Руслан Шакиров. - Извне.
Линда, отодвинув стул, встала из-за стола, извинилась и вышла из помещения. Все с
удивлением посмотрели ей вслед. Кроме Вики. С этим же чувством удивления она смотрела
на профессора, тот почему-то стал похож на вареного лобстера.
***
Вика лежала на койке в офицерской каюте, которую им любезно предоставил капитан,
и смотрела на низкий серый потолок. После насыщенного событиями дня в голове была такая
каша, что она никак не могла сосредоточиться на какой-нибудь конкретной мысли. Всплывали
картинки: пирс, кабинет капитана, гладь океана, кают-компания, разговор с капитаном,
выходка Линды. Та лежала на соседней койке и, по-видимому, тоже не могла заснуть.
Общаться с ней Вике совершенно не хотелось, и она закрыла глаза, стараясь быстрее уснуть. В
этот момент как раз отключилось освещение в каюте. Наступила подводная ночь.
Ей снилось поле, на котором колосилась рожь. Под теплым ветром по тяжелым
колосьям перекатывались золотые волны. Она шла босой по этому бескрайнему полю в своем
любимом ситцевом сарафане и верхушки колосьев приятно щекотали ладони. Солнце уже
почти касалось горизонта и поэтому не слепило, а лишь ласково согревало лицо, отражаясь в
таких же золотистых глазах девушки.
Кто-то позвал ее. Оглянувшись, она увидела своего любимого дедушку. Он стоял
неподалеку. Как же она могла не заметить его.
- Вика, - сказал он, - подойди ко мне милая.
Он подзывал ее приглашающим жестом, улыбаясь своей такой знакомой до боли
улыбкой.
- Деда! Дедушка… - она бросилась к нему со всех ног. В ступни больно врезались
камушки, обломки стеблей. Но ей было все равно. Где-то на краю сознания совсем маленьким
его краешком она понимала, что это всего лишь сон. Пусть так, думала она, главное, что он
рядом! Она все бежала, но не становилась ближе к нему. Дедушка наоборот удалялся от нее.
Он уже не улыбался, его лицо сделалось грустным.
- Беги, Вика! – крикнул он. И в этот момент все поменялось.
Она уже находилась на бетонном поле. Унылый серый ландшафт простирался до
линии горизонта. Сзади раздался непонятный звук, она оглянулась и вскрикнула. Рядом с ней
55
находился монстр. Серый! Его чудовищный рот был распахнут. Сотни зубов похожие на
микроскопические кинжалы истекали розоватой слюной. Он тянул к ней свою конечность, и
самый длинный палец без намека на ноготь почти касался ее. Вика стояла, не в состоянии
пошевелиться, ее как будто парализовало. Вдруг какая-то сила подхватила ее, закрутила и
подняла в воздух. Земля начала удаляться. Она посмотрела на то место, где был Серый. Но
вместо пришельца там стоял молодой парень. Монстра не было видно. Молодой человек
махал ей рукой, и улыбаясь кричал что-то. Она была слишком высоко и поэтому не могла
расслышать его слова. В этот момент скорость полета резко увеличилась, и ее кинуло куда-то
вверх. Вика проснулась.
Она была вся в поту, грудь часто вздымалась. Вика посмотрела на Линду. Та,
посапывала, отвернувшись к стенке. По всей вероятности, уже досматривая седьмой сон. Гул
от работающих силовых установок субмарины в темноте казалось, звучал еще сильнее.
Разгонял последние остатки сновидения. Остались лишь неясные образы дедушки, Серого,
и… этого, почему-то знакомого ей парня. Откуда она знает его? И что он кричал? Она
наморщила лоб, пытаясь вспомнить. Ей казалось это важным. Она снова уткнулась в подушку,
зажмурилась, восстанавливая ускользающие моменты. И тут ее осенило, она как-будто снова
услышала его голос. Он крикнул ей: «До встречи!»
56
Глава 5.
Территория Серых,
Март 26 г. К.Э.
Что такое ничто? Как человек может осознавать ничего. Если даже простейшее
сознание это определение своих чувств, необходимая предпосылка мышления. Значит это уже
что-то…
Он не чувствовал своего тела. Не было ни звуков, ни образов, ни запахов. Оставалось
ли тело у него, а может, он уже мертв. Но тогда почему он есть? Эмоций тоже не было. Он
ничего не испытывал. Опять же - равнодушие? Нет, просто какое - то успокоение. Но должны
же возникать хоть какие-то вопросы. Он прислушался к себе. Тишина, пустота, ничего. И в
следующее мгновение пришла, наконец, первая четкая мысль – пора! Это он подумал? Или
кто-то вложил это слово «пора» ему в мозг (ага, значит голова на месте).И снова – пора!
