Admin - i db8cd4e57c86abca
Наверное, самым загадочным продолжало оставаться то, что незнакомка ни о чем не спрашивала его самого. Как будто ей было ведомо все, что только могло и не могло уложиться в голове воина. И даже больше. Загадочная спасительница оказалась волшебницей. К сожалению, воин был мало знаком с магами и волшебниками. Лучше было бы сказать, что вообще не был знаком. Исключение составлял лишь его отец. Но старик скорее был шаманом, собирателем трав, в которых, однако следовало признать, знал толк. Теперь и воину предстояло познать некоторые таинства магии и волшебства, перед которыми, по правде говоря, он испытывал определенный страх и недоверие. Все сверхъестественное всегда пугает человека, если разум его не готов принять неизведанное. Но, лишенный возможности двигаться, ему приходилось признавать существование сил, в которые он отказывался верить. Так он постигал смирение.
4
- Подними его, - приказала безликая.
Как и прежде, воин не видел ее лица, поэтому мысленно нарек свою спасительницу "безликой". Проведя долгое время без движения, воин вскоре смирился с мыслью, что уже никогда не сможет подняться с постели и ходить. Худшая участь, которую только можно было себе вообразить: его ожидала судьба калеки, за которым будет ухаживать женщина до конца его дней. Даже пускай она была могущественной волшебницей, чьей силы Зовару никогда бы не удалось постичь, гордому варвару нелегко было принять такой исход. Однако он все же смирился, но лишь только потому, что ничего другого ему не оставалось.
- Это невозможно. Ты же знаешь, я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, - его это сильно раздражало. "Чего она добивалась? Лучше бы оставила его спокойно умереть", - подумал он.
- Смерть еще нужно заслужить. Не ищи легких путей, Зовар. Ты - воин, но у тебя странное представление о силе. Сила не в том, чтобы размахивать своим мечом. Сила в том, чтобы знать, когда этот меч нужно вынимать из ножен, а когда он должен оставаться в покое до тех пор, пока рыцарь не сделает все возможное, чтобы избежать необходимости воспользоваться им. Воин - это убийца, который даже не задумывается над тем, есть ли у его действий последствия и что он несет за них ответственность. Он - человек без чести и достоинства. Для него отнять жизни все равно, что отнять еду у того, кто слабее. Рыцарь оценивает и взвешивает каждый свой поступок. Легче всего пролить чужую кровь. Гораздо сложнее заставить эту кровь течь по венам. Дать жизнь. И не просто дать, а взрастить. Лучшие мечи выковываются в душах людей, а душа - это сталь, которая способна на все. Ты - меч. Но ты растерял сам себя, разбился на мелкие кусочки, когда ударился о то, что оказалось прочнее, сильнее. И все же в твоей власти собрать эти осколки и выковать из них новый, еще более крепкий меч. Попробуй еще раз. И помни о терпении, - голос безликой постоянно звучал в голове Зовара даже тогда, когда ее не было рядом. Ее голос напоминал ему о вое дикого ветра, о боевом кличе вождя, о реве морской бури. Этот голос приободрял его. И все же то, чего она от него добивалась, было невозможно.
"Легче подняться с этой койки с моими разбитыми и раздробленными костями, чем сделать то, чего хочешь ты! Будь ты проклята, ведьма!", - Зовар мысленно изливал в адрес безликой проклятия, даже не задумываясь над тем, что его мысли ей ведомы. И все же волшебница не держала зла на него. Она знала, какую боль испытывает варвар, как страдает от мысли, что уже никогда не сможет ходить.
Однако, несмотря на свой словесный упрек, Зовар сделал то, что просила его сделать безликая. То есть, на самом деле он не сделал ничего: "Что ж, пускай думает, что я что-то делаю! Это все равно невозможно! Как можно сдвинуть взглядом предмет?!"
Она ничего не сказала. Волшебница просто удалилась, оставив Зовара в одиночестве. Он негодовал. Ярость поднялась в нем с такой силой, что он бы разнес в этой комнате всю мебель, если бы мог встать. Не раз в своей жизни Зовар получал ранения от оружия врагов, от клыков и когтей животных. Даже твари оставили на его теле несколько шрамов. Вспомнился последний бой. И, несмотря на все, он поднимался и шел дальше. До того рокового дня, когда он впервые потерпел поражение и очутился здесь. "Почему же судьба выбрала именно его - погубившего стольких своим безрассудством, своими амбициями? Что в нем было такого, чего не было в других?", - Зовар продолжил свои размышления. Он много думал. Теперь у него было достаточно времени для этого.
