Санин Евгений - Денарий кесаря
- Очень просто! Взяли свои вещи и тихо-мирно ушли.
- Когда?
- А когда темно еще было!
- Не может быть! Я хорошо помню, что уже посветлу с ними разговаривал!
- Да не с ними вы разговаривали, а со мной! – буркнул Стас и, посмотрев на ничего не понимающего Григория Ивановича, усмехнулся: - Не вэриш хазаин, Лэнку, спроси! Она тут была, всьё слишала!
- А-а, вон оно что! - сообразил, наконец, Григорий Иванович и внимательно посмотрел на Стаса: - Погоди! А ты, случайно, не… Стасик? Не хозяйский ли сын будешь?
- Он самый!
- Надо же, как вырос! - как взрослому затряс руку Стаса Григорий Иванович: - А родители где - в магазин пошли?
- Ага! В ГУМ!
- В какой еще ГУМ?
- В Московский, разумеется! Или у вас в Покровке тоже есть Государственный универсальный магазин?
- Так ты что – один, выходит, приехал?! – Григорий Иванович вопросительно посмотрел на Стаса: - Что молчишь?
- Так я вам все взял да сказал! – насупился тот.
- А почему бы и нет? – удивился Григорий Иванович.
- Так вы же им сразу позвоните, если всю правду узнаете!
- Да нет, - пообещал гость и почему-то вдруг хитро улыбнулся: - Не буду я им звонить!
- Честно?
- Сказал же – не буду.
Стас набрал полную грудь воздуха, чтобы разом высказать всю ту обиду, которая заставила его отказаться от праздничного стола и в новогоднюю ночь сломя голову помчаться сюда, но, встретив серьезный, участливый взгляд Григория Ивановича, вместо этого лишь вздохнул:
- Сбежал я от них!
- Сбежа-ал? Ну, брат, дела…
Григорий Иванович покачал головой, обвел взглядом дом, задержался глазами на вешалке, где одиноко висела куртка Стаса, со свисавшей из кармана шапочкой и прищурился:
- А не тебя ли я видел сегодня утром на станции? Точно – тебя! Только тогда, кажется, этого синяка не было. Когда успел?
- С таджиками познакомился…
- Поня-ятно… - протянул Григорий Иванович, хотя по тону ему еще было многое неясно в этой истории. – А я им тут огурчиков соленых, помидорчиков маринованных опять же принес. Еще вот сухофруктов с курагой и изюмом…
- Зачем? – удивился Стас. - Они ведь вас так подвели!
Григорий Иванович с недоумением посмотрел на Стаса:
- Ну и что? Люди же! По дому скучают. Думал, компот будут пить, так будто бы дома побывают… Жаль, что все так получилось! Куда хоть они съехали-то?
- Да не съехали они. Выгнал я их!
Сам не понимая почему, Стас вдруг захотел говорить только правду, чего давно уже с ним не было. На душе был такой груз, который уже не под силу было нести одному. А тут – чужая деревня… чужой человек… Почему не пооткровенничать? К тому же взгляд Григория Ивановича – был такой понимающий, добрый, что просто невольно располагал к этому…
И он честно, без утайки рассказал Григорию Ивановичу всё. Даже то, что утаил от Вани с Леной – про глобальный вирус.
Григорий Иванович молча слушал. Он не осуждал, не ругал и, только когда Стас замолчал, лишь вздохнул:
- Да, зря ты, конечно, так с ними… Ну да ничего, ты попросишь прощения, они порадуются, узнав, что ты жив-здоров, на том и помиритесь!
Он утешительно потрепал Стаса по плечу и спросил:
- Одного только не понимаю: а этот грипп тебе для чего?
- Не грипп, а вирус! – невольно усмехнулся Стас.
- Да какая разница… Одно слово – зараза! Зачем он тебе?
- Как зачем? – изумился Стас. - Чтоб власть иметь. Да не над какой-то областью, как вы когда-то, а над всем миром. А еще чтобы заработать много денег, очень много денег, столько – чтобы всю жизнь жить в свое удовольствие, ни в чем не нуждаясь! Что вы так на меня смотрите? Теперь все об этом мечтают!
- Передо мной сейчас не все, а один только ты! И я смотрю на тебя так, потому что никак не могу понять – и откуда только у тебя такие мысли?
- Как откуда? – В Стасе вновь заворочалось что-то мстительное, чужое, и он со злорадной ухмылкой сказал: - От вас!
- От меня?! – отшатнулся, как от удара, Григорий Иванович.
