Стивен Кинг - Конец Смены
Эту машину он оставил в покое, запомнив на будущее, где лежит запасной ключ. Вскоре темные силы словно услышали его желание — и он прочитал в газете о ярмарке вакансий 10 апреля в Городском Центре.
Ожидалось, что придут тысячи людей.
После того как он стал работать в «Киберпатруле» при «Дисконт Элетроникс» и получил возможность дешево приобретать запчасти, Брейди в своем подвале соединил в сеть семь списанных ноутбуков. Он редко пользовался более чем одним за раз, но ему нравился вид мастерской: что-то вроде декорации к научно-фантастическому фильму, к какому эпизоду «Стар Трек». Собрал он и систему, которая активировалась с помощью голоса задолго до того, как «Эппл» представила для широких масс подобную голосовую программу под названием «Сири».
Но опять-таки, потратил день, потерял доллар.
Или, в этом случае, несколько миллиардов.
В такой ситуации кому бы ни захотелось убить несколько тысяч человек?
У Городского Центра он убил только восемь (не считая раненых: кого-то он все же хорошенько обработал), а вот на том рок-концерте действительно можно было бы уничтожить и тысячи. Его запомнят навсегда. Но прежде чем он смог нажать кнопку, которая выпустила бы до самого потолка реактивный роковой фонтан шариков для подшипников, калеча и отрывая головы сотням вопящих девушек-подростков (не говоря уже об их толстых и гиперзаботливых мамашах), — кто-то отключил ему электричество.
Эта часть его памяти стерлась, кажется, навсегда, но помнить что-то у него необходимости не было. Это мог сделать только один человек — Кермит Уильям Ходжес. Ходжес должен был бы совершить самоубийство, как миссис Оливия Трелони, план был такой, но как-то он избежал и этого, и взрывчатки, которую Брейди установил в его машину. Старый детектив на пенсии пришел на тот концерт и остановил его, Брейди, за несколько секунд до бессмертия!
Бум, бум — твой свет погас.
Ангел, ангел, вниз сейчас.
Совпадение – прикольная сука, и случилось так, что Брейди в больницу Кайнера везла бригада «скорой» номер 23 из депо на Пожарной, 3. Роба Мартина уже там не было — он ездил в командировку в Афганистан за счет правительства США, — а вот Джейсон Рапшис был в той машине и пытался сохранить жизнь Брейди, пока «скорая» мчалась в больницу. Если бы кто-то предложил спор, выживет ли Брейди, Джейсон поставил бы на то, что он умрет. Парень отчаянно цеплялся за жизнь. Частота сердцебиения у него была 175, давление то поднималось, то падало. Но он еще оставался в мире живых, когда машина номер 23 прибыла в Кайнер.
Там его осмотрел врач Эмори Уинстон, старый специалист в «штопательно-зашивательном» отделении больницы, которое кое-кто из ветеранов называл «Субботний клуб ножа и пистолета». Уинстон схватил за шкирку студента-практиканта, который шастал по больнице, болтая с медсестрами. Врач предложил ему наскоро оценить состояние нового пациента. Студент сообщил: рефлексы угнетены, левый зрачок расширенный и неподвижный, рефлекс Бабинского положительный.
— Что это значит? — спросил Уинстон.
— Это значит, что у него непоправимое повреждение головного мозга, — сказал студент. — Овощ.
— Очень хорошо, можно с тебя еще удастся врача сделать. Прогноз?
— Умрет до утра.
— Пожалуй, ты прав, — сказал Уинстон. — Надеюсь, потому что от такого он никогда уже не оправится. Но все-таки сделаем ему томографию.
— Зачем?
— Потому что такая инструкция, сынок. Да и мне интересно посмотреть, насколько у него там все повреждено при том, что он еще жив.
Живым он оставался и через семь часов, когда врач Анну Сингх, под чутким руководством Феликса Бэбино сделал краниотомию и вычистил огромный сгусток крови, который давил на мозг Брейди и ежеминутно увеличивал повреждения, давя божественные клетки миллионами. Когда операция была окончена, Бэбино обратился к Сингху и протянул ему руку в окровавленной перчатке.
— Это, — произнес он, — было просто удивительно!
Сингх пожал руку Бэбино, но со скромной улыбкой.
— Это была рутина, — сказал он. — Я тысячу раз такое делал. Ну... раз двести. А действительно удивительная конституция у пациента. Просто не верится, что он пережил операцию. Этот придурок такие травмы получил... — Сингх покачал головой. — Ой-ой-ой.
— Ну ты, видимо, знаешь, что он хотел натворить?
— Да, мне рассказали. Терроризм гигантских масштабов. Некоторое время он, пожалуй, поживет, судить его за его преступления так никогда и не будут, а умрет — невелика потеря.
