Белорусская литература - Плот у топи
Дед Казимир в свободное от пьянки время стал отцом моей матери и, кстати, тетки тоже. Он считает, что распился на пенсии, а когда работал связистом и производил телефонизацию деревни, алкоголиком еще не был. Мои мать и бабка утверждают, что пил он всегда, просто в запои не ходил: на работу, мол, нужно было. Она обеспечивала его самогоном, ведь очередь на установление домашнего телефона зачастую длинновата, чтобы ускорить ее движение, всегда важно было заинтересовать мастера. Этот вид коррупции и сейчас популярен в сельской местности. Деньги дед Казимир любил смолоду, всегда жадничал и копил. По этой причине его можно было отнести к состоятельным людям. Первым в деревне приобрел телевизор (1967 год), передвигался на двухцилиндровом мотоцикле с коляской ИЖ-Юпитер-3 (впоследствии пропил его за ненадобностью), отстроил огромный дом, имел много животных в хозяйстве, в коллективе слыл гордецом и «гаспадаром». Шляхта, одним словом. Во время гиперинфляции все потерял. Периодически говорит за пьяным столом в праздники собравшимся, что имел средств на двое «жигулей», а после обвала купил на них два мешка комбикорма. Сейчас получает довольно большую пенсию, но с деньгами расставаться стал легче, особенно на вино вечером и пиво утром.
Казимир не агрессивный человек и пьяный вступает только в словесный конфликт с бабкой и (его примечательная особенность) лживым радиоприемником. Рассматривая его как интересующий наркологию тип отмечу, что эмоционально-стрессовая терапия, как мне кажется, к деду неприменима. Это крепкий и чрезвычайно самоуверенный мужчина даже в свои восемьдесят.
Бабка – набожная женщина, переболела тифом в войну, такому завидному жениху, как Казимир, была рада. Ее отношение к алкоголю (сама, естественно, никогда не налегала) в целом положительное, что довольно странно, учитывая долгую совместную жизнь с очень своеобразным Казимиром. Говорит: «Бывает, что и выпить нужно – для блеску в глазах». Как уже было сказано, ее глаза оставались всю жизнь, исключая праздники, тусклыми. К Казимиру относится сочувственно, от пьяного старается к детям уехать, спрятаться, чтобы не слушать его. Она очень восприимчива ко всему, что происходит, от этого называть ее в столь почтенном возрасте полностью вменяемой неправомерно.
Дед-однофамилец по имени Иван (другой) жил на востоке республики и жестко пил в молодости. Подвязал сам. По всей видимости, из партии пригрозили выгнать. Он был уважаемым человеком, сделал карьеру в строительстве и вышел на пенсию с погонами прораба. К прочим заслугам стоит причислить: водил уазик, собственноручно с сыновьями поставил два отличных дома с баней и другими необходимыми постройками. Образ жизни семейства однофамильцев был среднерусский: пили, дрались и соблюдали традиции. Традиционно восточный дед имел трех сыновей и дочку. Мой отец старший. И единственный живой. Он не пьет спиртное вообще. И никто не может припомнить, чтобы пил. Как вы уже догадались, младшие из дома однофамильцев сгорели. Виктор – средний брат – выпивал часто, но в тех местах его не считали алкоголиком. Трудился много, работу предпочитал тяжелую. Но в юности был склонен к непреступному мошенничеству, занимался фарцовкой. Обучившись профессии машиниста тепловоза, был вынужден вскоре проститься с этим поприщем. Молодые пьяные парни из депо, в числе которых был мой усатый дядька в джинсах и импортных солнцезащитных очках, решили за несколько ящиков водки отбуксировать по чьей-то прихоти вагон с сорокоградусной водой из «пункта А» куда скажут. Если без подробностей, навернул дядя Витя вагон. Влияние такого уважаемого человека, как дед-однофамилец по имени Иван, уберегло его от посиделок в остроге.
Примечание: источник – мама рассказывала.
От дяди Вити остался сын-трезвенник, женатый, продолжатель фамилии, так сказать, и старенький, во втором кузове, «Фольксваген-джетта». Виктор умер в сорок два года, если не ошибаюсь, в ванне. С перепоя, давление. Его жена пила на похоронах ожесточенно, был виден некоторый стаж и слегка вырисовывалось ее будущее.
Игорь был младшим братом моего отца или, если угодно, последним сыном деда. О нем говорили как о лучшем сварщике во всей округе – история, схожая с самогонными поборами деда Казимира при оказании нужных населению услуг. Имело место отчаянное пьянство и беспрецедентно быстрая деградация. Игоря несколько раз кодировали, и ему долгое время удавалось не пить. Разного рода психические расстройства являются весомыми противопоказаниями для проведения эмоционально-стрессовой терапии. Он обладал этими расстройствами, но семья однофамильцев настояла на кодировании. Я бы охарактеризовал это решение как «кормилец должен быть спасен». Невежество и уныние той части моей Родины, о которой сейчас идет речь, возможно, станет фоном какого-нибудь другого повествования. Игорь умер в тридцать шесть лет, что называется, под забором, желтая копейка (бывший автомобиль моего отца, переданный Игорю как сдерживающий от пьянства фактор) имела меньше следов коррозии, чем труп отца моей двоюродной сестры-отличницы.
