детям, ни родителям ни в чём не отказывал.
Теперь ему те дела, что навалились на него после женитьбы, рождения первого и второго ребёнка, их количество и содержание, казались просто смехотворными, новое дело требовало совсем иного участия. Поначалу он сутками не вылезал из офиса, открытого в старом особняке в центре города, там спал, там ел (жена и мать носили еду), домой приходил ночью, чтобы принять душ и в лучшем случае вздремнуть пару часов. Ради чего он всё это делал, у него вопросов не возникало, в те редкие минуты, когда он видел семью, любимую Аню, подрастающую, высокую для своих лет и немного нескладную Свету, учившуюся в школе на одни пятёрки, малыша Аркашку, всегда радовавшегося отцу и в отличии от большинства мальчиков не скрывавшего своих чувств, постоянно чего-то лепетавшего и тащившего к себе в комнату, чтобы показать очередную купленную мамой игрушку, имевшиеся теперь в их доме в изобилии, Геннадий Аркадьевич испытывал такой прилив сил, каким бы измождённым ни был, что совершенно не помышлял задуматься о себе самом. Потом, конечно, полегчало, сложилась определённая система, от таких титанических усилий не сложиться она не могла, он стал больше времени проводить с семьёй, чаще бывать в отпусках, они выезжали заграницу и не только на море, но и в европейские столицы, где чувствовали себя уверенно и комфортно. Казалось бы, Анна должна была чувствовать себя счастливой, ведь имела много друзей, некоторые из которых могли считаться настоящими, семью, доступ в хорошее общество, возможность путешествовать и набираться новых впечатлений, наконец, относительную молодость, однако многое
