Переговоры на самом верху - Олег Игоревич Дивов
Врачи, они, пожалуй, единственные из якутов, кто относится к шаманам без особого уважения. Потому что общаться с духами, улучшать погоду или призывать на головы врагов падение биржевых индексов, это не вопрос, это колдуйте сколько вам угодно. А вот если насчет целительства, тут на одного такого, как Валеркин дед, приходится десять горе-волшебников, из которых пятеро искренние неумехи, а еще пятеро конкретные шарлатаны. А глаза у всех добрые-добрые и честные-честные, и пока не загремишь в реанимацию, фиг поймешь, тебя лечат или калечат. Только опытным путем.
Конечно если колдун живет строго по заветам предков, годами пропадает в тайге, сливаясь с природой до состояния реликтового гоминоида, чего-то там мутит потустороннее, а сам по национальности даже не эвенк, а вовсе эвен и по-русски знает только «водка», «спасибо» и «уходи пожалуйста», шансов найти в нем профессионала куда больше, чем в чистеньком и образованном «городском шамане». Но все-таки изначально шамана формирует не соблюдение обрядов, не самоотдача в колдовском труде, и даже не опыт, а некая внутренняя сила, глубокая приверженность добру. Если сердце человека бьется в унисон с могучим пульсом Древа Жизни, тогда будет шаману польза и от соблюдения древних заветов. Шаман, он как художник: десять процентов таланта, девяносто процентов ремесла, и без таланта, увы, никуда. Ну и надо, чтобы старший товарищ помог, как говорится, руку поставить. А в идеале — передал свою силу преемнику, вселившись в него. Но это уж как повезет. Валера, например, с дедом проститься не успел, пришел уже на могилу, и тут словно радио в голове включилось, и голос дедушки произнес: Валерка, ничего не бойся, живи не умом, а сердцем, слушай его, и мечта непременно сбудется.
Слишком банально для галлюцинации.
Мечта у Валеры была честная, лучше не придумаешь: принять хотя бы скромное участие в создании новой энергосистемы Якутии, а потом залезть на самую высокую в России плотину, оглядеться и... Нет, не взлететь, конечно, просто возрадоваться, что жизнь прошла не зря. Ибо Якутия это три миллиона квадратных километров, на которых есть всё, ну просто всё, и этого всего не по чуть-чуть, а очень много. А слыхали вы в лучшем случае про якутские алмазы, золото, ну еще мамонтовую кость. Хотя тут одного только разведанного урана шесть процентов мировых запасов. И если дать народу саха как следует развернуться на его богатейшей земле, эффект будет, мягко говоря, глобальный.
Чтобы развернуться, нужно электричество. Много электричества. И представьте себе, экологически чистой возобновляемой энергии в Якутии хоть задом ешь, хоть делись с остальным Дальним Востоком, хоть продавай излишки в тот же Китай. Надо просто взять электричество у природы — построить на якутских реках несколько гидроэлектростанций. Впервые об этом задумались еще в шестидесятых, не дураки ведь были предки. А сейчас вообще никаких технических препятствий нет, все выполнимо, нужны только инвестиции и политическая воля. И тогда заживем. Сотни тысяч рабочих мест — нет, вы не ослышались, сотни тысяч, — промышленный бум, колоссальная отдача для всей страны...
И в один прекрасный день — свершилось. Проект был настолько внушителен, что под него создали отдельную компанию, «Южно-Якутский гидроэнергетический комплекс». И Валера Попов, зеленый совсем «молодой специалист», успел поработать на реке Тимптон, когда там велись изыскания, определялись створы двух первых ГЭС, включая и его заветную Канкунскую. Радости-то было, радости...
А потом все зависло. Правительство страны как-то потихоньку съехало с темы, оставив ее якутам: давайте сами ищите финансирование. А там один каскад из двух станций на Тимптоне стоит сто двадцать миллиардов... Проект вроде бы включили в большую программу по развитию Дальнего Востока, на которую все равно не было денег — и стало ясно, что это надолго. А то и навсегда.
У Валеры из рук вынули мечту. Он принюхался своим чутким носом потомственного колдуна и понял: да, проект заморожен.
В ту же ночь ему приснилось, что он на краю плотины, и станция работает, и все хорошо, только сам Валера — старик-не старик, но какой-то поношенный, усталый, без огня в душе, и совсем ему не радостно, а скорее все равно, и вообще он тут ни при чем, просто так зашел постоять над кипящей водой.
Он проснулся, задыхаясь, в слезах. Напугал подругу. Сказал ей: знаешь, дорогая, надо мне пока не поздно менять профессию — идти в шаманы, я же посвященный, имею право...
Ну, дальше вы знаете.
Этот сон в разных вариациях будет мучить его десять лет. Валера уже насобачится исцелять людей наложением рук — ну, внушением, если честно, и только по психосоматике, — но так и не сумеет побороть свой кошмар. Потом нажалуется знакомому психологу, а тот спросит: ну-ка, вспомни, что творится в твоей жизни, когда тебе это снится? Валера хлопнет себя по лбу. Наконец-то он сообразит, что сон приходит в строго определенные моменты: когда что-то не получилось, и исправить положение невозможно. Как раньше не догадался? А туда же, с высшим образованием — умный, типа. Играет в ученого, исследует якутский шаманизм, а сам с собой разобраться не может.
С собой ему было трудно. Он быстро обучился таким вещам, к которым шаманы идут полжизни — видать, и правда у него был талант, — но даже подъем на седьмое небо Верхнего Мира не давал того ощущения полета, что обещало детское сновидение. К седьмому небу приходилось карабкаться, и оттуда можно было только свалиться вниз. Где-то он ошибся. Что-то пошло не так.
Он жил очень скромно, хотя и не нуждался, камлал потихоньку «на здоровье», занимаясь больше психотерапией, чем реальным колдовством, имел определенный успех у молодежи как шаман новой формации, которому не нужен бубен — а Валера и правда легко обходился без инструмента. Старшие коллеги ругали его за это. Относились к нему в общем снисходительно — он умел расспрашивать и слушать. Верховный шаман сказал однажды, что Попов одаренный парень, но несет его куда-то не туда, и хотя душой этот молодой человек определенно из наших, у него слишком холодный аналитический ум: он вполне способен сотворить настоящее чудо и не поверить в него. Скорее всего, заключил Верховный, Попов проявит себя тем, что напишет очень толковую ученую книгу по якутскому шаманизму — ну и замечательно, не будем мешать, помогать будем. Хотя жалко парня, какой-то он потерянный.
Про себя Верховный подумал, а не напоролся ли Попов еще в
