Изгой - Дмитрий Шатров
— Ты на неё смотришь, — ответил я с оттенком гордости в голосе. — Картина в стиле супрематизма. «Смоляной квадрат». Название, кстати с глубокими смыслами, в честь нашей фамилии.
— Тьфу, погань, — сплюнул отец. — Зачем только на учителя из Парижа тратились. Очередная пустая блажь. Бессмысленная потеря денег и времени.
— Ты просто ничего не понимаешь в авангардизме, — запальчиво возразил я. — Это новое веяние в живописи.
— У меня самый тупой рекрут такой живописи сотню экземпляров до обеда намалюет. Валиком, — парировал он.
— Художника может каждый обидеть, — философски заметил я
— Так то художника…
На самом деле я просто стебался. Тянул время. Даже без способностей Интуита было понято, что отец пришёл не проведать. И не подискутировать по поводу новых аспектов искусства. Он с новостями. И вряд ли с хорошими.
Мы ещё попикировались минут этак с пять. Наконец, ему надоело.
— Приводи себя в порядок и спускайся. Жду тебя в автомобиле, — сказал он, разворачиваясь к двери.
— Куда поедем? — живо поинтересовался я.
— На Суд Чистой Крови. И оденься поприличнее, без своих этих фокусов. Мне и так позора хватает.
— Суд Чистой Крови… — мрачно повторил я и услышал, как Мишенька грохнулся в обморок.
Глава 7
Сложилось впечатление, что меня провожали на казнь.
Маменька с покрасневшими глазами тискала в руке намокший платок. Рядом шмыгала носом Аглая. У дверей переминался мрачный Трифон, не зная, куда деть здоровенные руки. Фицджеральд сдувал несуществующие пылинки, пока меня одевал, но мне показалось, что он издевался.
Официальный мундир сел как влитой и поменял меня кардинально.
Сейчас из зеркала смотрел не доходяга с недоразвитой мускулатурой, а вполне симпатичный молодой человек. Стройный, высокий, с аристократично бледной кожей. Форма подчёркивала тонкую талию и зрительно увеличивала плечи. Волосы чуть растрёпаны, что лишь добавляло мне шарма.
Красавчик, что тут ещё сказать.
На груди справа желтел герб рода — гарцующий аргамак в треугольном щите. Сверху стилизованная коронка — очевидно, символ графской семьи. Шитый воротник стоечкой подпирал подбородок, заставляя держать голову гордо. Гербовые пуговицы, в ряд, плетёный золотой шеврон на левом плече и узкий кант по шву брюк, наверняка тоже что-то обозначали. Знающий человек с одного взгляда понял бы, кто и что из себя представляет обладатель мундира. Но я не владел информацией, поэтому лишь собой любовался.
«На значок „Феррари“ похоже», — подумал я, рассматривая герб.
Кстати, тоже очень себе символично. Я сейчас и выглядел, как «Феррари». Из лимитированной серии. Респектабельно, стильно и дорого.
Фицджеральд опоясал меня парадной саблей с темляком и двойными кистями, нанизал на мизинец родовой перстень с гербом и всучил фуражку с кокардой на высоком околыше.
— Готово, ваше сиятельство, — сказал он и отшагнул в сторону.
Точно. Сиятельство. То самое слово.
— Не горюй, матушка, всё образуется, — я подошёл к ней и, внезапно расчувствовавшись, коротко поцеловал в лоб. — Не хорони меня раньше времени. И да, чёрное тебе не идёт.
С этим я развернулся и вышел из комнаты, стуча каблуками остроносых лакированных туфель.
* * *
Придерживая саблю, чтобы та не путалась в ногах, я спустился по лестнице, вышел за двери особняка и на секунду завис. Ожидал увидеть что угодно, но не такое.
У крыльца выстроилась кавалькада автомобилей.
Шикарный приземистый лимузин сверкал чёрным лаком и хромом на прутьях массивной решётки. Под длинным капотом скрывался мощный мотор. Багажник сильно короче, чуть скошенный. Широкие колёса с белым кантом и декоративными колпаками. На колпаках желтели щиты со смоляным аргамаком. Ещё один герб красовался на передней двери, а на крыльях, над фарами головного света, плескались флажки. Опять же жёлтые с лошадью. В целом машина напоминала «Rolls Royce Silver Spirit» конца наших девяностых годов.
Позади стояли ещё две одинаковых тачки — тоже чёрные, тоже с гербами где только можно — но во внедорожном исполнении. Если проводить аналогии, то из привычного сразу приходил на ум «Гелендваген» с небольшим закосом под старину. Хотя, пожалуй, нет, для сравнения нужно что-то побрутальнее и погрубее. Во. Наш «Тигр» подойдёт лучше. Военный. По какой-то прихоти переделанный для гражданских целей.
Хотя, каких на хрен гражданских целей. Их, походу, просто перекрасили.
У джипов стояли бравые парни в одинаковых строгих костюмах и с автоматами. Впрочем, это я по привычке их так обозвал. На самом деле, увесистые конструкции в руках бравых парней были сложнее — с толстенным стволом и гибким приводом подачи патронов. Он шёл к компактному рюкзачку, висевшему за спиной у каждого из бойцов.
«Охрана?»
Очевидно, охрана. Не ясно только, она для статуса, или семье действительно что-то угрожало.
Но здесь даже предполагать не возьмусь. О положении дел Рода и занятиях отца, я в принципе не догадывался. Да если бы и угрожало, они без меня разберутся. Особенно вон тот и вон тот.
Я обратил внимание на двух чуваков, стоявших отдельно от остальных. Тоже бравые, но без оружия. И они явно зондировали местность. Как? Не знаю. Могу только предположить, что с помощью магии.
— Прошу, ваша светлость, — отвлёк меня мужской голос.
У открытой задней двери дожидался водитель в чёрном форменном фраке, фуражке и белых перчатках. Плечистый, смуглый, с военной выправкой. Из-под козырька торчал лихой чуб, над верхней губой топорщилась щётка гусарских усов. Несмотря на уважительный тон, во взгляде сквозила насмешка.
Его я не знал. Но, как оказалось, я до хрена что не знал. Привык, что мой мирок ограничен мамой, Аглаей и Трифоном. Изредка Фицджеральдом. Ну и приходящим Пётр Петровичем, когда-никогда. А тут вон какой размах: и машин на хороший гараж, и охраны целое отделение. Скорее всего, где-то есть ещё люди.
«Но почему я их раньше не видел? — подумал я и плюхнулся на сиденье. — Ох ты ж… чтоб я так жил».
Салон встретил терпким запахом дорогой алькантары. Кожа сидений рябила золотой строчкой в ромбик, на каждой спинке выдавлено тиснение: надпись «Романoff» на фоне короны. Ниже шла аббревиатура И. А. Д. На полу лежал пушистый ковёр. Дверные карты украшали вставки из натурального дерева. Металлические элементы пафосно сверкали обилием позолоты, а встроенный бар впечатлял своими размерами.
«Бар! Отлично. То, что мне сейчас нужно!»
Я откинул крышку, потянул за горлышко бутыль с переливающимся внутри янтарём и лязгнул зубами от сочной затрещины.
— Ополоумел? — тяжело обронил отец.
— Ачотакова? Я
