Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев
Им тоже в нашу действительность путь, что называется, заказан. Случаются, конечно, прорывы, но это так — частности. Однако мы не можем не влиять друг на друга. Если какая-то шняга происходит у нас, то и у них она аукнется. И наоборот.
Однако должно быть что-то, нас объединяющее, что-то, присущее, как и им, так и нам. Или даже не что-то, а кто-то. Кто-то, влияющий на наш мир, где прячется в Валаамском бункере президент Путин, и их мир, где, как уже упоминалось, нет никаких президентов, тем более, президента Путина, зато бесов в изобилии, и мертвецов — пруд пруди, и полное безвременье.
8. Перед входом в Геенну
Обожравшийся Пот щурился на марсианский пейзаж и слабо трепыхал своими крыльями, словно пробуя, будут они удерживать его потяжелевшее тело, либо нет. На пятерку копошащихся, как ему казалось, внизу под камнем душ он внимания не обращал. Мало ли этих Донов Педро?[28]
Не заметил он также грозную ость, которой ловко орудовал Охвен, хотя это должно было его чрезвычайно насторожить: очень-очень редко встречались среди душ герои, способные лишить адской жизни беса, пусть даже самого захудалого.
Да, вообще, он ничего не заметил, потому что сначала был увлечен разыгравшимся возле его ног поединком, потом опасением, что нечаянно нагрянут старшие бесы и лишат его заслуженной порции деликатесов, а потом ему сделалось отчаянно лень.
Эй, свиная морда, — обратился к нему Охвен. — Вопрос к тебе.
Ну? — ответил он без всякого воодушевления.
Мы пройдем мимо жаровни на ту сторону?
Конечно, — бес ухмыльнулся во всю свою акулью пасть. — Какие проблемы?
Проблем, конечно, не было. Все, даже неискушенные в местных нравах люди, понимали, что Пот лжет. Точнее, брешет, как говорили раньше, словно Троцкий.
Да мы и не сомневались, — сказал Мортен. — Чего расселся? Вали отсюда. Будто черные души на обед для тебя в новинку. Можешь нас не благодарить.
Пот поднялся на ноги и собирался уже лететь, как некая мысль промелькнула у него в голове и тут же куда-то делась. Он попытался снов ухватиться за нее, но не получалось.
Эй, что ты там про обед говорил? — спросил он у Мортена и тут же догадался, что, собственно говоря, его смутило.
Все реже и реже он получал на пресловутый обед, не говоря уже о завтраке и ужине черную душу. Дело не потому, что их сделалось меньше, а потому, что они сделались организованней и в противостоянии с раскаивающимися грешниками зачастую побеждали. Бесов много, все есть хотят, но нет беса, который бы не хотел вкусно поесть.
Может быть, эта пятерка душ, без сомнения — кающихся, могут давать хоть немного, хоть нечасто, но пищу, столь вкусную и полузабытую. Бесы сами по своей бешеной природе — греховодники. Им и пища такая же, греховодная, в радость. Что толку с праведника? Только калории, никакой добавки. Противно, право слово.
Ну, как эти внезапно сбившиеся в кучу души какого-нибудь другого беса угостят? Тот к ним привяжется, будет кататься, как сыр в масле. А молчать эти праведники не собираются. Тогда зачем отдавать их в лапы кому-то еще?
В любом случае, он ничего не теряет. Ну, завалят их в конце концов — так и пес с ними! Зато еды можно будет вкусить, как когда-то!
Нам потребно на ту сторону от Геены вашей, так сказать, огненной пройти, — сказал Мортен. — А с тобой, либо с кем другим — нам без разницы.
Зачем же с кем-нибудь другим! — непритворно возмутился бес. — Я и есть для вас самый лучший проводник. Сколько себя помню — всегда примерным истопником был.
Далее Пот пустился в рассуждения, как он их проведет, как их никто не учует, как по выходу они будут биться с целой армией черных, всех победят и накормят его, Пота, от пуза.
Максу очень хотелось высказаться, он чуял подвох в каждом обещании, но Охвен показал ему кулак. А потом он тоже самое сделал и в отношении Тойво и Илейки. Вероятно, и у тех языки чесались.
Мортен решил прервать пустое бахвальство беса и махнул ему рукой:
Проваливай. Будь возле врат в Геенну. Мы тебя найдем.
Пот немедленно поднялся на крыло и улетел, будто его и не было.
Положим, сейчас они находились всего лишь в круге первом, где не самые грешные грешники маются. Может быть, и Геенна у них тоже в эдаком щадящем режиме?
И Мортену, и Охвену не раз доводилось бок о бок с прочими душами жариться на сковороде, кипеть в смоле и получать все прочие прелести, охотно предлагаемые бесами. И вырваться из негасимого пламени можно было лишь тогда, когда душа больше не в состоянии возвращаться к первоначальному состоянию, то есть, реанимироваться.
Ну, а потом — вылез из грязи, отряхнулся и дальше страдай. Возможно скоро случившийся поблизости бес с крюком выдернет из сплоченного коллектива грешников, мающихся в кроваво-красном мареве, и опять запихнет за врата другой Геенны. Этих жаровень кругом — пруд пруди.
Какой кошмар! — сказал Илейка.
И не говори, — вздохнул Охвен, поведавший товарищам печальную песнь огня и пламени.
А мне подумалось, что пройти через Геенну все-таки можно, — задумчиво проговорил Тойво. — Данте как-то ходил, насколько мне не изменяет память.
Мортен поднял вверх указательный палец, на некоторое время задумался и продекламировал:
«Мы шли с десятком бесов; вот уж в милом
Сообществе! Но в церкви, говорят,
Почет святым, а в кабачке — кутилам.
Лишь на смолу я обращал мой взгляд,
Чтоб видеть свойства этой котловины
И что за люди там внутри горят.»[29]
Когда имеется безграничный доступ ко всей накопленной на Земле информации, можно позволить себе найти и озвучить ничтожную ее часть.
Боюсь, что о многом Данте умолчал, — заметил Охвен.
В самом деле, живому человеку пройтись поблизости от кипящей лавы, где повсюду разлетаются брызги расплавленной смолы, это то еще удовольствие. Да еще бесы по природной своей зловредности запросто могут пихнуть — что тогда делать? Ну, души-то, понятное дело, бессмертный продукт. Вот человек как раз наоборот.
Нет, пройтись за вратами Геенны с экскурсионной, так сказать, целью — фантастическое мероприятие. Фантастическое по причине своей невозможности. Вряд ли кто на такое отважится.
Ладно, товарищи, — сказал Тойво. — Не стоит вешать нос и стучать ушами по щекам. Для нас важно оставаться невредимыми до встречи с
