Дедка за репку, бабка за дедку… - Сергей Иванович Чекалин
— Откуда оно появилось? Ты что, раньше его не видел? Разведчик, называется! Посылать только таких! И ведь не первый раз. Народу сколько здесь собрал! И всё напрасно. Времени сколько из-за тебя потеряли! А теперь домой успеть бы до вечера. Ну, ребята, что мы с этим шутником делать будем?
— Наказать его! Чтобы другим было не повадно!
— Расчленить!
— К Матушке на суд!
— Да зачем Матушку-то беспокоить? Сами справимся!
— Обезножить его! Он сказал, что без ног остался. Вот и пусть останется, по-настоящему. Поползает здесь, яблоки свои с брёвнышками поищет!
На том и порешили. И в обратный путь скорым бегом, чтобы успеть до захода солнца. Все, кроме одного, Разведчика.
***
— Ну, что, Надюша, пройдёмся ещё немного — и домой? А то уже солнце садится. Скоро и Андрей с Иркой придут.
— Да я что-то и устала, пойдём назад, что ли?
— Ещё немного, вон до той площадки волейбольной, и потом домой.
— Пошли, только не торопясь.
Парочка медленно двинулась в намеченную сторону, под ручку, обсуждая свои прошлые и ежесекундные проблемы.
— Ой, смотри, Надюша, сколько муравьёв. Целая дорожка. Жалко-то как! Я ведь наступил на них! Прямо на их дорожку.
— А у них вон там, под деревом, вон под тем, за будочкой, метрах в пятидесяти, куча муравьиная. Только строиться начинают. Я там дня три назад проходила.
— Откуда же они бегут? От воды, что ли? Ну не за водой же они ходят?!
— А может быть, переселяются?
Дальше муравьиной колонны парочка не пошла. Посмотрели на стремительный ручеёк муравьёв, посетовали ещё о покалеченных и погибших под ногой Виктора и отправились домой, чтобы тоже успеть до захода солнца.
Об овце, корове и цветастой тряпочке
Мы многое из книжек узнаём,
А истины передают изустно:
«Пророков нет в отечестве своём», —
Но и в других отечествах — не густо.
Вл. Высоцкий. «Я из дела ушёл».
"Чему быть — того не миновать"
(Поговорка)
И лет-то ему было тогда совсем ничего, Ваське Авдееву. В шестой класс ходил. Но стали происходить с ним совсем непонятные вещи. И для него эти вещи стали неожиданными. Он сильно переболел зимой гриппом и стал замечать за собой какие-то странности, объяснить которые он не мог. Началось всё наяву проявляться чуть позже, по ранней весне, с овцы, которая Ивана Фёдоровича Скворцова. Идёт Васька мимо дома Скворцовых, увидел хозяина и говорит:
— Дядь Вань, ты овцу-то с пятном белым на лбу завтра не пускай в стадо, окотится она.
— С чего это ты взял, что окотится? Тётка Клава, что ли, сказала?
— Да нет, не говорила она ничего. Я и не видел её. А вот овца окотится. Это я точно знаю, дядь Вань.
Так оно и случилось. Только в поле. И досталось этому «дядьване» хлопот! Пока пастух сообщил, а чья овца — неизвестно. Пока телегу снаряжал да за скотиной в поле ездил. Затемно только и управился. А о Ваське уже потом, за ужином, вспомнил:
— Слышь, Клань, а мне Васька, мальчишка-то Авдеевых, вчера ведь сказал, что овца наша окотится. А я и в голову не взял. Вот дела, так дела! Поди ж, вот, ты, откуда это ему и в голову-то взбрело?
И другой похожий случай. Этим же летом. Где-то в середине августа месяца, после Медового Спаса, Васька с утра воскресенья, прямиком шагает к Ларионовым.
— Тёть Маш, на той неделе кукурузу косить будут, в четверг начнут. Завтра как раз дождик перестанет. Подсохнет к четвергу. Ты корову-то свою не пускай в четверг. А то она убежит из стада и кукурузы объестся.
— Да чего ты такое говоришь?! С чего это она объестся? Надо же придумать, на язык тебе типун! Тебе и поверить-то не поверишь. Ведь ты точно по поговорке: "После дождичка — в четверг". Дуришь, что ли? А уж большой, женихаться пора! Да и кукурузу не собирались ещё косить. Вон, дождик, идёт и идёт.
— А вот три дня солнышко будет, и подсохнет. Косить начнут.
— А я вот пойду отцу твоему скажу, хулиган такой! Даст тебе ремня-то хорошего, что сам и не просохнешь!
Три дня перед четвергом были солнечные, поле просохло, и как раз в четверг кукурузу начали косить, и корова Маруси Ларионовой убежала из стада на кукурузное поле, объелась под завязку. Не спасли. Задохнулась она. Надо было ей срочно проколоть брюхо, чтобы спустить накопившиеся газы, да не нашлось специалиста. Маруся с горя и вспомнила, что Васька ей говорил как раз об этом, ещё в воскресенье. Да и собралась к Авдеевым с разговором. Даже и не знала, с чем пошла. То ли ругаться, то ли ещё с чем. Просто, вероятно, была не в себе от такой потери, в которой был замешан и сын Авдеевых, Васька. Вот к ним что-то и надоумило её пойти. А тут по пути и «дядьваня» попался, воду из колодца нёс.
— Ох, Маруся, горе-то какое! И пастухи-то, что же, не углядели?
— Кому следить-то? Был бы настоящий, а то, вон, пасли, ребятишки Кольки Исаева. Их дому очередь как раз подошла. Они и с овцой-то не справятся. Вот, к Авдеевым иду. Мне Васька их ведь намедни сказал, что корова объестся, да как раз в четверг этот. Мне бы поверить, а я, дура, прогнала его. Да ещё и отчитала. А как поверишь-то? Ну, ты подумай, Вань! В четверг, говорит, косить кукурузу будут, и твоя корова кукурузы этой объестся!
— Слушай-ка! А мне Васька про овцу мою говорил. Помнишь, по весне, что в поле окотилась? Вот и он про это самое мне сказал. Только он мне не намедни сказал, а в день перед этим. А ну-ка, и я с тобой пойду, вот воду только отнесу.
Родители Васькины, Степан и Зинаида, были ещё на работе. А дома только бабка, да трое ребятишек, школьников. Васька у них средний. Они пришли уже с улицы, от своих детских игр, пообедали и занялись помощью своей бабушке на огороде.
Иван Фёдорович Ваську отозвал в сторонку, и Маруся к ним подошла, и спросил:
— Василий, ты мне скажи, ты что, знал, что ли, точно про овцу мою и корову тётки Марусину?
Иван Фёдорович в
