User - o b239b172f5745d3b

о любви к России, о тоске по своему дому на Рязани, о стремлении познать тайны Вселенной, о

поэтическом мастерстве, о значении Слова.

4

9 сентября 1989 года на очередной встрече в салоне моих родных после прослушивания

стихов Свирели среди восторженных и многоцветных по мысли и чувству откликов о земном

творчестве Свирели, как сверкающий фейерверк прозвучало признание Сергея Есенина:

«Я скажу: Танюшка – редкое явление в нашей поэтической среде. У неё мужской склад

ума, оплодотворённого нежностью женской Души, – редкий дар, Богом данный!

Честно признаться, я её полюбил всей Душой и как маленькую дочь свою, и как сестру, и,

если хотите, как жену, и,– да не будет это нескромным, потому что это правда и правда от всей

Души, – как свою любимую женщину, в лучшем смысле слова.

Она для меня – Россия сегодняшняя и вчерашняя, отзвук моей юности и надежда на

будущее, любовь моего сердца.

Это светлый огонёк в моей жизни, цветок нежный и благоуханный. Я люблю тебя,

Танюшка! Это я тебе говорю, твой Сергей Есенин!»

Так космические дневники Свирели стали пополняться небесными Есенинскими стихами и

поэмами - диалогами с Поэтом.

Я – ВСЮДУ

Дремлет ветер за горой.

Звёзд не видно нынче.

Поздней влажною порой

Пусть меня отыщут

В звонком шорохе листвы,

В молчаливых взорах,

Метой скошенной травы,

В птичьих разговорах.

Я с тобою здесь и там,

За звездой Полярной.

Сердце я тебе отдам

Лихо и шикарно.

С. Есенин, октябрь, 1990

НЕ ПЛАЧЬ

Я вижу в зеркале склонённую головку –

Задумчивости верную сестру.

Ты, щёку подперев, и робко и неловко,

Глядишь. И слёзы стынут на ветру.

Не плачь. Нам не сулит разлуку время.

Нашли друг друга мы не сразу и не вдруг.

Привычное ноге лихое стремя

Влечёт нас на Пегасе в давний круг

Бессмертных юных Муз, в их мудрое вращенье

Непобеждённых тайн и нежных голосов.

И песни светлый груз, взаимное влеченье

Вовеки не умрут под тяжестью часов.

*

Покатаюсь по траве, высохну у печки.

Пусть в кудрявой голове строчки, словно речки,

Вьются, льются и журчат, дышат, замирая.

Не хочу, ребята, в ад. Дайте только рая!

С.Есенин, октябрь 1990

Верой топится заря.

5

Стонет ночью филин.

Пусть родные говорят,

Что меня забыли.

Я – дорожное кольцо,

Плеск воды в колодце.

Выходите на крыльцо,

Дайте уколоться

О забытый чей-то взгляд,

Частокол улыбок.

Пусть родные говорят!

Тьма полна ошибок.

С. Есенин, октябрь 1995.

Весной 1990-го года состоялся мой разговор с Серёжей Есениным по поводу того, что

нужно создавать поэму: «Поэма скучает!». Так сказал он мне. Оказывается, поэма, которая может

возникнуть при Со-Творчестве Свирели и Серёжи Есенина, как живое существо. с нетерпением

ожидает своего воплощения!

ПОПЫТКА СОЗДАНИЯ ПОЭМЫ

СВИРЕЛЬ:

О чём же должна быть поэма?

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

О Мире светлом, нежном и сквозном,

Грохочущем и стынущем в пространстве,

О верности и постоянстве.

СВИРЕЛЬ:

Но где взять силы говорить о нём?

Ведь познаётся он в итоге странствий!

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН

Мы будем путешествовать с тобой

В Миры иные, где твои собратья

Живут и, рады светом и борьбой

С лишеньями, снимают код проклятья.

СВИРЕЛЬ:

Скажи, куда наметим путь?

СЕРГЕЙ:

Куда Душа стремится ежечасно.

СВИРЕЛЬ:

Быть может, хочешь на Рязань взглянуть?

ЕСЕНИН:

Желаю, друг, давно желаю страстно!

СВИРЕЛЬ:

Что видишь ты сквозь тернии Миров,

Сквозь время, заслоняющее правду?

ЕСЕНИН:

Я вижу тех же нашенских коров,

Пеструшек бедных, общипавших травку,

Со впалыми боками, во хлеву,

Грязнее грязного, лежат по брюхо в жиже.

Я их хозяев до утра зову.

Но почему-то никого не вижу.

Все сгинули, оставили коров.

Они, мои родные, все в репьях,

Плешивые, измученные твари.

6

Я плачу, омывая этот прах.

Грустнее зрелища найдёшь едва ли.

Как думаешь ты, друг?

СВИРЕЛЬ:

Я знаю, милый, что ты всю животину

любишь без предела.

ЕСЕНИН:

Да, любовь моя с тех пор не поредела.

И я роняю прежние цветы

Пред каждою пеструшкой и козой!