С этой мыслью доктор Бэбино начал колоть Брейди — который еще не находился в состоянии смерти мозга, но был близок к этому, экспериментальные лекарства, которые он называл «Церебеллин» (собственно, только в голове: на практике препарат имел просто шестизначный номер), в придачу к необходимому по инструкции кислороду, диуретикам, противосудорожным и стероидам. Экспериментальный препарат 649558 на животных показывал многообещающие результаты, но благодаря препирательствам бюрократов, выдающих лицензии, до опытов на людях оставалось еще много лет. Этот препарат разработали в боливийской нейрологической лаборатории, и это тоже добавляло мороки. Когда начнутся испытания этого лекарства на людях (если на это вообще дадут разрешение), Бэбино уже будет жить на Флориде в фешенебельном закрытом микрорайоне, если все будет так, как мечтает его жена. И будет скучать до слез.
А тут открывалась возможность увидеть результаты, пока он еще активно занят исследованиями в области нейрологии. Если у него что-то получится, то впереди замаячит Нобелевская премия по медицине. А плохой стороны у этого дела вообще нет, если он будет держать результаты при себе до того времени, когда дадут добро на испытания на людях. Этот человек — дегенерат-убийца, он в любом случае уже не придет в себя. А если каким-то чудом это все же произойдет, то сознание у него будет в лучшем случае в такой сумеречной зоне, как у пациента с болезнью Альцгеймера в запущенной стадии. И даже это станет удивительным результатом.
Возможно, вы помогаете кому-то, кто будет после вас, мистер Хартсфилд, обращался он к своему коматознику. Сделаете чайную ложечку добра вместо лопаты зла. А если у вас будет негативная реакция? Может, у вас вообще мозговая деятельность остановится (до чего вам очень недалеко), может, вы даже погибнете вместо того, чтобы продемонстрировать улучшение мозговой активности?
Невелика потеря. И для тебя, и, конечно, для твоей семьи — у тебя ее все равно нет.
Да и для мира тоже: мир только обрадуется, что ты отошел.
Он открыл на компьютере папку под названием «ХАРТСФИЛД ЦЕРЕБЕЛЛИН ИСПЫТАНИЯ». Всего было девять таких испытаний в течение четырнадцати месяцев в 2010 и 2011 годах. Бэбино изменений не заметил. С таким же успехом он мог бы давать своему «подопытному кролику» дистиллированную воду.
Он сдался и прекратил испытания.
А «кролик» провел пятнадцать месяцев в темноте зародышем духа, который в определенный момент на шестнадцатый месяц вспомнил собственное имя. Звали его Брейди Уилсон Хартсфилд. Сначала больше ничего не было. Ни прошлого, ни настоящего, ни его самого только шесть слогов имени и фамилии. Потом, незадолго до того, как он мог бы сдаться и отойти, к нему пришло еще одно слово. Слово «контроль». Когда-то оно означало что-то важное, только он не мог вспомнить, что именно.
Он лежал на кровати в палате и смазанными глицерином губами произнес это слово вслух. Он был там один; до того времени, когда медсестра увидела, как Брейди открыл глаза и спросил, где его мать, оставалось еще три недели.
— Кон... троль.
И свет включился. Точно так же, как в его компьютерной мастерской в стиле «Стар Трек», которую он активировал голосовым сигналом с лестницы, спускаясь в подвал с кухни.
И вот он где — в своем подвале на Эльм-стрит, и там все точно так, как было, когда он в последний раз оттуда вышел. Было еще одно слово, которое включало еще одну функцию, и вот оно уже близко, он тоже его вспомнил. Потому что это хорошее слово.
— Хаос!
В воображении он выкрикнул его так громко, как Моисей на горе Синай. Но в палате это был хриплый шепот. Но слово сделало свое дело, потому что ожил ряд ноутбуков на столе. На каждом экране появилось число 20... потом 19... 18...
Что это? Ради всего святого, что это?!
Какое-то паническое мгновение он судорожно пытался вспомнить. Знал он лишь то, что когда этот отсчет на семи экранах дойдет до нуля, машины зависнут. Он потеряет их, эту комнату и тот кусочек сознания, который он каким-то образом сохранил. Он будет похоронен заживо в темноте своего собственного раз...
И вот оно, это слово!
— Тьма!
Он выкрикивает его во всю глотку — по крайней мере, внутри себя. Снаружи это тоже был хриплый шепот давно не используемых голосовых связок. Пульс, дыхательная активность и кровяное давление начали расти. Вскоре старшая медсестра Бекки Хелмингтон заметит это и придет посмотреть на пациента — быстро, но не бегом.
