Unknown - i d22eb7fa14baa6c4
− Выйдите! - командует Док, оказываясь на своей территории. Граф хмыкает и
остается стоять на месте. Лак же выходит за дверь. - Граф! - косит на него свой взгляд
Док. Видимо, он уже привык к такому поведению командира хладных.
− Не выйду.
− Сколько она уже такая горячая?!
− Больше недели, - нехотя говорит ему Граф.
− Вот именно! Ты сам вчера терзал меня за грудки, требуя, чтобы я немедленно ее
обследовал. Так что, ты позволишь мне это сделать или так и будешь строить из себя
ревностного собственника?
Граф рыкает и выходит вон. Мы остаемся с Доком вдвоем. Он медленно, нарочито
медленно, надевает стерильные перчатки.
− Что вы хотите делать? - задаю я свой насущный вопрос. Он снисходительно смотрит
на меня.
− Обследовать, чтобы понять, что тебе мешать сбить температуру. Покажи язык! -
требует Док. Я послушно высовываю язык наружу. - Так... - Док глядит на мои белки глаз.
Щупает мои гланды и лимфоузлы. По его виду, я могу сказать, что он ничего не находит и
это его раздражает. Он не видит причины моей простуды, которая так затянулась. - Все
чисто. Да, ты болела. Но сейчас, твое тело здорово, если не считать...
− Чего?
− Того, что твоя температура тела держится на одном уровне и не собирается спадать.
Это плохо. Твои органы из-за этого перенапряжены.
Я не знаю, что мне отвечать. Страх сковывает меня вновь.
− И что теперь?
− Проверим еще кое-что.
Он подкатывает какую-то громоздкую аппаратуру. В нашем окраинном районе и ее
больнице такого не было и в помине. Он включает его и экран, что имеется в нем, загорается темно-синем свечением.
− Что это?
− Сейчас.
Док берет что-то, похожее на толокушку, что имелась на кухне моей матери, и
прикладывает к моей груди, отодвигая одеяло в сторону. На экране бешено бьется мое
сердце. Парень всматривается в него, изредка цокая языком. Это меня не обнадеживает.
Он двигается вместе с прибором вниз. В животе у меня тоже есть какая-то пульсация
и движение. Словно маленький червячок. Что это?
− Кажется, мы нашли проблему.
− Что это?
− Твой ребенок. Точнее, - откашливается Док перед тем, как продолжить. - ребенок
Графа. Дитя хладного.
Меня прошибает пот. На этот раз мне не жарко. Мне холодно.
***
− Что значит, ребенок — проблема Вивиан?! - упрямо смотрит вот уже двадцать минут
в монитор Граф. - И, вообще, она беременна?
− Да.
Док кивает и засовывает руки в карманы халата.
− Объяснись! - требует Граф у него.
− Точно еще не могу сказать, но кажется, что благодаря ее простуде, она смогла зачать
и плод прижился.
− Точнее! - тон Графа оставляет желать лучшего.
− Точнее, так точнее. Ты говорил, что Вивиан стояла до этого под дождем и ветром.
Так?−Так. Дальше!
− А дальше произошло то, что никто не ожидал. Мы всегда старались сделать их
здоровыми для продолжения рода, но у нас ничего не выходило. Мы старались создать
благоприятную обстановку для матери, а нужно было создавать ее для плода.
Мы устроены так, что наше развитие выше и на порядок сильнее, чем у обычных
людей. И дети наши тоже сильнее. Температура Вивиан — это нормально для плода, но
плохо для нее.
− Как так? - испуганно спрашиваю я у Дока. И он, и Граф наконец обращают на меня
свое внимание.
− Как? Если судить по данным о твоем здоровье, то каждые три месяца, пока плод
будет расти, то и температура будет повышаться на два градуса. У тебя сейчас тридцать
семь. Считай.
Хорошо, что я лежу на кушетке, иначе бы я рухнула.
− Видно, что считаешь ты хорошо, - усмехается Док, видя цвет моего лица, а точнее
его отсутствие. - В курсе, что человек может выдержать температуру до сорока двух?
− Она не доживет до девяти месяцев! - выдыхает Граф.
− Именно. Про то и речь. Решай сам. Она твоя и ребенок тоже.
Док выходит из кабинета. У меня все идет кругом. Мои уши отказываются верить в
то, что они слышат.
− Ты понимаешь, что температура не собьется? - касается моей руки Граф. Он, что
спрашивает меня о моем решении?
− Понимаю.
− Отлично. Мы идем домой, обратно.
Он быстрым шагом выходит из кабинета. Через секунду заходит Лак и молча, но
осторожно, берет меня на руки и несет к выходу. Я не могу справится со своими слезами, они душат меня изнутри.
− Где Граф? - спрашиваю я у него, когда мы выходим на улицу.
− Ушел. Тебе же надо лежать.
− Я не больна.
