Сара Дессен - Луна в кармане

что уехала в этот тур и оставила тебя одну, а теперь еще и это… Слушай. Я как раз собираюсь

отправить Эми, мою помощницу, домой, в Шарлотт, буквально следующим рейсом. Ты можешь

просто сесть на поезд и вернуться домой, останешься с ней до моего приезда.

- Мама. Нет, - возразила я. – Погоди.

Но она уже не слушала меня, ее каблуки простучали по полу, она окликнула кого-то.

- Посмотри расписание рейсов до Шарлотта, пожалуйста…

- Мама.

-…сегодня или завтра – лучше всего. И скажи Эми, что…

- Мама!

-…собралась и позвонила уборщикам. О, и еще заказала билет на поезд…

- Мама! – заорала я. Нет, мне не хотелось повышать на нее голос, но, когда мама была занята

решением организаторских вопросов, достучаться до нее было практически невозможно.

- Что? – крикнула она в ответ. – Коли, подожди минуту, хорошо? Я как раз…

- Нет! Мама, - торопливо заговорила я, пока она снова не вернулась к заказу билетов, - я не хочу

домой. Мне тут нравится.

Пауза. Мама услышала меня.

- Ты уверена?

- Абсолютно, - я поднесла трубку к другому уху. – Мне весело тут, и мне нравится работа. И,

думаю, Мира рада, что я приехала. Я просто расстроена из-за того, что происходит с ней, вот и все.

- Хорошо, - немного растерянно отозвалась она. – Хорошо. Но, если тебе покажется, что

происходят странные вещи, то позвони мне, и я обязательно пришлю кого-нибудь! Договорились?

- Договорились, - отозвалась я, и она сказала кому-то, что нет, заказывать билет не нужно, все в

порядке. Затем вздохнула.

- Бедная Мира. Ты знаешь, ей всегда было непросто общаться с людьми. Даже когда мы были

маленькими, она от всех отличалась.

- Отличалась от тебя, - уточнила я.

- У меня тоже были нелегкие времена, Коли, - просто сказала мама. На эту тему она могла

рассуждать долго – в конце концов, именно эти нелегкие времена превратили ее в Кики Спаркс. –

Но с Мирой все было иначе. Люди никогда ее не понимали до конца.

- Мам?

- Да?

Сейчас, когда в наш разговор не вмешивались ни ее помощники, ни ее жизнь знаменитости, она

перестала быть Кики и снова стала моей мамой. Но я знала, что это ненадолго.

- Ты всегда была такой храброй? – задала я, наконец, вопрос, который мучил меня вот уже

несколько недель. На том конце провода повисло молчание – мама обдумывала мои слова.

- Храброй? – переспросила она. – Я?

- Да ладно тебе. Я же знаю, какая ты!

Мама снова помолчала.

- Я никогда не думала о себе, как о храбром человеке, Коли. Ты просто не помнишь, каково мне

приходилось в наши толстые годы. Но сейчас я благодарна за это. Однако я не всегда была такой

сильной.

Я помнила, но ей об этом знать совсем не обязательно.

- Знаешь, что я думаю? – внезапно спросила она. Послышались шаги – наверное, она ходит по

своему шикарному номеру в отеле и смотрит на невероятный пейзаж, мысленно возвращаясь в

наши долгие дни в машине с бесконечной дорогой за окном. – Мне кажется, что потеря веса была

важной частью всего этого, тогда я перестала бояться. Но, что тоже немаловажно, я думаю, дело

еще и в том, что в меня верили другие люди. Все эти женщины видели меня сильной и думали,

что для меня нет ничего невозможного, так что я притворялась ради них.

- Притворялась, - медленно повторила я.

- Да. Но потом каким-то образом мое придуманное я стало настоящим, и я сама начала верить в

себя. Милая, я не считаю, что внутренняя сила и вера в свои силы приходят изнутри. Они исходят

от других людей и лишь после этого приходят к тебе. Сначала мир верит в тебя – а потом уже и ты

сам.

Сначала верит мир. Понятно.

- А почему ты спросила? – обеспокоенно поинтересовалась мама. – Что-нибудь случилось?

- Нет-нет, - успокоила ее я. – Просто любопытствую. Вот и все.

Я сидела на кухне и ела салат, когда спустилась Мира. Кот Норман пришел вместе с ней и юркнул

под мой стул, а затем прыгнул на стол, отбросив с дороги мою ложку и почти сбив пакет молока.

- Ты считаешь себя невероятно умным, да? – поинтересовалась я, отодвигая молоко на

безопасное расстояние и перетаскивая кота себе на колени.

- Доброе утро, - весело пропела Мира, появляясь на пороге с газетой в руках. – Как настроение?

- Хорошее, - я бросила взгляд на газету. – Какой тебя ожидает день?

