Арсеньев Владимирович - Пионер Советского Союза
Ну, и Валька обиделся. А как ещё, тут любой на такое бы обиделся, и я тоже. Подошёл человек поздороваться, а ему такое. Развернулся он, да и ушёл. Я же Ленке шепчу, чего, мол, ты? А она вякает, что терпеть парней голубого цвета не может, её тошнит от таких. Да, какой он голубой, говорю, всё слезло давно, ведь два года назад было. И волосы у него отрасли на голове. Ничего не заметно уже. И рассказал ту старую историю с ведром синей краски.
Ленка же стоит, рот открывает и закрывает, покраснела вся. Потом смотрит в сторону Вальки, а тот ещё не совсем ушёл. Так она как заорёт на весь двор: “Валька! Валенька, прости!!”. И бегом к нему, останавливать. Потом ещё минут десять извинялась, и чуть ли не целоваться к нему лезла. И что это было? Как такое понять? Почему в будущем не переносят людей, вымазанных в голубой краске, но стоит им лишь узнать, что на самом деле краска была не голубой, а синей, то всё резко меняется. Значит, синей краской можно мазаться сколько влезет, а голубой нельзя? Или я чего-то не понимаю?..
После того, как недоразумение с синей краской успешно разрешилось, начали постепенно и другие ребята и девчонки подтягиваться. И даже не только из нашего двора, из соседних тоже. Все помнили, как меня тут два дня искали, да найти не могли нигде. Многие и сами в поисках помогали. И все, конечно, знали про девочку, потерявшую память.
Сначала, девчонки утащили Ленку играть в “классы”. Думали, это поможет ей вспомнить себя. Но Ленка в “классы” играть не умела, она даже и правил-то не знала. Ей минут десять хором бестолково правила игры объясняли, только попрыгать на асфальте толком она так и не успела. Дело в том, что подошло уже ну слишком много ребят, человек сорок, если не больше. И все хотели обязательно посмотреть (а лучше поговорить) со странной девочкой без памяти. Или хотя бы со мной, что мне уже через десять минут жутко надоело.
И тогда, раз нас уже так много собралось, кто-то предложил пойти за сараи на наше место и поиграть во что-то, во что сразу такой толпой играть можно. Толик за мячиком и кольцами побежал домой, а мы всей толпой отправились за сараи, площадку размечать.
Ленка, правда, играть ни во что не умела. Вообще ни во что. Все удивлялись, как это так, до тринадцати лет дожила, а в такие известные игры не играла никогда. Ленка же говорила всем, что раньше, наверное, умела, да забыла потом. Её жалели и дружно помогали “вспомнить” правила игр, о которых Ленка до этого дня и слыхом не слыхивала…
—…Глупости это всё, — неожиданно вякает Ленка, перебивая Вальку, который увлечённо пересказывал содержание недавно прочитанной им новой книжки.
— Чего это глупости? Никакие не глупости! — возмущается Валька.
— Ерунда, — повторяет Ленка, хватает меня правой рукой за плечо, снимает одну туфлю и принимается вытряхивать из неё песок. Уже почти стемнело, мы всей толпой возвращаемся к нам во двор. Нас ещё много, человек двадцать осталось. В основном мальчишки, девчонок, кроме Ленки, всего трое, остальные раньше разошлись по домам. А мы самые стойкие, играли до тех пор, пока площадку видно было. Сначала девчонки уговорили нас в “тройки со скакалками” играть и мальчишки им позорно продули. Если бы не Ленка, нас вообще разгромили бы, но Ленка спасала. Она за девчонок играла, понятно, но прыгала со скакалочкой хуже всех, даже хуже меня. Впрочем, и с Ленкой-тормозом девчонки всё равно с позорным для нас счётом выиграли. Потом мы в “через лес” играли, но там уже по дворам делились. А под конец в “с колышка на колышек” раз пять сыграли. И вот там-то Ленка отыгралась. Все к тому времени её тютей считали, но она показала, что тютей является не всегда. Оказывается, кольца метать Ленка лучше всех умеет, вообще почти не промахивается. Самой же Ленке так в игры наши играть понравилось, что она чуть не визжала от восторга. Ей даже не важно было, что она проигрывает, для полного счастья просто участия в игре вполне достаточно. Наигрались мы по самое не могу, к дому идём.
— Ерунда, — повторяет Ленка, надевая свою туфлю обратно на ногу. — На Луне нет никакой жизни и быть не может.
— Так я же про обратную сторону говорил, её с Земли не видно!
— Чего я, дура, что ли? Поняла я, что про обратную сторону, только это не важно. На обратной стороне тоже жизни не может быть, потому что там атмосферы нет.
— А может, есть? Не видел ведь никто.
— Валь, сам-то головой подумай! Как такое быть может? Это всё равно, что у тебя в комнате в одной половине есть воздух, а в другой нет, так что ли? Была бы на обратной стороне атмосфера, она и на видимую сторону приползла бы, кто бы остановил её?