Теперь он уже явственно осознал, это не его мысль. Ему дали понять, время пришло. Но кто?
Он не успел подумать над этим. Вернулись ощущения, вернулось тело!
Миллионы игл впились в него. Рэй хотел закричать, но не мог. Вырвался лишь стон.
Он попытался открыть глаза, опять неудача. Веки словно залепило воском. Его затрясло,
накатил пронизывающий холод, сердце превратилось в ледышку. Он почувствовал, как
замедляется его биение. Холодно… черт, как холодно!! Сознание начало ускользать,
заплясали какие-то огоньки, пузырьки. Через миг после обретения себя он снова проваливался
в небытие. Пришел страх. Что делать?! Шприц!!! Вернулась тактильность и он ощутил
лежащий в ладони пакетик. Превозмогая боль и зажатость одеревеневших конечностей, он на
ощупь надорвал упаковку и воткнул иглу в бедро. Нажать не было сил. Он до хруста стиснул
зубы, давя на поршень шприца и, одновременно, толкал ногу, усиливая давление. Игла вошла
до упора и, через мгновение, необходимый препарат проник в организм. Только после этого
Рэй позволил себе потерять сознание.
***
Он не знал сколько прошло времени с того момента как тот бородатый ученый
положил его в камеру. День, два, а может быть месяц или еще больше. Ладно, выясним потом.
Где же этот код? Он чиркал спичками, выискивая под столешницей нужные цифры. Коробок
лежал в таком же что и шприц вакуумном пакете на столе, видимо, приготовленный
специально для Рэя. И это было очень хорошо, потому, что во всем помещении, когда он
очнулся, горела только одна лампочка аварийного освещения на внешней стороне
«барокамеры». Все, что находилось дальше двух метров от нее, скрадывал мрак. Воздух был
затхлым. Неживым. Впечатление усиливала абсолютная тишина: ни звука, ни шороха. Это
помещение напоминало склеп.
Наконец он заметил стальную пластину, на которой был выбит код разблокировки
дверей - пять спасительных цифр. Рэй постарался запомнить их и, кряхтя, словно старый дед,
еле передвигая конечности, направился к двери. Его мучили холод и жажда. Кое-как стянув
мокрую одежду и, оставшись в одних трусах, он поискал хоть какой-нибудь источник
питьевой воды, но не нашел. Остатки жидкости в камере пробовать он не рискнул.
57
Подойдя к двери, Рэй набрал код, нажимая на обычные выпуклые кнопки с
обозначениями цифр, выступающие из панели. Загудел откатный гидропривод - дверь, словно
нехотя начала отъезжать и, приоткрыв щель сантиметров тридцать, остановилась. Гудение
продолжалось еще несколько секунд, но дверь больше не сдвинулась с места. Рэй подошел к
разъему и довольно легко пролез через него. В коридоре царил абсолютный мрак, но воздух
был более свежим. Подсвечивая спичками, Рэй направился в ту сторону, где располагалась
потаенная дверь, через которую они с Андреем прошли в эту часть «Центра».
«Раз, два… Кто шагает дружно в ряд?- Пионерский наш отряд… Кто не весел?- Нет
таких… - Мы веселый коллектив!» крутилась в голове древняя считалка, которой его научил
отец. Он беззвучно шевелил губами, раз за разом повторяя ее снова и снова, как заведенный. В
горле настолько пересохло, что он не мог произнести ни звука. Где же выход? Он уже два раза
сворачивал не туда, заходя в тупики. А спичек оставалось все меньше. Через полчаса
блужданий он окончательно обессилел. Его до умопомрачения мучила жажда и, банально, не
оставалось сил. Супермощь куда-то девалась без следа. Сейчас бы его смог побороть и
пятилетний мальчишка. Рэй прислонился спиной к холодной металлопластиковой стене и
сполз по ней на пол. Навалились апатия и безразличие. Что же это с ним такое? Какое-то
истощение, не только физическое, но и психическое. Так должно быть ощущают себя люди,
попавшие в экстремальную и заведомо безнадежную ситуацию. Как тот парень, который
застрял в ущелье. Но почему он так паршиво себя чувствует? Это все та «барокамера».
Вероятнее всего он находился в ней долгое время без еды и питья. И вот результат. Чертов