− Уверена? Граф и Док так не думают. А ты считаешь иначе?
− Расскажи мне о вас.
− Почему ты спрашиваешь меня, а не того, кто делит с тобой постель? - удивленно
спрашивает меня парень. Мы идем неспешным шагом. Он не торопится. Я думаю, что он
действует по приказу — нести меня осторожно.
− Я не нравлюсь тебе, поэтому ты не будешь скрывать от меня правду. Скажешь все
как оно есть.
− Тогда, нам не нужно спешить.
− Хорошо.
Он останавливается и оглядывается. Где-то недалеко есть длинные лавки, что сейчас
пусты и никому не нужны. Они стоят у казарм. Видимо, там они обедают или просто
разговаривают. Перед лавками стоят столы. Они таки же длинные, как и сами лавки.
Сделаны они из гладкой древесины.
Лак усаживает меня ни на скамью, а на стол. Сам же он остается стоять передо мной.
Руки его заведены назад, а длинная коса свисает на бок.
− Что ты хочешь знать?
− Кто вы? - задаю я свой самый насущный вопрос.
− Почему тебя так интересует? Раньше, я за тобой такого не замечал.
− Я хочу знать, кто у меня там внутри, - показываю я взглядом на свой еще плоский
живот. Он еще ни чем не выдает то, что убьет меня. Мне нужно как-то забыть об этом. Я
усмехаюсь. Юмор — мое единственное спасение от кардинального сдвига психики.
− Ребенок. Такой же, как и все. Твой и Графа.
− Ерунда. Расскажи, кто вы.
Мой голос требователен. Я уже думаю, что Лак передумает отвечать мне на мои
вопросы, но он лишь устало проводит рукой по своей голове и закрыв глаза пару раз
вдыхает и выдыхает. Он словно собирается с мыслями.
− Ты же знаешь, что мы — это и люди, и роботы. В нас есть мощные установки, позволяющие нам быть лучшими солдатами, исследователями и работниками. Мы
выносливее, сильнее и неприхотливы.
− Знаю.
− Так вот, - он облизывает свои губы, оттягивая объяснение. - твой ребенок
наполовину хладный. Он изначально выше в развитии и устройстве организма. Можешь
считать, что мы — это усовершенствованная модель человека. И условия для
воспроизводства этой модели нужны самые лучшие. Выше обычного.
Я провожу рукой по своему лбу. Он мокрый от пота. Он стекает с меня каплями.
Внутри, под одеялом, я тоже вся мокрая от пота, что прилепил ко мне шорты и майку.
− Что дальше?
− А дальше то, что мы ошибались, думая о том, как бы сделать вас здоровее. Мы
думали, что это правильно. Оказывается, для плода это было не нужно. Ты смогла зачать
лишь потому, что твоя температура была выше обычного. Ты заболела из-за дождя и
ветра. Только...
− Что? - испуганно
− Тебе не страшно?
− Даже, если и страшно, то что это меняет? - обреченно интересуюсь я у нее.
− Ты не думала о том, чтобы...
− Избавиться? - мои руки инстинктивно обхватывают живот, закрывая от этого парня.
Мне становится жутко.
Лак кивает.
− Нет. Не думала. Не хочу думать.
− Будешь мученицей? Для чего? - искренне хочет знать это он у меня.
− Не мученицей. Но это и мой ребенок.
− Да тебя только что трясло от осознания, что через пять-шесть месяцев ты и ребенок
все равно умрете.
Пока эти слова не произносятся вслух, я могу думать о них, как о злобной шутке, что
никогда не станет правдой. Но теперь, мне это не удается.
− Значит, я буду жить пять или шесть месяцев. Это все больше, чем я рассчитывала, когда попала сюда.
− Ты другая.
− Нет. Я обычная. Просто, Лайла, - я знаю к чему клонит Лак. Немного научилась
разбираться. - забита и напугана. Из-за тебя. Будь с ней мягче и она оттает, если уже не
поздно.
Лак кипит от гнева, но пытается сдерживаться.
− Вам надо больше улыбаться, а не скрипеть зубами от злости. Вы будете более
человечными, - от чего-то я откровенничаю с ним. Но удивительно. Лицо Лака
разглаживается и он успокаивается.
− Надо попробовать. А теперь, - он ловко берет меня на руки. Я вся как комок нервов.
- тебе нужно в дом. Твоя температура и без сквозняков поднимется выше некуда. Не будем
ее провоцировать.
− Почему ты так говоришь?
− Потому, что Док еще не до конца уверен в своих исследованиях и не знает, что будет
с тобой. Ему нужно чуть больше времени.
Я ничего не отвечаю и смотрю перед собой. Хладные смотрят на нас и расходятся по
сторонам, словно мы прокаженные. Но думаю, что дело заключается во мне. Они
чувствуют что-то.
***
Меня вновь относят на кровать. В доме только Ненси и Несс. Они обе взволновано