— Ну… Не знаю, может там растениям воздух не нужен.
— Глупости. Нет, тут автор схалтурил явно. Конечно, в фантастике это не главное, он всё равно про людей писал, но всё-таки мог бы что-то более достоверное в своей “Звезде Кэц” придумать. Вот, заменил бы он Луну на Марс, для развития сюжета то не столь и важно, а правдоподобности куда как больше. Хотя на самом деле и на Марсе тоже нет жизни.
— А ты-то откуда знаешь? Проверяла, что ли?
— А я… я забыла.
— Трепло ты, Ленка. Валька так рассказывал интересно, а ты влезла. Сама бы попробовала такое придумать, прежде чем других хаять.
— Да я и не такое ещё придумать могу!
— Можешь? Ничего ты не можешь! Языком просто болтаешь, как помелом метёшь.
— Не могу? Я — не могу?!
— А что, можешь, можешь? Ну, расскажи что-нибудь!
— Ах так, ладно, расскажу вам, питекантропам, кое-что. Только это длинная история, долго рассказывать надо.
— Неважно. Завтра продолжишь.
— Сесть бы где, стоя неудобно.
— Вон, столы пустуют, где днём в домино играют. Пошли туда.
— А дома искать не будут нас?
— Чего нас искать, мы вон, во дворе, в окно выглянул, нас и слышно. А если кто молчит и в темноте не видно, так всегда окликнуть можно. У нас каникулы, чего, хоть до утра сидеть можем.
— Ладно, пошли.
Мы гурьбой подошли к вкопанным в землю лавочкам, расселись на них (на двух парах лавочек, что возле вкопанных рядом столов были), сама Ленка взгромоздилась на один из столов, сложила на коленях руки и, болтая в воздухе ногами, принялась рассказывать:
— Давным-давно, в далёкой, далёкой галактике…
Интерлюдия C
(а в это время в замке у шефа)
[15.07.1940, 07:12 (брл). Окраина Берлина, старый одноэтажный дом]
Хлеб, кусок шпика, две луковицы, пакетик с солью. Всё как всегда. Фрау Марта ещё раз оглядела разложенный на свежей, пахнущей типографской краской, газете обед, собранный ей для своего младшего сына, после чего аккуратно, стараясь ничего не помять и не испачкать, свернула газету в аккуратный свёрток.
Курт уезжает сегодня, наверное, ночевать не придёт, он и сам пока не знает, куда поедет. Куда начальник скажет — туда и поедет. Надо же, как время-то летит! Кажется, совсем недавно фрау Марта качала его на руках и пела ему колыбельные песни, а вот гляди ж ты, вырос как-то незаметно. Работать пошёл. Шестнадцать лет уже, пора. Работник.
Вот и ему теперь обед собирать приходится. Конечно, в дороге покушает где-нибудь горячего, найдёт. Не всё же время они ехать будут, остановки-то у них тоже случаются, хотя бы для того, чтобы воду залить в паровоз. Ну, а если уж никак еды нормальной не достать, вот тут-то свёрток и пригодится. Шпик свежий совсем, фрау Марта сама его приготовила, он у неё очень вкусный получается, все три сына очень шпик её любят. Младшенькому, Курту, она половину куска в дорогу отрезала, а вторая половина старшему останется. Проснётся — покушает. А то он пришёл сегодня, даже и есть не стал, сразу спать завалился, устал сильно. Адольф её обычно по ночам работает. Правда, что он там, в типографии делает, Марта так и не поняла, хоть Адольф и объяснял ей. Да на что ей это надо? Она и читает-то кое-как, по слогам. Не женское это дело, книжки всякие читать. Книжки мужчины пусть читают, она и без книжек обойдётся. Вон, Адольф пару газет свежих притащил, из числа тех, что они напечатали этой ночью. Так что, фрау Марта читать их будет? Нет, конечно. Одна на растопку пойдёт, а во вторую она Курту покушать завернула в дорогу.
А шпик-то хорош как! Ммм… Жалко, Фриц не попробует, удался шпик в этот раз. Ну, Фрица, наверное, и так хорошо кормят. Он в последнем письме написал, что его перевели на новейший германский корабль, линкор “Бисмарк”, чем Фриц очень гордится. Да, Фриц у неё герой. Вот выйдет он на своём корабле в море, так англичане и узнают, кто на самом деле “владычица морей”, Англия или Германия. Фриц им ещё покажет…
[15.07.1940, 08:07 (брл). Берлин, железнодорожный грузовой терминал]
—…Герр Шильке, я пришёл!
— А, Курт, пришёл?!
— Ага, герр Шильке.
— Так. Вчера Мюллер заболел, придётся тебе подменить его сегодня.
— Хорошо, герр Шильке. Мне куда сейчас?
— С восемнадцатой бригадой поедешь, вместо Мюллера.
— А куда?
— О! За границу поедешь, как большой, понял?! И чтобы вёл себя там прилично. Девок русских не лапай. Ну, без их согласия не лапай, я в виду имел.