- А! – она вскинула брови, вдруг вспомнив, что еще не открывала гороскоп. – Так-так-так… О, все

замечательно! – она прокашлялась. – «День для уединения и покоя: вам есть, о чем подумать, и в

тишине к вам придут поистине гениальные мысли. Также ждите важных событий»

- Ого.

- Да-да, - довольным голосом отозвалась она. – А вот и твой. Послушай-ка: «Иногда слова

затмевают действия, смотрите сегодня в оба!»

- Хм-м.

Мира села на свой стул и взглянула на календарь.

- Интересно, важное событие для меня – это благотворительный маскарад или лунное затмение?

- Или День независимости, - предположила я.

- Пф-ф, - фыркнула тетушка. – Нет уж, я не любитель этого праздника. Слишком много туристов,

очень шумно. Как по мне, лунное затмение куда лучше. Да и маскарад, если на то пошло, - она

насыпала в миску хлопьев, залила молоком и задумчиво начала жевать.

- Знаешь, Мира, - начала я, - возможно, тебе стоило бы выйти сегодня. Может, по магазинам

пройтись.

- Что ты имеешь в виду? – вопросительно взглянула на меня она.

- Ну, - я осторожно подбирала слова, - у тебя дома очень много того, что, конечно, ты починила, но

оно все равно не работает, вот я и подумала…

- Не работает? – Мира отложила ложку. – Почему же? Все работает, Коли.

Я вспомнила три неработающих пылесоса, похороненных в шкафу, булькающий будильник.

- Работает, - согласилась я, - но разве тебе не хотелось бы, чтобы все эти вещи работали идеально?

– я бросила многозначительный взгляд на тостер, в котором «ХЛЕБ СГОРАЕТ ОЧЕНЬ БЫСТРО».

Тетушка тоже посмотрела на него, затем перевела взгляд на меня.

- Не знаю, - сказала она таким голосом, словно никогда в жизни даже не задумывалась над этим.

Впрочем, может, так оно и было. – Я думаю, глупо ждать, что что-то будет безупречным. У всех нас

есть недостатки.

- Дело не в нас, - заметила я. – Мы говорим о тостере.

- Это не имеет значения, - Мира выпрямилась. – Если что-то не работает так, как тебе хочется, или

требует особого обращения, ты же не выбрасываешь эту, ни секунды не медля. Ничто не может

быть в рабочем состоянии все время, иногда нужно проявить терпение и немного подождать. На

все в этой жизни требуется время.

- Чтобы приготовить нормальный тост, например.

- Именно, - тетушка указала на меня ложкой. – Вот видишь, Коли, все дело в том, как ты это

понимаешь.

Она снова вернулась к хлопьям, а я обвела взглядом кухню, с пола до потолка наполненную

записочками: вентиль крана нужно «ПРИЖАТЬ, А ПОТОМ ПОВОРАЧИВАТЬ», а нож был «НЕ

ЗАТОЧЕН», окна «МОГУТ ОТКРЫВАТЬСЯ ПРИ СИЛЬНОМ ПОРЫВЕ ВЕТРА», а кофеварка «ИНОГДА

БАРАХЛИТ». Все эти вещи не были полностью исправны, и тетушка прекрасна знала об этом,

время от времени пытаясь починить их, но никогда не доводила их до совершенства – и, похоже,

ее это вполне устраивало. Наверное, все, действительно, не может быть в рабочем состоянии

постоянно, а время от времени просто требует терпения и особого обращения.

Сегодня днем я работала с Морган. Она принесла с собой два десятка «дьявольских яиц»

(*популярная в США закуска – разрезанные пополам яйца, сваренные «вкрутую». Желток в них

перемешан с майонезом, горчицей и специями). Изабель предупреждала меня о том, что это

может произойти.

- Что? – вдруг воскликнула Морган, поймав на себе мой взгляд. – Что не так? – она поставила

контейнер с безупречно ровными яйцами на стол.

- Ничего, - пожала я плечами. – Все в порядке.

- Ты не любишь «дьявольские яйца»?

- Да нет же, они мне нравятся!

- Тогда что это за взгляд?

Было ясно, что сегодня она не в своем обычном приподнятом настроении, хотя и принялась

привычно расставлять чашки на полке над кофе-машиной.

- Просто смотрю на тебя, - покачала я головой. – Ничего особенного, Морган.

Она повернулась ко мне, и на ее лице я прочитала явственное раздражение. Входная дверь

открылась, вошел Норман. Он помахал нам рукой, и я залилась краской, вспомнив, как этим утром

видела его спящим без рубашки.

- Ты не обязана их есть! – рявкнула Морган. Когда она злилась, ее лицо казалось квадратным, да

еще к тому же она сделала новую стрижку (теперь у нее была челка), и от этого квадратность

становилась еще отчетливее. – Я просто пыталась быть милой! – она стала раскладывать салфетки