По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев
Вести расследование прокурор города поручил двум старшим следователям: Карлу Феодосовичу Гарцеву и Олегу Васильевичу Прокофьеву.
Сильный, еще не выветрившийся запах пожарища стоял в квартире номер девять. Шкафы, столы, тумбочки — все было открыто, а содержимое их выброшено: преступник искал деньги и ценные вещи. Он рылся даже в ящиках кухонного буфета, в холодильнике… На первый взгляд казалось, что восстановить обстановку преступления, по крайней мере в той комнате, где был пожар, совершенно невозможно. Но опытных криминалистов это не смущало, хотя они и понимали отлично, что им предстоит тяжелая работа: пойди разберись во всем этом хаосе, найди следы, которые позволят построить логичную и, главное, достоверную систему умозаключении.
Следователи приступили к осмотру помещения. Им хотелось прежде всего представить себе, как все происходило, и для этого они восстанавливали путь, по которому шел преступник. Входная дверь, прихожая, коридор, комната, напротив — другая… Присев на корточки, Гарцев и Прокофьев внимательно перебирали вещи, предмет за предметом, — и те, что были повреждены во время пожара, и те, что еще не успели сгореть. Они искали следы преступника.
Однако преступник не оставляет на месте преступления визитной карточки. Наоборот, он стремится всячески затуманить дело, запутать следствие, увести в сторону, по ложным следам. Иногда это делается настолько изощренно, что даже опытные криминалисты удивляются поистине дьявольской изобретательности, перед которой бледнеет фантазия Конан-Дойля и Агаты Кристи. Сложно бывает восстановить истинную картину происшедшего, выйти на правильный след, и тем не менее следствию это удается в подавляющем большинстве случаев. Наиболее наблюдательным следователям для этого требуется совсем немного времени. Посторонним это кажется каким-то чудом. Но чудес, как известно, не бывает. Есть железная логика, умение сопоставлять, рассуждать и наблюдать — они-то и творят чудеса.
У писателя Юрия Олеши в его романе «Зависть» имеются строки: «Обращали ли вы внимание на то, что… человека окружают маленькие надписи, разбредшийся муравейник маленьких надписей: на вилках, ложках, тарелках, оправе пенсне, пуговицах, карандашах? Никто не замечает их». Но криминалисты замечают эти надписи. Да и не только надписи. Тонко развитое чувство наблюдательности является наиболее сильным оружием работников следственных органов. Наблюдения они кладут в основу своих концепций, версий, догадок, наряду с прямыми и косвенными уликами. Хотя что такое, в сущности, улики, как не результат того же умения наблюдать, отыскивать даже мельчайшие детали, на которые обычный человек никогда не обратит внимания?
Если б художник захотел показать следователя в работе, он мог бы изобразить его не за столом и не лицом к лицу с допрашиваемым, а сидящим на корточках и рассматривающим в лупу кусок пола, стены. Именно в этот момент рождаются первые умозаключения, которые позволят впоследствии с исключительной точностью воссоздать картину преступления, наметить план действий, найти следы преступника.
Почти трое суток (семьдесят часов) производили осмотр квартиры номер девять Гарцев и Прокофьев. Они скрупулезно выискивали в золе и пепле, в хаосе, вызванном убийством и пожаром, ту ниточку, которая позволила бы размотать запутанный клубок.
Они рассуждали так: ведь преступник ходил по комнатам, значит, на полу должны оставаться отпечатки его подошв. Допустим, что они уничтожены огнем, смыты водой из пожарных шлангов, исчезли под многочисленными следами тех, кто побывал в квартире после того, как в ней орудовал преступник. Ну а следы его рук? Уж они-то должны оставаться? Ведь эти руки держали топор, открывали дверцы столов и шкафов в поисках денег, ценных вещей.
Увы, и тут следователи столкнулись с не меньшими трудностями. Они находили отпечатки пальцев, ладоней, но все эти следы принадлежали членам семьи Купреевых — мужу, убитой жене, дочери-одиннадцатикласснице, даже побывавшим накануне гостям. На мебели, на дверях, на посуде — везде было полно отпечатков, этих удивительных по своей неповторяемости и неизменяемости в течение всей жизни человека узоров кожи на кончиках пальцев. Их было так много, что они начали в конце концов даже мешать следователям. Но, коль скоро следы обнаружены, их уже нельзя отбросить, как отбрасывают при игре ненужные карты, — таково незыблемое криминалистическое правило. Наоборот, каждый отпечаток необходимо проверить, чтобы узнать, то ли это или не то, что ищут следователи. Но каждый раз проверка приносила неутешительный ответ: нет, не то!
Наконец следователям повезло. Осмотрев пианино, они нашли на нем отпечаток ладони, который не принадлежал ни кому-либо из семьи Купреевых, ни кому-либо из лиц, о которых было точно известно, что они никакого отношения к преступлению не имеют. Кто же в таком случае мог приложить к пианино ладонь, оставить на его полированном боку след своей пятерни? Это мог быть преступник! Так в руки следствия попала важная деталь.
В кухне на полу валялись кусок колбасы и яблоки, выброшенные преступником из холодильника. Следователи подобрали их и увидели на них следы зубов. Их оставил бандит. Расправившись со своими жертвами, он открыл холодильник, достал из него продукты и принялся… есть. Даже привыкшие ко всему следственные работники не могли не содрогнуться от такой бесчеловечности.
В уцелевшей от пожара комнате — это была столовая — на столе лежал футляр от фотоаппарата «Зоркий-4». Самого фотоаппарата не было — видимо, он был похищен, если не сгорел.
Но самой главной находкой оказался найденный на балконе, в хламе, выброшенном туда пожарными, топор, вернее, его металлическая часть, так как деревянное топорище сгорело.
Эксперты, произведя исследование, дали заключение, что размеры лезвия соответствуют размерам ран на теле убитой. Следы на черепе, так называемые трассы, отражают особенности именно этого лезвия. «В общем. — сказали эксперты, — перед нами один из тех случаев, когда заключения экспертизы категоричны, а не приблизительны. Можно с уверенностью сказать, что в руках преступника был именно этот топор».
Вадим Николаевич Купреев, с которым следователи побеседовали, как только он немного пришел в себя от потрясения, вызванного трагической гибелью жены и ребенка, заявил, что топор ему не принадлежит и вообще в квартире топора не было. Значит, его принес с собой преступник.
Вадим Николаевич перечислил вещи, которые, судя по всему, взял преступник, так как их не нашлось в квартире: нейлоновая рубашка, мужской пиджак, серые брюки, ботинки, чемодан. Не оказалось также денег, облигаций и некоторых других предметов. Правда, это еще не означало, что деньги и вещи не могли сгореть во время пожара. Однако больше оснований было полагать, что они похищены. Не нашлось и паспортов Купреева и его приемной
