Эстер Сегаль - Шизофренияяяяяяяя

– Ты пойдешь, собака? – спрашиваю я.

Собака, как и положено, улыбается. Наверное, все-таки пойдет.

Если пойдет, я назову ее Собакой. По-моему, самое подходящее для собаки имя.

И в следующий раз мы с ней вместе пойдем на море. Если оно не спрячется.

Может, чтоб не спряталось, привязать его веревкой к окну?

Но у меня, как назло, нет веревки.

– Море, не прячься! – велю ему я.

Оно тоже улыбается.

Они сегодня все улыбаются – точно, хороший день.

Хочу в воду.

– Море, держи меня! И, чур, уговор – не топить. Меня нельзя превращать в капусту и есть. Я еще должна сначала успеть ребеночка родить.

Глава 40. Классификация чувств

Есть люди, которые умеют любить и ненавидеть.

Есть люди, которые умеют только любить.

Есть люди, которые умеют только ненавидеть.

Есть люди, которые не умеют ни того, ни другого, – они вообще не умеют чувствовать, потому что у них какой-то неполадок с сердцем.

Вообще-то у тех, которые умеют только ненавидеть, тоже неполадок. И хорошо было бы их всех починить.

Как бы это сделать?

Глава 41. Еще один отец

Я святая дева. Теперь это уже совершенно очевидно.

Я так долго ломала голову, а разгадка проста – у меня типичное непорочное зачатие.

Когда Святой Дух осенил меня своим благодатным прикосновением, я лежала в кровати и ела кедровые орешки. Они очень вкусные, и, когда первый берешь в рот, кажется, что съешь их целую гору. Но очень быстро понимаешь, что больше не можешь.

Я как раз была в нескольких орешках от того момента, когда пора остановиться, как он прилетел и осенил меня.

Это было так, как будто кто-то подул в ту ямку, которая сзади, под основанием черепа.

Сначала я подумала, что это ветер, в потом догадалась, что Святой Дух.

«Что ему здесь надо?» – подумала я.

А он мне в ответ:

– Возрадуйся, дева!

Я даже чуть орехом не подавилась.

А он, чтобы подбодрить меня, предупредил:

– Не бойся, это не больно!

Я поежилась и по инерции засунула в рот еще пару орешков:

– Что не больно?

– Ну, это – то, что положено по пророчеству.

– По какому, к черту, пророчеству?

– Ну вот, – загрустил Дух, – ну почему они все сразу чертыхаются?

– Кто это все? – удивилась я.

– Да все, к кому ни прилечу, – пожаловался он.

– А ты ко многим прилетаешь?

– Прилетаю ко многим, но все безрезультатно.

– А что тебе надо?

– Ну как же?! – удивился он. – Как обычно: «И примет дева в чреве» и так далее.

– Понятно, – припомнила я. – А почему все безрезультатно?

– Да никто не хочет принимать. Времена не те. Все отнекиваются, говорят: «Я еще молодая, хочу для начала пожить в свое удовольствие». Я им: «Так ведь в анналы запишут, прославишься, новую историю начнешь». Ни в какую. Страху Б-жьего на них нет.

– Бедный! – посочувствовала я ему.

– А вот ты хорошая! – внезапно повеселел он, и по голосу было слышно, что он ко мне приглядывается и даже больше: придирчиво осматривает со всех сторон.

– Чего это я хорошая? – забеспокоилась я.

– Покладистая такая.

– И ничего я не покладистая, – тут явно пришло время заартачиться. – И вообще: я не подхожу для боговынашивания – у меня шизофрения.

– А вот это как раз не минус, а плюс, – обрадовался Святой Дух.

Я почувствовала себя в ловушке и продолжила иным, уже слегка заискивающим тоном:

– Ты ведь не сделаешь этого без моего согласия?

– Мне показалось, ты уже согласна, – ответил он слегка плотоядным тоном.

– Я – нет, – отодвинулась я поближе к стенке и подальше от него.

Но тщетно: в таких ситуациях не забывайте, что духи вездесущи. И чтобы я убедилась в этом окончательно, он зашептал мне сразу в оба уха и еще отразился эхом в нескольких, явно назло и напоказ выбранных уголках моей квартиры.

– Кыш! – прикрикнула я на него.

– Не забывайся! Помни, с кем говоришь! – прогнусавил он надменно и обиженно.

– Сначала объясни, почему именно я и что дальше будет.

– Ты – не почему. Просто подвернулась. А дальше будет по классическому сценарию: родишь ребенка и наречешь его Эммануилом.

– О, у меня как раз так папу звали, – обрадовалась я.

– Ну вот видишь, – обрадовался и он тоже. – Я же заранее знал, что ты согласна.

– Ничего я не согласна. Просто к слову пришлось. Не хочу ребенка.