СВИРЕЛЬ:

Твои глаза сияют бирюзой,

Когда о них печёшься. И слезой

блестят они, однако.

ЕСЕНИН:

Да, милая, и даже пред собакой

Готов я стих печальный уронить,

Коль некому её и холить и хранить.

СВИРЕЛЬ:

И пред Землёй родной,

Ты голову кудрявую склоняешь.

Я чувствую, грустишь, мой дорогой!

ЕСЕНИН:

Грустишь всегда о том, чего теряешь.

СВИРЕЛЬ:

Скажи, любимый, а Планета Душ

не растворяет эту грусть?

ЕСЕНИН:

Она меня немного изменяет,

но Землю мне напоминает.

И я о ней всё помню наизусть…

СВИРЕЛЬ:

Скажи, мой нежный и Поэт и провозвестник,

Быть может, мы поговорим в своей поэме

о более простой и лёгкой теме

иль вести, даже и не свойственной Поэту?

ЕСЕНИН:

Ну, что ж, давай, поговорим об этом.

Без этого не строился и Рим.

О моде, например, поговорим!

Заметить должен я, что нынче в моде платья

фасона странного, как колокол с хвостом.

СВИРЕЛЬ:

А для мужчин?

ЕСЕНИН:

А для мужчин не мог принять я

Ту догму, что диктует мода.

Мужчина в платье том – подобие урода.

СВИРЕЛЬ:

Скажи, родной, так что же за костюм?

ЕСЕНИН:

Костюм такой, что враскорячку ум.

Представь себе пиджак до пупа.

Штаны как юбка. Это глупо –

смешить таким нарядом свет.

СВИРЕЛЬ:

7

Скажи, родной, а ты во что одет?

ЕСЕНИН:

Я, как и прежде, свой костюм английский

ношу, не жалуясь, что устарел.

И к новой моде даже близко

не подхожу.

СВИРЕЛЬ:

Ну, милый, ты согрел мне сердце

непременной шуткой.

ЕСЕНИН:

Что делать, милая, я каждою минуткой

тебя стараюсь чем-нибудь отвлечь

от дум житейских и от лишних встреч.

СВИРЕЛЬ:

Скажи, родной мой, на какие встречи ты намекаешь?

ЕСЕНИН:

А ты, как будто бы, не знаешь!

Я говорю, конечно, о Джордано Бруно.

Ты с ним вчера вела беседу.

СВИРЕЛЬ:

Да, мой родной, но я же не к соседу

ходила в гости. А о той беседе лунной

что можно скверного сказать?

ЕСЕНИН:

А я тебя хотел бы наказать,

как любопытную мартышку.

СВИРЕЛЬ:

Так ты считаешь, что полезней книжку

мне в руки взять,

чем говорить с великими сквозь время?

ЕСЕНИН:

Не в том же суть, пойми. Я о другом сказать

тебе хочу и строго наказать

тебе, мой друг, не залетай так далеко!

Ведь ты ещё не знаешь,

как можно наскочить на тёмное чело.

СВИРЕЛЬ:

Ты думаешь, что кто-то вместо *Бруно

со мной мог говорить?

ЕСЕНИН:

Да, милая, возможно.

И ты, родная, впредь будь осторожна!

СВИРЕЛЬ:

Ну, как благодарить

тебя, мой светлый и весенний,

любимый мой Серёженька Есенин?!

ЕСЕНИН:

А я тебе могу идею подарить,

как можешь ты меня благодарить.

СВИРЕЛЬ:

Я думаю, что лучшим из подарков

совместный стих, родной мой, сотворить.

ЕСЕНИН:

Творить, так, милая, чтоб сердцу было жарко!

И я тебе даю заданье –

найти для нас с тобой ту тему,

8

что многое расскажет о Вселенной,

читателям оставив стих нетленный.

Ложись-ка спать. Немного до зари.

И завтра Мамочке поэму подари.

Примечание: *Джордано Бруно. Накануне, то есть первого марта 1990 года я

действительно разговаривала с учёным Джордано Бруно, спрашивала, где он в настоящее время

живёт и чем занимается. При этом выражала ему сочувствие за тяжкую судьбу, которая его

постигла на Земле. Бруно ответил, что он живёт на планете Трон, где находится Христос.

Бруно продолжает изучать Вселенную. На планете действует государственная система

идеологического феномена. Христос – главный идеолог планеты. Граждане Трона свободны от

власти золотого тельца. Золото для них не является мерилом материальных ценностей.

В основе законов Трона – справедливость для всех.

Отец мой, узнав, что я разговаривала с Джордано Бруно, сказал, что Серёжа прав.

Планета Трон находится очень далеко от Земли. Папа, руководя моей рукой, нарисовал в моей

тетради расположение Земли, планеты Душ и планеты Трон. Сказал, что мне желательно

получать информацию с Трона через планету Душ. Так надежнее. Впрочем, – заметил Отец, – я

слышал этот диалог. Всё прошло прекрасно.

ДИВЕРТИСМЕНТ

С 1989 года время с октября по декабрь включительно стало для Свирели особой