Антон Первушин - Отдел «Массаракш»
Бельмастый будь на стрёме, — прохрипел знакомый голос, — да не дай волю дрёме.
Разведчики! — ахнул Птицелов. — Явились! Неужто по мою душу?!
А ты, Затворник, братка, — продолжал Шестипалый, — на вышку лезь в обратку!
А ты? — поинтересовался Затворник.
А я, как самый ловкий, — вдохновенно рифмоплетствовал главарь, — нырну-ка в их кладовку.
Лады, Шестипалый! — буркнул Бельмас- тый.
Они рассредоточились. Затворник снова взобрался на вышку. Послышался скрип турели. Мутант-разведчик разворачивал пулемет внутрь периметра. Бельмастый и Шестипалый быстро пересекли плац. Поднялись на крыльцо гарнизонной канцелярии. Птицелов понял, о какой кладовке шла речь. В канцелярии сейф, а в сейфе — гарнизонная касса. Разведчики решили разжиться казенными деньжатами.
Что делать? Птицелов вспомнил, что дневальным в канцелярии сейчас рядовой Boxy. Он солдат, конечно, но парень неплохой, свойский. И насваем всегда угостит, и от мутантов не воротит нос. Да и чего ему воротить, вырос ведь в Приграничье, с детства насмотрелся уродцев… Жалко парня. Да и не его одного. А ребята? А господин штаб-врач?
Разведчики поковырялись в замочной скважине какой-то железкой. Дверь бесшумно отворилась.
Птицелов взглянул на миску, которую все еще сжимал в окоченелых пальцах.
А, была не была!
Он свистнул со всей мочи и метнул миску вдоль плаца. Затворник среагировал мгновенно. Коротко прогремел пулемет, затряслась вышка. Продырявленная посудина отлетела к забору. Бельмастый и Шестипалый выскочили из канцелярии. Скорострельные карабины в их руках ходили ходуном. Искали цель. Птицелов догадывался, какую именно, но дело было сделано. Гарнизон ожил. Забухали сапоги, послышались команды. Разведчики бросились к забору.
Затворник, прикрой! — рявкнул Бельмастый и вдруг увидел Птицелова, — Бот так встреча! — проговорил разведчик. — Ты что это, паря, шухер подымаешь?
Вали, Бельмастый, эту гниду! — призвал его подельник. — Он нам нанес смертельную обиду.
А ты заткнись, уродец шестипалый, — отозвался Птицелов, — пока тебя не слопали шакалы…
Массаракш! — взревели разведчики в унисон.
Черные зрачки карабинов уставились Птицелову в лоб. Гулко раскатилось эхо выстрела. Бельмастого швырнуло вперед, он налетел на Птицелова и сбил его с ног. В то же мгновение снова ожил пулемет на вышке. Дробная очередь охлестнула плац, как свинцовая плеть. Фонтанчики снега обозначили ее путь. Послышались проклятья и редкие ответные выстрелы. Шестипалый заметался. Драгоценные секунды упущены. Через забор сигать поздно. Не обращая внимания на оглушенного Птицелова, который вяло ворочался, придавленный телом убитого разведчика, Шестипалый залег за песочную кучу, начал отстреливаться.
— Меня не взять, солдатики, задаром, — бормотал он в рифму, — я не к таким привык судьбы ударам…
Да, прищучить разведчиков было непросто. С пулеметной вышки простреливался не только плац. Затворник для острастки дал очередь по крышам, зацепил хоздвор, выбил стекла в окнах медчасти. За спиной Шестипалого был надежный забор, который незаметно не перелезешь. Самое умное — взять мутантов измором. И ротмистр Туур, который командовал выкуриванием разведчиков из гарнизона, так и намеревался поступить. Он приказал своим людям держать злоумышленников под методичным, хотя и редким обстрелом. Пусть отвечают, выродки. Ведь патроны у них рано или поздно закончатся. А у гарнизонных вояк целый цейхгауз в запасе. Но вмешалось провидение, которое не иначе как с дуру приняло облик делинквента Облома.
Едва началась пальба, Облом сиганул в окошко казармы с непростреливаемой стороны и бросился в офицерское общежитие. Ворвался в комнату штаб-врача, который спешно укладывал медицинский саквояж, и заорал:
Птицелов там, ва… ваше превосходительство!
Таан посмотрел на дэка с недоумением.
Где там, господин Облом, говорите толком?!
Под вышкой этой треклятой, которую диверсанты захватили, — пояснил Облом, переведя дух. — Черт меня дернул послать его посуду мыть на колонку. В аккурат к появлению этих выродков… Убьют парня ни за что, ни про что. А жалко, толковый же парень…
Штаб-врач несколько мгновений раздумывал, потом сунул Облому свой саквояж.
Идемте! — сказал он.
