Пожарский-2 - Владимир Олегович Войлошников
— Вы счастливы пройти божественное испытание! — ещё более настойчиво объявил мужик.
М-да, кажись, не перевод виноват. Слишком они напирают на наше счастье. Видимо, мы должны кипятком писать от важности события. И что ещё за испытание? И, главное — с места в карьер?
— Ты в курсе, зачем мы тут? — Змей спросил почему-то у меня, но ответил снова встречающий:
— Вы рады пройти испытание, — уже с нажимом произнёс он.
— Ну, рады так рады, — Змей наклонился к моему уху и тихонько прошептал: — В крайнем случае, разнесём эту халабуду — и домой свалим.
Тоже верная мысль. Я собрался. Мы неизвестно где, и неизвестно какие силы нас встречают. То ли друзья, то ли враги.
Я огляделся. Удивительное место, всё-таки. Жарко. Всё такое… как бы сказать… немного излишнее? Слишком голубое небо, слишком яркая зелень, как-то всё… чрезмерно, что ли?
Что ещё удивляло, почти всё из камня. У нас-то больше деревянное. А тут — мощённые камнем дороги, лестницы, дома, даже речка в каменные берега забрана. И везде барельефы всякие по камню вырезаны. Это ж сколько работы-то, ужас!
А вот люди поголовно полуодеты. Всё такое пёстрое. Мужики тряпками на чреслах ограничиваются. Причиндалы прикрыл, ожерельями-браслетами обвесился, перьев куда ни попадя понавтыкал, в свободных местах раскрасился — и ты прекрасен, как павлин!
Женщины, конечно поскромнее. Но не все. Несколько раз видел, как проходили молодки, из одежды — только юбка и бусы. Прям сиськи наружу. И ничё так сиськи, я вам скажу. Я бы подержался.
Стоим со Змеем, глазеем, молчим.
Встречающий, видать, понял, что мгновенного счастья от прохождения испытаний с нас не дождётся, и разморозился:
— Следуйте за мной!
Ну, следуем, так следуем. Змей вновь наклонился к уху:
— Пару щитов готовь, на каждого. У меня время полной трансформации пятнадцать секунд, прикрой, а потом уже я тебя.
Вот Змей гад, а? Всё говорил, что минимум двадцать пять секунд ему надо, а как припёрло, реальные данные даёт. И кстати, не факт, что и тут не приврал.
Но щиты я приготовил.
Провожатый повёл нас к невысокой геометрически правильной горе, сбоку с вершины спускалась лестница. Отставить, это не гора невысокая, это пирамида охрененных размеров! Вот они по каменному делу с ума сходят, аж не по себе становится.
Поднялись на вершину.
В центре пирамиды, у тёмного входа, стоял полированный черный камень. И густо пахло кровью.
— Ну что? Тут нас и кончат? — не удержался Змей.
Проводник одарил его возмущенным взглядом и почти приказал:
— Вы рады положить ладонь сюда, — он указал на центр этого, видимо, алтаря.
— Зачем? — я внутренне приготовился к бою. — Что-то я не чувствую в себе особой радости по этому поводу.
Внезапно из входа в пирамиду раздался мелодичный голос:
— Не стоит бояться. Быть на стороже правильно, но бояться не стоит.
Из темноты входа к нам вышла ослепительной красоты брюнетка. Именно ослепительной. Корона из золота и ярких перьев, здоровенные золотые серьги, золотые колечки, вставленные в соски полной обнаженной груди, от одного кольца до другого тоненькая цепочка протянута, в пупке тоже самоцвет сияет, лоно скудной тряпочкой прикрыто, на ногах сандалии витой кожи и браслеты на руках. Из одежды — всё.
Рядом шумно сглотнул Змей. А я почему-то разозлился. Чё, Царевич, баб полуголых с сиськами наружу раньше не видел? А в голове подлая такая мыслишка: «Ну, будь честен, с колечками в сосках, да ещё с цепочкой — не, не видел».
— Чем обязаны чести лицезреть сие великолепие? — я кивнул провожатому на девушку.
— Мать народов Чимальма почтила вас, чужеземцы, своим присутствием. Вы рады почтительно склонить голову в знак покорности.
— Ага. Прям щас! Перед чужими князьями шею ломать не буду. Я перед своим-то не всеми кланяюсь! Чай своя кровь тоже не водица!
— Чужеземец, ты!..
— Хватит, Юм Кааш, — перебила его девушка.
Опа! А она явно в местной иерархии постарше будет. Невзирая на молодость. Она улыбнулась:
— Если чужеземец столь горд и силен, как считает, то пусть сразу идёт на экзамен-испытание. Чужеземец, положи ладонь на камень Кинич Ахау — и иди в великую пирамиду.
— Зачем прикасаться к этому камню?
— Бог солнца Кинич Ахау сохранит твою жизнь, если ты погибнешь в пирамиде. Мы принимаем экзамен, а не убиваем магов. Тем более, чужих студентов.
— Как ваш бог сохранит мне жизнь?
— Ты слишком любопытен, чужеземец, но я скажу тебе. Если ты по какой-либо причине погибнешь, ты восстанешь из небытия здесь, у входа в Великую пирамиду. Но восстанешь без вещей, таким, как тебя родила мать. Твоё мёртвое тело и вещи на нём останутся в пирамиде.
— Как я узнаю, что прошёл испытание?
— Дойди до сердца Кинич Ахау.
— Змей, идёшь?
— Знаешь, Царевич, что-то мне очково. Я на такое не подписывался. Лезть в катакомбы какие-то… Вернусь, скажу декану, что не сдал иноземный экзамен, да и всех делов. Ну его.
— А я прогуляюсь. Зря, что ли, летели?
Вот балбес, чего он мне заливает? Я же прекрасно вижу, почему не хочет в пирамиду. Боится он, ага! Сам глаз с этой Чимальмы не сводит, горячий горный парень. По любому, пока я в кишках пирамиды шариться буду, попробует подкатить к дамочке. Да и ладно.
— Хрен с тобой. Оставайся недоучкой, а я пошёл.
Я подошёл к камню, приложил ладонь к центру. Ничего не произошло. А может я просто, не почувствовал?
— Где тут проходит экзамен?
Девица сместилась в сторону, качнув цепочкой на грудях. Не, ну правда, таких украшений я ещё не видел, будет, что нашим девчонкам рассказать. Опять будут хихикать, обзывать меня охальником и предъявлять доказательства,
