Книга III. Беглец от особых поручений - Антон Витальевич Демченко
Приготовленный на скорую руку завтрак из тостов и нежного омлета, сдобренный ломтиками розовой ветчины и пряным сыром, ушел за милую душу, после чего наши гости вдруг засобирались домой.
- Куда?! - воскликнул я. - Я для чего вашего дворецкого ни свет ни заря поднял? Свертки в комнате видели?
Супруги Толстоватые, переглянувшись, неуверенно кивнули.
- В них ваши костюмы. Выезжаем через час.
- Куда?! - Какое слаженное трио, однако. Ладе тоже любопытно.
- Тебя это, кстати, тоже касается, дорогая. Твое платье в моем гардеробе. Оно там единственное, так что не ошибешься, - ухмыльнулся я.
- Как ты говорил, «земля квадратная, за углом встретимся»? - вздохнула Лада, и полковник с супругой недоуменно взглянули на нас.
- И я был прав, разве нет? - Не обращая внимания на шалые взгляды гостей, я улыбнулся.
- И все‑таки, Виталий Родионович, хотелось бы знать, куда же вы нас собираетесь везти? - уточнил Вент Мирославич под утвердительные кивки жены.
- Стоп‑стоп‑стоп. - Лада решительно махнула рукой. - Какие поездки?! А как же дети?
- Рогнеда Болховна уже полтора часа как вернулась. - Пожал я плечами.
- Поня‑ятно, - протянула жена. - Все предусмотрел, заговорщик, да?
- Я старался. - Гордо киваю.
- Ладно уж, но теперь‑то признаешься, что задумал? - со вздохом сдалась Лада.
- Ничего особенного. - Я притворно отмахнулся. - Соколиную охоту.
Глава 5. Давление, как эффективный инструмент
Охота, устроенная «потомком Тараса Бульбы» в качестве теста на жизнеспособность идеи, удалась на славу. Два кречета, присланных братом атаманца, быстро освоились на новом месте и сегодня ловко загнали в землю трех воронов. Здесь их сроду никто не гонял, вот и обленились черные бестии. По крайней мере, так пояснил сам Бульба, неотлучно пребывавший в нашей компании и с удовольствием разъяснявший все особенности разворачивающегося перед нами действа. На мой же вопрос, чем интересна такая добыча, как ворон, атаманец пожал плечами и усмехнулся.
- Смотрите сами, господин директор. Это же замечательное зрелище. Птицу, зайца, а то и лису кречет с одного удара бьет, а вот во́роны! Эти хитрюги могут поспорить с «охотниками», если не в скорости, то в маневренности, и наблюдать за их противостоянием… - Бульба закатил глаза, и мои спутники весело рассмеялись. А когда мы с атаманцем удивленно на них взглянули…
- Прошу, извините, курсант, - отсмеявшись, заговорил Вент Мирославич, одновременно пытаясь удержать играющего под ним жеребца. - Но у вас сейчас был такой вид! Точь‑в‑точь как у Виталия Родионовича, когда он вспоминает о кулинарных талантах своего бывшего повара.
- Я бы даже уточнила, именно с таким видом он чаще всего вспоминает знаменитые блинчики нашего Лейфа, - заметила Лада, и я ностальгически вздохнул.
- А‑а… Извините, если я окажусь невежлив, но… что случилось с вашим поваром? - с любопытством поинтересовался атаманец.
- Стал капитаном и возит ушкуйные товары с Руяна на Большую землю. А туда - вина… - буркнул я и с удивлением увидел, что такое настоящий разрыв шаблона. Впавший в ступор, с отвисшей челюстью и застывшим взглядом, атаманец производил довольно забавное впечатление. Впрочем, поведай мне кто‑то о такой карьере даже самого виртуозного домашнего повара, я бы, наверное, отреагировал сходным образом…
- Но там же минная война, уж год как ушкуйники с каперами данов море делят! - воскликнул Бульба.
- Так и Лейф не пальцем де… хм‑м, м‑да… - оглянувшись на Ладу, я осекся.
После охоты, действительно оказавшейся весьма занимательной и даже азартной штукой, наша кавалькада втянулась под сень зимнего леса и, проехав по еле заметным, уже изрядно припорошенным свежевыпавшим снегом тропинкам, натоптанным конными разъездами курсантов, вернулась в училище. Где Толстоватый с большим интересом прошелся по учебным залам, тиру и малому полигону, организованному нами за оградой, чтобы не таскать постоянно курсантов за десяток верст на полковое поле. А после полигона Вент Мирославич на добрый час застрял в гараже, где долго ходил вокруг наших автомобилей и с жадностью поглядывал в сторону зачехленных машин. Не знаю, может, он подумал, что там находится что‑нибудь каверзно‑военное, но тут полковник промахнулся. Ничего интересного, кроме снегоуборочного комбайна и некой эрзац‑пожарной машины, представлявшей собой трактор с прицепной водяной бочкой и помпой, там не было.
Пока мы ходили по пустому, ввиду каникул, училищу, наши дамы с удовольствием устроились чаевничать в моем кабинете. От посиделок с «егерями» Бульбы мы с благодарностью отказались. Не из чванства, нет… Откуда ему взяться, если в их компании одних полковников аж три штуки. Но пить курсантам с директором собственного училища было бы просто некомфортно. А люди, ради этой самой первой охоты отказавшиеся от поездки на каникулы домой, имеют право на хороший праздник и отдых.
Домой вернулись, как и за день до того, в темноте, по пути высадив Вента Мирославича с супругой у их дома. Весьма симпатичный особнячок, кстати говоря. Поменьше, чем у нас, зато до набережной и Детинца рукой подать.
Грегуар привычно открыл нам дверь, принял верхнюю одежду и, проинформировав, что дети уже легли спать, а ужин будет готов не позже чем через четверть часа, как‑то странно покосился на консоль под большим зеркалом, у которого Лада так любит крутиться перед каждым выходом из дома, а сам Грегуар складывает пришедшую в мое отсутствие корреспонденцию.
Отпустив дворецкого, я подошел к консоли и, подняв с подноса тоненькую пачку писем и пару газет, уже было двинулся следом за Ладой в гостиную. Но, бросив на ходу короткий взгляд на почту, передумал.
- Милая, я поработаю в кабинете, - окликнул я жену.
- Хорошо. Твой ужин я прикажу подать наверх.
- Угум, - кивнул я, взбегая по лестнице.
Едва оказавшись в кабинете, я бросил письма на стол и развернул газету. Не государственную, местный «Хольмградский Вестник». Заголовок на первой странице, часть которого я заметил, когда перебирал почту, гласил: «Старицкий новый, замашки старые!».
Пытаясь поверить, что все это не бред, я пять раз перечитал статью, в которой со смаком описывалось, как мои - наглые! - дети налетели на несчастного обывателя, уронив того наземь, после чего я якобы, даже не разбираясь в происходящем, просто‑таки измолотил беднягу «жуткими в своей бесчеловечности» приемами, в которых автор статьи усмотрел некие «массовые боевые техники старых школ»… Вот старейшины Перуновой стези удивятся‑то… они ж о подобном ни сном ни духом. А уж как, должно быть, удивился городовой, узнав, что я