"Рана есть рана, она заживет. Только не эти. Почему?! Потому что он сам верит в это, или потому что не верит? Что за глупые мысли? Сколько он так лежит? Дни? Много дней. Может, даже недели", - страх крался внутри, словно хищник: "Месяцы". Это предположение казалось более точным. Подобная мысль пронзала его, будто молния своими электрическими разрядами, но не быстро, а медленно, разрушая каждую клеточку его тела и разума. Мышцы наверняка атрофировались. Уже он никогда не сможет взять в руки меч. Да что там меч, он встать не может! Его взгляд снова скользнул по яблоку. Зовар посмотрел на него с такой ненавистью, словно этот зеленый плод был его злейшим врагом. И с этой ненавистью Зовар не сможет примириться, пока это яблоко, словно доказательство его беспомощности, существует. Он мысленно представил, как сжимает в своей руке это огромное зеленое яблоко. И вдруг оно разорвалось с громким чавканьем! Разлетелось на мелкие кусочки! Зовар не мог поверить, но ощутил яблочный сок на своем лице. Он стекал по лицу, и вскоре Зовар ощутил на своих губах его кисло-сладкий привкус.
Прислушавшись, Зовар не уловил ни движения, ни звука, ни чьего бы то ни было, хотя бы мимолетного, присутствия. Неужели он это сделал сам?! Какое-то юношеское ликование охватило его! Подобные чувства он испытывал всякий раз, когда отец учил его фехтовать, стрелять из лука, метать копье, и у него это получалось. Впервые в жизни испытав радость и удовлетворение от постигшей его удачи, он вновь пережил эти приятные мгновения. Зовар почувствовал, как слезы текут по его щекам. Он вспомнил, как отец обучил его кузнечному мастерству. И в скором времени Зовар понял, что кузница - его второй дом. Сейчас он вспоминал все, о чем говорил Орвал. Как много отец сказал ему, и как мало он услышал.
Зовар сконцентрировался и закрыл глаза. Когда же открыл их, его взгляд буквально уперся в стену. На мгновение возникло ощущение, будто ему удалось подняться с постели и ударить по этой стене чем-то. Даже скорее не чем-то, а самим собой, будто его рука стала подобием морской волны. Едва ли Зовар мог поверить в случившееся. Но стена, издала глухой стон; она была каменной и на ней остались едва заметные следы, будто ее коснулось несколько раскаленных прутьев - на черных камнях виднелись белые полосы.
Зовар услышал, как открылась дверь. Он знал, что его действия не останутся без внимания безликой. Еще раз сконцентрировавшись, он послал еще один ментальный удар, - многим сильнее предыдущего, и по стене тот час же от потолка и до пола, во все стороны распространилась вибрация, после которой на ней, как и в первый раз, остались белые полосы. Когда-то, много лет назад, он, будучи еще совсем юным, свалил одним ударом дикого быка - этот удар разбил животному череп и раздробил шейные позвонки. Это воспоминание помогло ему и придало сил.
Безликая подошла к стене, осмотрела ее внимательно и провела рукой. Когда она повернулась к нему, варвар увидел удивление на лице волшебницы. Но не меньше ее был удивлен и сам Зовар. Он наконец-то увидел лицо безликой. И она оказалась еще прекраснее, чем он себе представлял. Волшебница довольно улыбнулась и Зовар ответил ей улыбкой.
5
Зовар проснулся. Прошло несколько дней с тех пор, как он буквально ошеломил волшебницу своими способностями к телекинезу. Какое странное слово "телекинез"! Значит, вот как называется способность двигать предметы силой мысли и воли. И впрямь - сила не только в мышцах рук. Когда-то давным-давно Орвал говорил об этом ему, но тогда он совсем не понял слов отца. Впрочем, оставалось еще кое-что, что крепко засело в голове Зовара. И это было имя волшебницы. Таинственную спасительницу звали Эмрам. Удивительное имя. Таких имен он никогда не слышал прежде. Эмрам, похоже, была отшельницей. Жила на острове, окруженном водами океана, совсем одна. Все это он понял из ее рассказов, а также по тому, что больше к нему никто не приходил.
Зовар перевел взгляд в сторону. Рядом с его постелью на табурете лежала одежда. Она, конечно, была ему непривычной, поскольку варвары такой одежды никогда не носили. Какое-то время Зовар печально смотрел на табурет. Уже много месяцев прошло, а он так ни разу и не поднялся с постели.
Попытался пошевелить пальцами. Однако Зовар не мог сказать с уверенностью, получилось у него это или нет, поскольку он, как и прежде, не чувствовал своего тела. Это невозможно! Но когда-то он считал невозможным двигать предметы взглядом. Он не умел этого даже тогда, когда держал в руках кузнечный молот, орудовал мечом либо топором, когда расшибал кулаком камни. Зовар закрыл глаза и мысленно представил, что он всего лишь яблоко, каждая часть его тела - это то, что можно заставить двигаться с помощью силы мысли, усилием воли. Ведь когда-то он только мог смотреть, как отец фехтует огромным двуручным мечом. Тогда он тоже не мог поверить в то, что придет день, и он будет управляться с этим грозным оружием так же легко, словно меч - часть его самого.
