Ненужная королева. Начать сначала - Полина Верховцева
— Давай-ка, дружок, показывай, что у тебя.
Одну за другой он проверил все четыре ноги, после чего хмуро обернулся ко мне:
— Запустила ты скотину. Копыта давно не чищены, как только ходит.
Карл и его матушка не утруждались заботой о мерине, впрочем, и все остальное их мало волновало.
— Не мой он, — коротко ответила я, — у хозяев прежних… выкупила. Исправишь?
— Чего ж не исправить. Животина не виновата, что хозяева никудышные.
Он принес инструменты и принялся за работу. Снял старые подковы, расчистил и обрезал копыта, потом принялся подбирать новые. Все это время я слонялась то на улице, то в кузнечной лавке.
Слушала. Смотрела.
На стенах, в медных креплениях висели мечи. Я попробовала достать один из них и взмахнуть, но чуть не повалилась на пол, увлекаемая его тяжестью.
Для Лилии мечи не подходили, а вот небольшой нож с коротким лезвием был не лишним.
Я подумала, а не отправить ли за ним ночью Кота, но оглянулась на Рино, который старательно занимался перековкой, и решила, что куплю. За хорошую работу и вознаграждение должно быть хорошим.
После перековки Сэм ступал бодро и без опаски. Мы отправились в центр города, туда, где на узкой улочке располагались лавки торговцев.
Оставив мерина в начале улицы, я неспешно бродила от лавки к лавке, а люди привычно шептались и судачили у меня за спиной.
В посудной лавке меня встретила пожилая женщина. Худая, как щепка, с седыми волосами забранными в тугой пучок на макушке.
— Зачем пришла? — неласково спросила она, откладывая в сторону вышивку.
— Мне нужен котелок, чтобы готовить на огне. Пара кружек и тарелок. Чайник, — размеренно перечисляла я, прохаживаясь мимо прилавков с утварью, а старуха, не мигая, следила за мной своими белесыми глазами и неприязненно поджигала губы.
— В усадьбе нет такого добра?
Судя по тому, как дернулись блеклые брови, она прекрасно знала, что там ничего нет и была этим довольна.
Я улыбнулась:
— Было. Но стоило оставить дом без присмотра и крысы все растащили.
На сухих старушечьих щеках неровными мазками приступил злой румянец. Она поднялась и, бурча себе под нос, прошла вдоль полок с товаром, небрежно выкидывая на прилавок то, что я просила.
— Довольна?
— Сойдет, — я так же небрежно бросила на прилавок несколько монет, забрала покупки и ушла, чувствуя, как между лопаток колет чужой злобный взгляд.
Глава 21
Следующей оказалась лавка с продуктами.
Мне хотелось сочного мяса, терпкого как кровь вина, и душистого козьего сыра, но на прилавках лежали невнятные шмотки строганины и блеклые незрелые кругляши, от которых несло кислятиной.
Я взяла соли, немного приправ и два мешка домашней лапши, мешок лущеных бобов. Потом добавила к покупкам сушеных овощей и пару пластов вяленого мяса. Этого должно было хватить на первое время. У молочника купиоа плотно закупоренный кувшин с молоком и скрутку утреннего творога.
В хлебной лавке забрала последний ржаной каравай и вязанку баранок.
Сэм терпеливо стоял, пока я крепила покупки к седлу. Я отщипнула ему краюху хлеба, и он с благодарностью забрал подношение с моей ладони.
Оставалось купить мелочей для дома. Поэтому я завернула в лавку с деревянной вывеской, на которой был изображен дом. За прилавком там стоял немой. Он лишь мычал, когда я спрашивала про какой-нибудь товар и на пальцах показывал его стоимость. В итоге я обзавелась целым мешком полезных мелочей.
Мои карманы знатно опустели. Из денег, которые принес Кот, оставалось всего с десяток монет. Можно было возвращаться обратно в усадьбу, но я не смогла пройти мимо еще одной лавки с ажурными занавесками на полукруглых окнах и катушкой ниток с иголкой на вывеске.
Я чувствовала там присутствие кого-то из Темных.
Внутри было светло и уютно. На широких прилавках рядами лежали рулоны с тканью. Тут была и простенькая редушка для нательного белья, и парча с золотистым отливом, и голубой шелк, и отрез тёмно-красного бархата.
Я даже нашла лоскуты тонкой, хорошо выделанный замши, мягкой как бархат.
— Добрый день
Из подсобного помещения выскочила девица. Ростом небольшая, но юркая как лиса, с хитрыми раскосыми глазами цвета вечернего неба.
Красивая, наглая, веселая.
Темная, одним словом.
Глядя на меня, она улыбалась все шире, будто встретила давнюю подругу, по которой очень скучала. Сущность демона притягивала ее, манила, как огонь мотылька.
— Чем могу помочь?
Сама того, не осознавая, она мечтала мне угодить.
— Мне нужна вот такая ткань, — я указала на ажурные занавески.
— Хороший выбор, — тут же встрепенулся она, — у нас оставалось еще немного. Показать?
Я кивнула.
Она тут же убежала обратно в подсобку, а через минуту вернулась с небольшим рулоном. Ткань была мягкой, податливой со множеством крохотных дырочек, рассеянных по полотну причудливым узором.
— Меня зовут Киана, — чуть ли не подпрыгивая от нетерпения, сообщила она, — помнишь меня? Мы вместе ходили в класс к тетушке Марджори.
Я не помнила, но снова кивнула.
Темненькая тут же растеклась в счастливой улыбке:
— Не знаю, почему мы раньше не общались, — сокрушалась она.
Потому что раньше ей не было дела до скромницы Лилии, а теперь я в ее обличии притягивала, как магнит.
Темная была совсем слабой и даже не знала о своей сущности, но могла оказаться полезной.
— Меня здесь не слишком-то любят, — как бы невзначай произнесла я, подталкивая ее к разговору.
Киана всплеснула руками:
— Мягко сказано. Эти дураки так лютовали, когда ты отравила Юджина и укатила с новоиспеченным муженьком. Хотели даже усадьбу сжечь, но глава города не позволил. Но разгромить они там все разгромили.
— Я заметила, — отрешенно ответила я, прислушиваясь к своим ощущениям.
Снова приближался Светлый
Ему медом что ли намазано в той стороне, где я?
— Все совсем плохо? — с искренним сочувствием спросила Темненькая.
— Ужасно
— Мне так жаль.
Мне было плевать и не жаль, но я сделала скорбную мину.
— Но знаешь, что я скажу? Ты все правильно сделала, когда Юджина бросила. Неприятный он. Хлыщ лощеный. Улыбается, с глаза холодные, как у змеи. Весь в папашу! И жалко, что ты его до конца не отправила. Он так стонал, так метался бедолага, но, к сожалению, не помер.
Темная, что с нее взять.
Позади тихо замкнул колокольчик над дверью.
Я не стала оборачиваться, и так зная, кто пожаловал в
