Домуша из Заброшенки - Людмила Георгиевна Головина
И тут я вспомнил, что да, договаривались. Как же я мог забыть?!
— Прости, Юлечка! Оказывается, я сильно болен, сказали, что мне помочь уже нельзя…
— Глупости! — закричала Юлька. — Я спасу тебя! У меня есть знакомый врач. Он лечит всё! Пойдем быстрее, время терять нельзя!
И Юлька схватила меня за руку и потащила куда-то. Как приятно, когда кто-то переживает за тебя, заботится.
Но бабочка стала так бросаться мне в глаза, что пришлось зажмуриться. И вдруг я услышал у себя перед носом хлопок.
— Моль, — пояснила Юлька. — Ненавижу моль! Промазала, — сказала она с сожалением, разглядывая свои ладони. — Жалко. Ладно, пошли скорее.
На ее лице я увидел не сострадание ко мне, а гримасу жестокости. У Юльки никогда не могло быть такого выражения лица… Неужели из-за моли?
Моль, вот оно! Огонёк внутри меня вспыхнул и осветил главную мысль: я должен следовать за серебристой бабочкой!
— Погоди, Юлька, сейчас у меня важное дело, а сразу после него — к врачу. Хочешь, пойдем со мной?
— Владлен Сергеевич! Я недовольна вашей работой! Почему, уходя в отпуск, вы не выполнили моего поручения? Мне срочно нужен этот документ! Или возвращайтесь в офис и сделайте всё, как положено, или я вас увольняю!
На месте Юльки стояла начальница, но меня это почти не удивило.
— Увольняйте, — сказал я, повернулся и поплёлся за бабочкой.
Не могу объективно оценить, сколько времени я тащился по улицам мрачного города. Под ногами мелькали в полутьме какие-то мелкие тени. «Мыши, — подумал я равнодушно. — Хорошо, что Юльки здесь нет, она их боится…». Но, на самом деле, мне было всё равно.
И совершенно неожиданно я оказался перед дверью высокого тёмного дома.
«Я здесь, кажется, живу», — мелькнула у меня догадка.
На двери виднелось серебристое пятнышко. Но меня оно совсем не интересовало. Хотелось скорее зайти, остаться совсем одному и, наконец, отдохнуть от всех усилий и страданий.
Я взялся за дверную ручку и…
14. День после первого сна
…И проснулся. И первой увидел Юльку. Одной рукой она крепко держала меня за руку, а другой гладила меня по мокрому от слёз лицу.
— Ты проснулся… Получилось… — прошептала она. — Ничего, ничего, всё хорошо, это просто был дурной сон.
И действительно, мучительные сновиденья таяли в моём сознании как снег под лучами весеннего солнца.
Я уселся на постели, и мы крепко обнялись. Её слезы смешались с моими.
— Юлька, не плачь, ну что ты, всё хорошо, — гладил я её по голове.
— Да — хорошо, ты же не видел, как ты плакал и метался, как стонал и даже кричал один раз.
— Ничего, ничего, всё позади…
— Ничего не позади, две ночи ещё!
— Справимся! — сказал я уверенно (в самом деле, уверен я не был). — Юлька, отвернись, я оденусь.
Она повернулась лицом к окну, а я быстро натянул футболку и джинсы. Раздетый современный человек чувствует себя не вполне полноценным. Поэтому я, совершив процесс облачения в дневную одежду, стал гораздо увереннее. Когда-нибудь в одной из своих книг я отдельно рассмотрю феномен влияния одежды на психику человека. Почему субъект в плавках чувствует себя на пляже комфортно, а в офисе — нет? И наоборот, человек в строгом костюме и при галстуке будет на пляже чувствовать себя не в своей тарелке?.. И дело не только в удобстве. Впрочем, куда меня занесло? Сейчас надо думать совсем не об этом.
Я подошёл к Юльке и повернул её лицом к себе.
— Спасибо тебе, Юлечка, что удержала меня, смогла выдернуть из этого сна. Сама-то ты как ночь прожила?
— Вспомнил. Я думала, ты уж не спросишь, — Юлька, кажется, немного обиделась. — Представь себе, мне тоже несладко было!
— Тебя чем-то пугали?
Юлька кивнула.
— Чем?
— А сам как думаешь?
— Мышами?
— Да. И не только. Сначала мыши показались. Шмыгали по полу. Одна, две, много… Я зажмурилась. Стала вспоминать твою игрушечную мышку. Представлять, что эти тоже плюшевые, только заводные. Потом чувствую, кто-то по моей руке пробежал, смотрю, они по кровати носятся. Затем к ним крысы прибавились. Те смотрели на меня злобно, зубы скалили. Потом стали по мне тараканы бегать, а с потолка на паутинках пауки сползали, и прямо ко мне в волосы, в нос и в уши лезли! Влад, я не знаю, как я удержалась, не убежала, руку твою не отпустила! — и Юлька снова залилась слезами.
Эту драматическую сцену прервало появление Домуши. Она как ни с чём не бывало заявилась в комнату с двумя кружками. И я подозревал, что в них не утренний кофе, а травяные отвары.
— Вот, родненькие мои, пейте. Это для укрепления сил телесных и душевных! Поможет лучше таблеток любых! — Домуша вручила нам с Юлькой кружки с напитками. — Ульянка, любезная моя хозяюшка, полно плакать, осуши слёзки свои. Ещё две ночи нам предстоят, надо силы беречь! Лучше радуйся, что смогла страх победить. Да и я чуток подмогла — часть страхов твоих в его сон перетянула. Хоть и не все, а чуть полегче стало.
— Так мыши, что в конце моего сна появились — Юлькины?
— А ты как думал, твои, что ли? Ты ведь не боишься их, зачем бы ужастеям их тебе показывать? Молодец и ты, соколик мой. И обо мне догадался, что в бабочку перекинулась, и сил и времени хватило тебе до той двери дойти. А открыть её тебе нонче ночью предстоит…
— А что там за ней? — заинтересовался я.
— Не знаю, золотой мой, не ведаю. Кто же мне рассказывать будет…
Но в тот сон я тоже вместе с тобой проникну и помогу, чем сумею. Ты только найди меня.
— А на меня снова мыши нападут? — с дрожью в голосе спросила Юлька.
— Не знаю, хорошая моя. Но думается мне, что будут они другие страхи в твоей душе искать, раз с мышами не вышло…
— Я, вроде, больше ничего не боюсь…
— Ох, не зарекайся! Все мы чего-то боимся, да не все об том понимаем. Не забывай только: всё, что увидишь — неправда это. Виденья, пустые бредни, наваждение. Если это помнить будешь, справишься. А сейчас, хватит болтать. Ульянке сил надо набраться, выспаться. Накормлю я вас сейчас, отвары целебные с собой дам, и езжайте подальше от места этого А к вечеру возвращайтесь.
Я отвёз Юльку в свою пустую квартиру. Постелил ей в комнате родителей и ушёл на кухню. Через час набрался нахальства и потихоньку заглянул в комнату. Юлька тихо и безмятежно