Они выбежали из общежития, прижимаясь к стенам бараков, миновали хоздвор и вышли в тыл защитникам гарнизона. Солдаты залегли кто за колесами грузовика, кто за металлическими бочками из-под горючки. Подвиги совершать никто не рвался. Дали залп и спрятались. Пусть себе тявкает пулемет с вышки и огрызается одиночными выстрелами Шестипалый.
Заслышав шаги, ротмистр Туур, который сидел на корточках за грузовиком, оглянулся.
Очень хорошо, Таан, — проговорил он. — Капрала ранили. Осмотрите, будь любезны.
Штаб-врач присел на корточки рядом с Панди. Правая штанина капральского галифе пропиталась кровью.
Потерпите, капрал, — сказал он. — А вы, Облом, снимите с него сапог. Да аккуратнее. Не коснитесь раны.
Облом довольно ловко стянул с Панди сапог и даже разорвал штанину.
Штаб-врач мельком взглянул на развороченное колено, кивнул, словно был удовлетворен увиденным. Вытащил из саквояжа стерилизатор, открыл его, надел одноразовые резиновые перчатки. Велел Облому:
Ногу ему держите!
Дэк вцепился в капралову лодыжку. Бравый воин морщился, шипел массаракшами, но терпел. Таан омыл рану, наложил повязку. И тут стрельба стихла. Ротмистр поднял ладонь, прислушался.
Отстрелялись, что ли? — пробормотал
он.
Вдруг со стороны вышки донесся глумливый голосок Шестипалого:
Мутант мутанта не обидит, когда свободу он увидит!
Штаб-врач и ротмистр переглянулись: что за бред? Туур дал знак своим людям быть наготове.
Погодите! — сказал Облом. — Это же Шестипалый, разведчик. Мне Птицелов о нем рассказывал. Разговаривает исключительно в рифму.
И что? — буркнул ротмистр. — Патронов у них, похоже, не осталось. Мы их оттуда выкурим в два счета… Приготовиться!
Постойте, ротмистр! — сказал штаб- врач. — Я, кажется, понял… Он взял делинквента Птицелова в заложники.
Мутанта, — процедил Туур.
Человека, — возразил Таан. — И грозит убить его, если мы их не отпустим.
Ротмистр обмахнулся.
Одним выродком меньше, — сказал он. — Пусть убивает, я своими людьми ради него рисковать не стану.
Штаб-врач смерил его взглядом.
Да вы, я вижу, генофоб, господин ротмистр, — сказал он.
Называйте, как хотите, — отозвался Туур. — Вы тут недавно, господин штаб-врач, а я уже два десятка разменял. Всяких мутантов повидал…
Вот именно, что всяких, — вздохнул Таан и поднялся.
Что вы задумали, Таан? — встревожился ротмистр. — Назад!
Окрик ротмистра Туура не достиг ушей штаб-врача. Взметнулась пыль. Охнул солдатик, который едва успел пригнуться. По плацу словно снежный смерч пронесся. И одновременно ударил пулемет с вышки
Не кончились у разведчиков патроны.
Массаракш! — · прошипел ротмистр. — За мной!
На ходу стреляя из двух автоматов сразу, Туур ринулся за штаб-врачом Тааном. Следом подхватились и солдаты. Поднялась такая пальба, что Облом поневоле зажал уши. Он не слышал даже, как захлебнулся пулемет. Как брякнулось с вышки тело Затворника. Как заверещал что-то не в рифму Шестипалый и перестал рифмовать навсегда. А когда Облом оставил свои уши в покое, то услышал лишь оглушительную тишину.
Снежная пыль улеглась. И Облом увидел, что солдаты сгрудились на самой середке плаца, понурые и непривычно тихие. Облом подошел к ним, протиснулся.
На снегу лежал гарнизонный штаб-врач господин Таан. Грудь его была разворочена пулеметной очередью. Рядом на коленях стоял Птицелов, поддерживал штаб-врачу голову. Стремительно синеющие губы Таана шевельнулись.
Передайте… — произнес он… — А-э… эспаде… — и добавил еще что-то на непонятном Облому языке.
Но мутантов на барже обнаружилось не так уж и много. Поговаривали, что в отношении.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Река плавно загибалась вверх и у гори- ' зонта сливалась с облаками.
Два дня и две ночи баржа шла по Am течению, но небес так и не достигла.
Делинквенты разгуливали по палубе, из- за тесноты они толкались и беззлобно переругивались. А если не разгуливали, то сидели, свесив ноги за борт. Или лежали валетами с цигарками в зубах, уставясь на недосягаемые облака.
Ну и болтали о том, о сем.
Народу в делинквенты забрили всякого. Дезертиров, что отсиживались в лесах Приграничья, пока не рухнула власть Отцов. Разоренных фермеров с крайнего юга. Беглых уголовников всех мастей. И, само собой, мутантов, «детей войны и радиации» действовала специальная директива — не пропускать хилых и нежизнеспособных дальше Приграничья. И вроде как новое правительство не пожалело денег на хоспис, дабы мутанты могли «уйти» по-челове- чески. Хотя вокруг этого хосписа всякие слухи роились…
