Восьмое измерение III-го сегмента - Александр Зубенко
- Нет-нет, не город. Просто такие колоссальные размеры. Господи! Да это технология будущего! Такой у нас нет и в помине. Весь амфитеатр представляет собой сплошные ряды нескончаемых стеллажей, переходов, полок и многоярусных конструкций.
Голос умолк, и вместо него в наушниках наверху заговорил более спокойный голос бригадира.
- Это, несомненно, какой-то громадный бункер, похожий на подземное хранилище. Подходим к первым рядам стеллажей и ярусов. Вокруг никого… - было слышно, как он усмехнулся в микрофон. – Да и кому тут быть, если судя по геологическим пластам, мы откопали карстовую пустоту самой настоящей мезозойской эры. Всё работает на автоматике. Стеллажи и ярусы тянутся до самого горизонта, если бы он, разумеется, существовал под землёй. Громадность территории просто поражает!
Бригадир на миг умолк. Затем и его голос принял оттенки изумления.
- Постойте! – было очевидным, что они внизу осматриваются по сторонам. – Здесь… - он запнулся. – Да тут самая настоящая би-бли-о-те-ка! – произнёс он по слогам. – Все полки, ярусы, стеллажи в несколько этажей… - пауза… - заполнены КНИГАМИ.
- Чем? – не поняли наверху.
- Кни-га-ми! Сотнями тысяч, миллионами книг. Разных изданий, переплётов, древних и новых, старых и не очень. Это гигантская библиотека всех времён и народов человечества. Достояния целых наций. Скопление всех трудов, когда-либо созданных и написанных рукой того или иного автора. Видим стеллажи с манускриптами, проходим мимо ярусов с пожелтевшими свитками папирусов. Рядом стеллажи едва ли не Александрийской библиотеки, сгоревшей в веках.
Через несколько секунд:
- Между ярусами и стеллажами находятся проходы, очевидно, предназначенные для автокаров, иначе, как могли доставляться сюда такие громадные партии всевозможных книг со всех уголков планеты? Мне тут говорят, что видят труды Сократа, Платона, Аристотеля, Коперника, Галилея. С другой стороны видят фолианты старинных изданий, начиная от Библии Гутенберга и заканчивая авторами в области химии, физики, математики, астрономии. Художественная литература, техническая, специализированная. Погодите… - голос его на секунду пропал, по всей видимости, он осматривал очередной стеллаж.
Затем:
- О боже!
- Что там?
- Да тут… - он запнулся. – Тут пошли стеллажи с… современными писателями.
- С какими?
- Современными! – едва не заорал бригадир. – Азимов, Кларк, Саймак, Ремарк, Хемингуэй, Толстой, Бредбери…
Наступила долгая пауза. Очевидно, внизу все приходили в себя, не в состоянии осознать, куда они попали. Потрясение от увиденного чуда было всеобщим.
- Вы понимаете, что это значит? – донёсся как бы издалека голос бригадира. – Понимаете, ЧТО ИМЕННО мы откопали? Здесь, под пластами геологических пластов мезозойской эры? Перед нами всемирное литературное наследие всего человечества за всё время его существования! Этих стеллажей здесь сотни тысяч. Здесь собраны ВСЕ библиотеки планеты!
Голос умолк, затем спустя секунду:
- Но как? Каким образом? Как здесь воедино могли оказаться труды Сократа и Азимова? Аристотеля, Птолемея и новейшего по нашим меркам Уэллса? Плутарха, Сенеки и тут же рядом Берроуза? Я понимаю, что в современной библиотеке их можно найти на соседних полках. Но ведь этому хранилищу не менее двух сотен миллионов лет! А Ремарк писал несколько десятилетий назад. Как такое возможно?
Это было непостижимо. Это было неведомо, непонятно, нелепо по своей сути. Необъяснимо с точки зрения науки.
Голос в трансиверах наверху постепенно удалялся, словно коллеги, ушедшие вниз, начали последовательно и методично исчезать. Пропал голос бригадира. Исчезли голоса других участников спуска. В наушниках начали раздаваться непонятные свисты, хрипы и завывания бушующих магнитных бурь.
Очень осторожно что-то схватило целую тектоническую плиту и покачало её – так засыпающий ребенок убаюкивает свою любимую игрушку. Котлован вздрогнул всей своей могучей массой, поднялся на секунду, словно на дыбы, подбросил людей и технику, грузно осел, выдав в пространство чудовищной силы магнитный импульс. Вырвавшийся из земли и, погребая под собой всё в радиусе нескольких сот метров, он медленно низвергнулся в бездну. Взявшийся ниоткуда мгновенный смерч промчался по окрестностям карьера, сметая на своём пути всю живую органику вместе с древесными насаждениями. Но и он тотчас утих. На всё про всё ушло несколько секунд.
Этого хватило, чтобы карьер изыскательных раскопок прекратил своё существование.
******** (пауза) *******
….А начиналось всё, собственно, вот так.
Глава 2-я: Измерение второе. Мезозой
Двести пятьдесят миллионов лет назад.
Суперконтинент Пангея.
Джунгли триасового периода.
После Великого пермского вымирания, когда на планете исчезли почти все виды морской и сухопутной фауны, когда суперконтинент Пангея начал раскалываться на Гондвану и Лавразию, тогда, собственно, и принято в учёном мире начинать отсчёт наступившему триасовому периоду. Эта эпоха знаменита своим зарождением первых птиц и млекопитающих. Первобытные джунгли хвойных, гинкговых и цикадофитовых деревьев кишели всевозможной живностью, пришедшей на смену всем вымершим видам пермского периода. Пресмыкающиеся и рептилии, земноводные и предки современных черепах, синапсиды и первые прообразы млекопитающих цинодонты населяли триасовую сушу. В небе парили птерозавры, а в первобытных морях господствовали аммониты с бесчисленными видами ихтиозавров, плезиозавров и аномалокарисов – морских скорпионов.
Именно в этот промежуток времени, в самый расцвет триасового периода, в том месте, где позже, спустя две с половиной сотни миллионов лет при смещении литосферных плит возникнет Приволжская возвышенность, начали происходить необъяснимые вещи, абсолютно не связанные с природным течением времени.
Вначале заволновались синапсиды, остановившись, преследуя свою жертву. Припав брюхами к первобытной траве, несколько особей повернули головы в одном направлении, откуда до них донёсся непривычный им звук. Обширная равнина между буйными зарослями папоротниковых и хвойных джунглей буквально кишела разнообразными видами рептилий, находящихся у небольшого озера на водопое. Следом за ними в том же направлении повернули головы различные животные, а предки млекопитающих крохотные цинодонты, похожие на современных мелких грызунов, в испуге разбежались по норам. Этот прокатившийся над бескрайним лесом гул не был похож ни на один звук, существовавший до этого в триасовой природе. Гул напоминал что-то механическое, непонятное, неведомое, доселе неизвестное животному миру триаса. Он прокатился двойной акустической волной, затерялся эхом в далёких низменностях равнины, ушёл в массивы джунглей и исчез, растворившись в пространстве.
У водопоя ещё долго тревожно прислушивались, втягивая ноздрями воздух, в котором отчего-то появились какие-то незнакомые им примеси.