– Не хочу, не хочу, – запыхтел он, передразнивая. – А о ребенке ты подумала? О том, чего он хочет? Несчастная крошка! Ни одна мамка его не берет. Эгоистки проклятые!

– Не забывайся! – позволила я себе маленькую месть. – Святому Духу не подобает говорить о проклятьях.

– Да у меня вся жизнь – одно сплошное проклятье! А ты говоришь! – взвыл он. – В общем, так: отставить разговоры, приступаем к практической части.

– Я против!

– А ты не обращай на меня внимания, – посоветовал он. – Ты, вон, орешки свои доешь пока, а я сделаю все сам. Просто расслабься и не бойся. Повторяю: больно не будет.

– Не хочу!

– Господь призрит кротких!

– Не хочу!

– Подчини волю свою Господней и не дергайся.

– Не хочу воли!

– Правильно, – одобрил он. – На воле жиреют только и душою брюзгнут! Лучше в монастырь. Только сначала родишь.

– Не хочу рожать!

– А это что еще за утверждение? – возмутился он. – Угрожаешь Господу абортом?

– Так, тебя вообще нет, ты мне просто снишься, – попробовала я сменить тактику.

– Правильно, отлично! Это сон. Откинься на подушку и закрой глазки. А я тебе даже колыбельную могу спеть.

– Не надо, у тебя голос противный.

– Зато святой, – приосанился Святой Дух и предупредил: – Я начинаю.

– Нет! – дернулась я.

Но он меня слушать больше не стал, а завалил на кровать со всею своей, очень странной для бесплотного существа, гигантской силой и на всякий случай запихал мне в рот остатки орехов.

Надо признать: орехи были все-таки очень вкусные.

Глава 42. Из дневника «Роковых подвязок»

После корректуры я стала явно лучше.

Я вообще себя ощущаю то в мужском роде (как роман), то в женском (как книга). Для вашего удобства буду именовать себя в дальнейшем книгой.

Итак, я стала лучше.

Да вы сами сравните варианты до и после.

Вот, например, эту фразу:

«На кончиках ее пушистых и очень длинных ресниц сверкали прекрасные синие глаза».

Это первоначальный вариант.

А вот как это выглядит теперь:

«Ее прекрасные синие глаза были обрамлены необыкновенно длинными и густыми ресницами».

Красота, да и только – сама собою горжусь.

Корректор, правда, и в исправленном виде меня почему-то называет редкостным дерьмом, но я так не считаю. Прощаю ее, потому что убогая и потому что говорит, не думая, сгоряча.

А вот у нее, кстати, нет прекрасных синих глаз и длинных густых ресниц. А у меня есть (то есть у моей героини Корделии есть). Вот она и завидует, бедняжка.

Иногда, право, корпит она надо мной, старается, а мне ее так жалко, так жалко.

Ведь не только синих глаз – ничего у нее нет: ни кружевных чулок, ни подвязок, ни ананасов в шампанском.

Но зато (и здесь уже, признаться, я ей завидую) она закроет глаза, замрет совершенно, до полной неподвижности, и вдруг все вокруг как будто светиться начинает. А она словно бы и здесь, и не здесь.

И так мне интересно, где же это ее «не здесь», что прямо ерзаю я на столе. И кажется мне, что там, в ее голове такое творится, чего у меня ни на одной странице не найдешь.

Вот оно как.

Впрочем, чего уж тут завидовать друг другу? Мы ведь расстаемся. Она свою работу сделала и завтра отвозит меня в издательство.

И пойду я гулять по миру огроменными тиражами.

А она в конуру свою обратно пойдет. Одинокая такая, до слез.

Глава 43. Подведение итогов

Я смогла закончить «Роковые подвязки» несмотря ни на что. И справилась с заданием я очень быстро – за пять дней.

Сегодня уже сдала работу в издательство и получила свой первый гонорар и следующий заказ.

Это здорово. Теперь я смогу купить занавески с корабликами или уехать куда-нибудь в теплые страны. Не навсегда, просто попутешествовать и окрепнуть.

Но сначала я довершу свой эксперимент.

Он проходит удачно. Организм, видимо, привыкает к отсутствию лекарства. И хотя я за последние дни пережила очень много, о чем не преминула сообщить в своем дневнике, мозг мой, изрядно подуставший, кажется, привыкает, и я чувствую себя уже почти хорошо.

Это и доктор подтвердил. Я была сегодня у него на приеме, он долго со мной беседовал, проверил и прощупал все, что мог, и признал, что я держусь настоящим молодцом. Про таблетки он так и не догадался. Выписал мне новый рецепт, но его я тоже выкину.

Человека, от которого я забеременела, больше искать не надо. Оказывается, всем известно, кто это.

Мне даже говорили об этом, но я, видимо, тогда была не в том состоянии, чтобы прислушаться, осознать и запомнить.