Неизв. - Так было суждено
— Совет Шестнадцати — это тебе не хухры-мухры!
— Ну, разумеется, там же шестнадцать чуловек заседает, — делая ударение на букву «у», ляпнула Юля. — С такими кислыми мордами, прыщавыми подбородками. Чешут себе пузо мужики, бабы красятся, никто никого не слушает…
— Это школа для девочек, — поправила дочку мама.
Юля остановилась посреди коридора и замерла как вкопанная. Челюсть девушки отправилась в полет, желая поближе познакомится с ковром, лежащем на полу. Ковер с удовольствием принял бы в свои ворсовые объятия челюсть кареглазой, но та почему-то не долетела до пола. В итоге свадьбу челюсти и ковра пришлось отменить. Возлюбленный и возлюбленная рыдали так, что было слышно аж в Сибири.
— А… а мальчики где? — отупело смотря перед собой, спросила Юля.
— На второй половине острова. У них там своя школа. Вы будете изредка пересекаться с ними в З.-младшем или на выходных, когда будете гулять по общему парку…
— Смилуйся, матушка! — Юля в сердцах бросилась на колени и обхватила ноги своей матери. — О, я несчастная! Забери меня домой! Я буду учиться вязать, готовить! Я буду смиренной овцой, если ты будешь моим пастырем! Я даже брошу курить!..
— ТЫ КУРИШЬ?!
— То есть, я не буду даже пробовать, я хотела сказать! — торопливо исправилась дочка и, набрав в грудь побольше воздуха, с запалом произнесла: — Я даже не буду ночью сидеть в интернете!!!
— День добрый, — вежливо произнесла Марина, стоя вот уже минут десять рядом с мамашей и ее дочуркой, которые в упор не замечали девушку.
— О, здравствуйте! — поспешно поздоровалась мама Юли, незаметно брыкая ногой и стараясь избавиться от висевшей аморфным телом на ней дочурки.
— Здарова! — злостно брякнула Юля, отрываясь от ноги матери, с таким видом, словно у младенца только что отняли титьку. Отряхивая свои армейские бриджи от невидимых миру пылинок — школа была чиста как совесть у того самого младенца, у которого забрали титьку — и сквозь зубы поминая всех на свете не самыми лестными словами, кареглазая соизволила поднять глаза и посмотреть прямо на ту, что застала ее за столь неподобающим королям занятием.
Продолжая сверлить взглядом светловолосую девушку, которая с беспристрастным выражением лица наблюдала за Юлей, пока та вставала с колен, кареглазая поняла, что «вот эта вот блондинка мне аще не нравится, не айс, и все тут!», а затем, когда вышеупомянутая жестом пригласила их с мамой войти в просторную комнату, как бы случайно задела своим загорелым плечом девушку, на что та не обратила никакого внимания, а лишь улыбнулась и ничего так не произнесла. Однако, когда Юля уже проходила через дверной проем, Марина как бы случайно — а вдруг и правда случайно? — наступила сзади на Юлин кед. Та взвыла.
— На мои маленькие! Так посягнуть! Ну, все! Я думала дать тебе шанс, но теперь-то…
— Юля… — мама начинала злиться.
— Да, мам. Конечно, мам, — притихла бунтарка и покорно приземлилась на ближайшее кресло. Это было огромное черное кожаное кресло, в котором всегда сидела глава Совета Шестнадцати, то есть Марина.
К слову, о Совете Шестнадцати. Следует упомянуть, что в данной школе находились только средние и старшие классы. То есть, включая четвертый и заканчивая одиннадцатым. Каждого класса было по два, то есть выходило две параллели на восемь классов. В каждом классе была своя староста. И, путем нехитрых математических операций, выходило всего шестнадцать старост, которые и организовывали совет. Данный совет решал самые разнообразные вопросы: от поездок учениц домой до слежения за порядком, от решения организационных вопросов до проведения консультаций и дополнительных занятий. В совете были лишь самые успешные ученицы: по успеваемости, по посещаемости, по поведению и по самым разнообразным критериям.
— Директор сейчас занят, как Вы уже поняли, — Марина обращалась преимущественно к матери Юли, а саму девушку попросту игнорировала.
«Что за безалаберная особа? И почему она попала именно в мой класс, а не в класс Иры? Вот кто-кто, а Ира точно умеет ладить с такими неотесанными грубиянками… Вот и оправдалось мое дурное предчувствие», — устало думала Марина, посвящая маму Юли во все подробности школьной жизни. Хоть женщина и училась в этой школе, но многое уже изменилось, и теперь мама Юли с интересом слушала монотонный, как показалось Юле, рассказ девушки и периодически задавала ей те или иные вопросы.
— Юля, может, ты захочешь принять участие в становлении своей судьбы, оторвать свой тощий зад от стула этой чудной девушки Марины и задать ей несколько вопросов?
