Спецотдел - Андрей Волковский
Но мужчина без особых примет, видимо, думал по-другому. Он вытащил из-под куртки нож и дважды ударил парня в шею.
Несчастный задёргался, вскинув руки к горлу. Кровь стремительно залила светлый пуховик. Люди вокруг забегали, засуетились, замахали руками. Кто-то кинулся к дверям. Кто-то схватился за телефон.
Мужик с ножом остался на месте. Стоял над сползающим с кресла телом, еле заметно шевеля губами.
Трамвай резко встал: на ногах устоял только пожилой кондуктор. Двери открылись, и люди ринулись наружу.
Азамат остановил запись и повернулся к коллегам.
— Вот такая жуть. Бедолага в пуховике скончался на месте. Этот, — Аз кивнул в сторону экрана, — так и стоял, пока его полиция не повязала. Не сопротивлялся, только повторял: «Он занял моё место». Раз за разом.
— Раз тебя вызвали, значит, существо там было, — полувопросительно произнёс Егор.
— Ага. Остаточные следы. Все анализы чистые, то есть ни алкоголя, ни наркоты. На учёте ни в наркодиспансере, ни в психоневрологическом гражданин Алёхин не состоит. Но на вменяемого он определённо не похож. Твердит, что это было его место. В остальном, правда, вполне адекватен. Защита настояла на проведении психиатрической экспертизы, а там наш коллега остаточные следы заметил. Они есть — подтверждаю. Но вот кто побывал в этом Алёхине, я не знаю.
Лицо Азамата светилось радостью первооткрывателя. Эдуарду эта радость показалась неуместной, но он благоразумно держал своё мнение при себе. В конце концов лёгкая одержимость редкими тварями — не самое странное, что он в своей жизни видел. И не самое опасное, пожалуй.
— Иди к Иванычу, отчитайся, — велел Егор. — Это дело, видимо, нам и поручат.
— Надеюсь! Жутко же интересно, что там такое, — потёр руки спец по редким существам.
— И куда оно делось, — негромко добавила Вика.
Егор кивнул.
Азамат мигом слетал к начальству и, вернувшись, подтвердил предположение старшего: разбираться с делом гражданина Алёхина поручили группе Б-четыре.
— Так, Вика, езжай в отделение, просмотри материалы дела и собери на всякий случай данные по свидетелям. Я тебя до отделения подброшу.
Девушка кивнула, поправив очки.
— Аз, вы со стажёром поговорите с Алёхиным. Вдруг он нарочно кого-то в себя подселил? Макс, мы с тобой в морг — проверим тело. Времени, конечно, уже много прошло, но глянуть всё равно надо. Держим связь. Вопросы есть? Нет? Тогда за работу.
…В здании психиатрического диспансера общего режима было мрачно и неуютно. Эдуард не считал себя слишком уж впечатлительным, но здесь и правда было жутковато. Вроде и здание светлое, и никаких страшных звуков нет, и день погожий, а всё равно не по себе.
Их с Азаматом без лишних вопросов проводили в палату Алёхина. Азу только пришлось дважды показать документы и расписаться в трёх журналах. В последнем подпись попросили оставить и стажёра.
Вживую Алёхин оказался невыспавшися заросшим щетиной мужиком с блуждающим взглядом и хриплым голосом.
— Что, опять вопросы? — мужчина приподнялся и уселся на кушетке.
— Да, — подтвердил Азамат. — Я сяду вот на этот стул, вы не возражаете?
Алёхин дёрнулся, будто стоящий в палате стул был его личным сокровищем, оскалился даже, но тут же взял себя в руки и молча кивнул.
Азамат уселся, будто бы и не заметив эмоционального всплеска.
— Итак, — спец по редким существам достал блокнот и ручку, — как вас зовут?
— Алёхин Николай Владимирович, — устало проговорил мужчина. — Дата рождения — десятое апреля. Год — тысяча девятьсот восемьдесят второй.
— Замечательно. Теперь расскажите, пожалуйста, о том, что случилось в понедельник, пятого февраля.
— Ну как вы не понимаете? — вскинулся Алёхин. — Он занял моё место. Моё!
— В трамвае ведь были и другие места…
— Но это было моё! Никто не может занимать моё место! Моё!
— А кто-то ещё хотел занять ваше место?
— Да! И Колян с работы, и та баба в очереди, и Серёга, хоть и брат, а всё туда же! Они все, понимаете? Все хотят занять моё место. В магазине, в трамвае, в парке на скамейке, в столовой, в аптеке, у банкомата, на парковке, у киоска… Везде. Все хотят. А это моё место! Моё!
Глаза Алёхина лихорадочно блестели и неотрывно следили за человеком с блокнотом. Однако стоило Эдуарду, стоящему у дверей, шевельнуться, мужчина зыркнул на него и шёпотом повторил:
— Моё место. Моё…
— А нож вы взяли, чтобы отстоять своё место? — уточнил Азамат.
— Да. Я, знаете, давно понял, что своё место под солнцем надо отстаивать. Всегда знал, а вот недавно прям понял. И взял нож. На кухне, в ящике-выдергушке.
— А когда вы прям поняли это?
— Что? А, ну не знаю, в понедельник и понял. До этого просто знал, а тут решил, что надо действовать. Понимаете?
Азамат кивнул и продолжил расспрашивать:
— А на прошлой неделе как вы себя чувствовали? Может быть, стали хуже спать? Или заболело что-то?
Мужик задумался, уставившись в зарешеченное окно. Потом сказал:
— Я вот на новый год был как обычно. А на старый новый год уже понял, что на моё место все хотят. Сесть, встать, забрать. В магазине, представляете, все покупатели так и тянутся к тому, что я выбрал! Мой хлеб, моё молоко, мои макароны! Моё! Моё место!
— Так что насчёт сна?
— Что? А, сплю нормально. То есть тут, в этой дурке, не очень. Жутко так. И сон не сон, и явь не явь. А дома спал хорошо, как всегда. И не болело ничего. Я здоровый вообще. Ну был, сейчас — не знаю. Может, тут моё здоровье забрать хотят, а?
Азамат ручкой быстро начертил в воздухе поиск, но Алёхин не обратил на знак никакого внимания.
На все прочие вопросы видящие внятных ответов не получили: Николай Владимирович ничего не находил и не терял, никуда не ездил, не заводил новых знакомств, ни с кем не ссорился. Просто однажды проснулся и понял, что на его место метят другие. Намёки на ритуалы Алёхин не воспринял всерьёз, так что не похоже было, что он кого-то или что-то вызвал.
Эдуард вычертил по памяти пару специфических связок опознания, но, как он и предполагал, в гражданине Алёхине не бывал ни сонный кромешник, ни «мозговик». В