Я не осведомлен о судьбе дочери деда-однофамильца, как-то никогда о ней не вспоминают... Ее зовут/звали Марина, но не стану ничего подозревать, потому что нельзя сказать, чтобы женщины этой семьи пили. Моя мама, как и сестра, пить могут лишь для приличия: жалуются на плохое самочувствие. Впрочем, с сестрой эта штука произошла после того, как она родила мне племянницу от (во всех смыслах) веселого мужа. Не секрет, что в более молодом возрасте гуляла моя единоутробная, ничем не стесняясь. Тетка (сестра матери) ценит продолжительное застолье, во время которого лакает далеко не компот, но ее бывший муж – алкоголик самого неприятного свойства – оставил после себя стойкое отвращение к чрезмерному употреблению алкоголя в этой ветке синего рода. Также упомяну, что оставил он не только отвращение к спиртному, но и, как уже бывало в этом тексте, отличницу-дочку.
Заключение, исходящее из неоглашенных целей исследования, будет следующим: во-первых, у мужчин последних поколений моей семьи алкоголь вызывал эмоции, будь то безоговорочное согласие или однозначный отказ; во-вторых, женщины наших фамилий обладают невероятным терпением; в-третьих, из всего этого видно, что впервые в этой династии суждено заполучить диплом о высшем образовании было бы именно мне. Однако не будем забегать вперед.
Я сидел и шептал себе под нос, кривляясь, в пустой палате. Вдруг телефон, зажатый в руке еще с начала исследования, начал вибрировать. Ожидая повторного звонка с номера матери, я не глядя нажал кнопку и приложил трубку к уху.
– Да.
– Пизда, – прозвучало из динамика, и мне тут же стало понятно, что это не мама.
– Дарова, Виталий...
– Че-та давно мы не хлебали вместе, малышка.
– Позавчера же угорали с тобой, осел.
– Ну так это давно было. Надо седня еще.
– Не. Мне на работу в третью.
– А... Ну, смотри сам, набирай если че.
– Давай.
Наврал – поленился прямо сейчас ему все рассказывать. Интересно, многие ли литераторы начинали писать и пытались публиковаться из-за того, что утомились пересказывать всем любопытным одни и те же истории?
А на работу не нужно. У меня, как вы уже наверняка поняли, будет больничный лист в связи с происходящими событиями. В моей стране государство оплачивает временную недееспособность наладчиков оборудования. Надеюсь, в скором времени социальный пакет работников на производстве станет настолько вместительным, что можно будет получать отгулы с сохранением заработной платы, когда в справке написано «Депрессия» или «Мучительное похмелье».
Футбольная команда из товарищей, с которыми я помимо прочего нахожусь еще и в плотном алкогольном сотрудничестве, безусловно, начнет позванивать ближе к вечеру. Комрадов своих описывать здесь подробно не стану, но, уверяю вас, это алкоголики приблизительно моего уровня. Не разворачивая такого витиеватого исследования, как с генеалогическим деревом, приведу два происшествия последнего времени и попробую дать оценку этим примерам. Если разойдусь, может быть, составлю еще и сравнительную характеристику случаев, когда алкоголь выступал как вреднейшая субстанция и когда его наличие в жизни индивида могло бы положительно сказаться на его судьбе. Девушку, как водится, пропускаем вперед не только при входе в питейное заведение, но и на этих страницах.
Одна хорошо знакомая мне и очень привлекательная девушка пила несколько дней. Студентки творческих вузов частенько опорожняют тару в общежитиях и на съемных квартирах столицы, только этот перформанс окончился госпитализацией. Барышня играла на гитаре примитивный репертуар для зажиточных людей, которые много выпивали и закусывали шашлыками на полянке в лесу недалече от кольцевой. Ровесники президента – мужчины и женщины – щедро платили за исполнение шлягеров из их молодости. Моя знакомая красавица пила алкоголь много и шумно, как и все на мероприятии. Ее доставили в город около полуночи, она не успевала попасть в общежитие, потому обратилась ко мне за ночлегом. Как раз в это время я напивался с другом, так что мы вдвоем отправились встречать уже изрядно синюю гитаристку. И я, и мой друг сами никогда не были противниками пьяного пения под шестиструнный инструмент, поэтому уже трое поклонников Бахуса музицировали, сидя на скамейке рядом с ночным магазином. Пили, если я ничего не путаю, отечественный коньяк, потому что мой друг – медик. Потом немного поспали в квартире, в которой я живу, снова принялись пить коньяк. Разъехались к вечеру. Только в моих загаженных апартаментах не трезвели около суток. По прибытии в общежитие, наша героиня решила потратить кое-что из заработанного на корпоративе. Очевидно, что целью шоппинга было спиртное. Скорая медицинская помощь заехала за ней ночью следующего дня. Внутренние органы, ставшие объектом хирургического вмешательства, у особей моего пола отсутствуют, поэтому углубляться в эту тему не стану. А расскажу лучше о том, что, когда привозил в красивое здание новой городской клинической больницы грецкие орехи для повышения гемоглобина в крови знакомой, она высказывала абсолютную убежденность в пересмотре своего образа жизни. Пересмотр, возможно, и был произведен, но не более чем просто пересмотр. Через месяц мы сидели в баре и обсуждали эскизы татуировок, которыми можно перекрыть шрамы на ее соблазнительном животе, оставшиеся после операции. Пива, пока шло обсуждение, каждый из нас принял порядка четырех литров.