— А, ну, ок! Эу, пассажир, — обращаясь к Марине, крикнула Юля, всем своим видом не стесняясь показать, как ей не нравится эта златовласая особа с жутко симпатичным личиком.
— Марина, — вежливо и сдержанно улыбнулась девушка, поправляя Юлю.
— Неважно, все равно забуду, как тебя зовут. Вопросы, говорите… Когда я наконец-то свалю из этого кабинета? Где моя комната в общежитии? Можно, я буду жить одна? Ты не сделаешь мне массаж ног? Кстати, принеси воды, а?
— Юля! Что ты себе позволяешь? — вспылила мама.
— Это месть за то, что ты мне не сказала, что здесь нет мальчиков! Я же со скуки подохну! Если в классе все такие, как она, то лучше пойду в море утоплюсь!..
— А я помогу, — вполголоса фыркнула Марина.
— Ах, какая романтичная смерть… Стоп… Ч… что ты сказала?! — вскакивая со стула и подбегая к Марине, прокричала Юля. Девушка нависла бы над старостой, да вот только роста они были одинакового, но у Марины было преимущество: шпильки.
— Так, мне, к сожалению, пора… — торопливо взглянув на часы, произнесла женщина. Нехотя встав — видно было, что мать не хочет уходить — и бросив предупредительный взгляд своей дочери, женщина поблагодарила Марину, затем стала ловить дочь. Юля не любила этих обниманий, прощаний, целований, потому и носилась по кабинету как оголтелая, а мать бежала за ней следом.
— Семейка, да уж… — протянула Марина, смиренно наблюдая за разворачивающейся картиной.
Наконец-то Юля была поймана в железные родительские тиски, из которых никто еще не выбирался без парочки сломанных ребер и проткнутых этими ребрами легких. Мать дала последние наставления, надавала дочери по голове за то, что она эти наставления не слушала, чмокнула Юлю в макушку и уже собиралась уходить, как внезапно остановилась у порога и произнесла:
— Марина, прошу Вас, проследите за ней, пожалуйста, — обычная дежурная просьба родителей в этот раз прозвучала как-то просяще и чересчур умоляюще. — Обещайте мне, прошу.
Марина колебалась всего пару мгновений и, даже не дрогнув, ответила:
— Обещаю.
«Ненавижу давать обещания, потому что их всегда приходится выполнять. Тоже мне, благородная девушка, человек слова и чести…» — пронеслось в мыслях у Марины, но девушка тотчас же себя одернула: «Марина! Тебя же правда попросили. Никто не виноват, что у этой… такая замечательная мама».
«Тх, “присмотри за ней”! Чушь собачья! Да лучше за мной камнедробилка присматривать будет, в ней и то чувств больше! А в этой… ста-а-а-росте столько холодного лицемерия. Аж смотреть противно! Да и вообще! Какого хрена ко мне няньку приставили?!» — нетрудно было догадаться, кому принадлежали эти мысли.
Вот мама Юли уже ушла, поэтому девушки стояли в гордом одиночестве, игнорируя друг друга столько, сколько можно, находясь в молчании, угрюмом с одной стороны, и холодном — с другой. Все-таки молчать вечность было невозможно, поэтому Марина коротко сказала:
— Бери свои вещи и следуй за мной. Я покажу твою комнату.
====== По дороге к общежитию ======
— А как же волшебное слово «пожалуйста»? «Пожалуйста, Юля, я прошу Вас, следуйте за мной, я проведу Вас в Ваши царские хоромы»… нет, «в Ваши королевские покои». Да, именно покои. Так звучит и круче, и мне по статусу подходит… Эй… Эй, блондиночка! Стой, куда!
Юля, упираясь спиной в стенку, уже давно разговаривала сама с собой, жестикулировала, как выяснилось, для невидимого собеседника и вообще казалась ничуть не расстроенной. Уже придя в себя после того, как мама шокировала ее тем, что мальчиков не будет, девушка вовсю язвила и всячески старалась подколоть свою будущую старосту. Однако светловолосая Юлю не слушала. Девушка сказала «следуй за мной» и, не терпя возражений, пошла вперед, прекрасно зная, что как бы ни возмущалась Юля, она пойдет за ней следом. Выбора нет.
— Я не блондиночка, я Марина. Могу повторить это столько раз, сколько будет надо. Если у тебя проблемы с запоминанием настолько элементарных вещей, я попрошу провести с тобой дополнительные занятия. Причем начнут с самого сентября. Если же ты откажешься, то я приклею тебе на лоб бумажку, на которой ясно будет написано всего одно слово. Если ты еще не потеряла нить разговора и помнишь, о чем я тебе говорю, то ты будешь умницей и вспомнишь, о каком слове идет речь. Даю тебе всего одну подсказку. Нет, дам даже две, пожалуй. Первая: это имя. Вторая: начинается на «Мари» и заканчивается на «на», — абсолютно спокойно ровным тоном произнесла Марина, дожидаясь, пока Юля, кряхтя и падая, доползет до нее с бесконечным числом чемоданов.