- Ну да, это ведь вы меня этому научили!
- Я?! Когда?!!
- Три года назад на этой самой кухне! Вы здесь сидели, а я тут! – для большей убедительности принялся показывать руками Стас. – И когда я спросил, в чем смысл жизни, вы мне сказали, что это – власть! Что ради нее одной и стоит жить!
- Я… это… говорил?!!
- Не верите, сходите в мою комнату! Там вся стена в портретах генералов и президентов. Я их сразу после нашего разговора из журналов вырезал и повесил, разве что не молился на них! С тех пор и висят! Можете сами полюбоваться!
- Господи, помилуй!
В голосе Григория Ивановича послышался ужас. Он положил ладонь на грудь. Стас вспомнил, что у Григория Ивановича было больное сердце, из-за чего он тогда и приходил к его отцу-кардиохирургу, хотел остановиться, но уже не мог удержать себя.
- Тогда я даже подражать вам сразу начал. И вообще с тех пор к власти стремлюсь. И не только к ней. Потом здесь, на вашем месте сидел дядя Андрей. Он сказал, что жить надо только для удовольствий, для чего, собственно, и дана нам жизнь. Затем я посмотрел, как живет отец Ника – Игорь Игоревич и понял, что подражать нужно и ему… Вот так мало-помалу я и пришел к своей идее глобального вируса! А чего мелочиться?
Стас посмотрел на Григория Ивановича и осекся, увидев его глаза. Они были наполнены болью и сожалением.
- Ну и намешали мы, взрослые, каши в твоей голове… - сокрушенно покачал головой гость и тихо сказал: - Ты вот что… Ты прости меня и постарайся забыть тот наш разговор. Поверь, я теперь думаю совершенно иначе!
Стас растерялся.
Первый раз перед ним всерьез, по-настоящему извинялся взрослый человек. Но на всякий случай – ведь речь шла об очень важных для него вещах – уточнил:
- И что – если бы вам теперь опять предложили должность губернатора, то вы бы от нее – отказались?
- Разумеется!
- А… премьер-министра?
- Само собой!
- И даже президента?!
- Ну разумеется!
Стас озадаченно покрутил головой:
- Надо же… Вы совсем как тот император Диоклетиан, о котором мы тогда говорили! Вы еще сказали, что не можете понять, почему он, обладая такой властью, какой не имел до него ни один римский император, вдруг решил сам, добровольно отказаться от нее. А теперь, значит, поняли?…
- Да, - подтвердил Григорий Иванович. - И знаешь, почему? Толку-то теперь ему от этой неограниченной власти. Она вместе со всем земным давным-давно для него закончилась. Главное - где его душа теперь и что с ней? Ведь он такое гонение на христиан устроил! В одной только Никомидии двадцать тысяч христиан сжег в храме! Впрочем, ты, наверное, и без меня это знаешь!
- Я? Откуда?!
- Ну, хотя бы из школьной программы!
- Да вы что! У нас совсем другие предметы!
- Как! – не поверил Григорий Иванович. – Неужели самому главному до сих пор не учат в школе?!
- Нет! Нам там до сих пор говорят, что человек произошел от обезьяны! – засмеялся Стас и, вспомнив тетрадь отца Тихона, решил щегольнуть полученными из нее знаниями: - Хотя это всего-навсего никем не доказанная теория, а не закон!
- Надо же… - огорченно вздохнул Григорий Иванович. – А я думал, что только наш директор Юрий Цезаревич делает все для того, чтобы не допустить на уроках ни одного упоминания о Боге!
- Ну почему, у нас иногда упоминают! Батюшка приходил раза два, и учительница пения – она в церковном храме поет – нам много о Нем рассказывает…
- Слава Богу, хоть у вас понемногу начинают говорить правду!
Стас согласно кивнул и с любопытством взглянул на Григория Ивановича:
- А правда у вас костыли есть?
- Зачем? – удивился тот. – Рано мне еще, вроде, на них становиться!
- Да я не про вас! – быстро поправился Стас и объяснил: - Ванька сказал, что тут на днях один мужчина от гангрены, у могилки отца Тихона, исцелился, и вы его костыли, как реликвию, у себя оставили!
- А-а, вон ты о чем! Все верно! Зачем ему было их с собой брать? А нам они для укрепления веры еще пригодятся. В этом, то есть в духовном, смысле, эти костыли нам еще, ой, как нужны! Многие, брат, еще, хромают… От них же первый есмь аз…
