Граф Лазарев. Том V - Вик Флавий
В конце концов, мне это надоело.
— Ну-ка слетай, клюнь кучера, — приказал я Каладрию после очередного особо болезненного ухаба. Голубь недовольно нахохлился, но полетел исполнять.
Резкая остановка и вскрик: «Ай!» ознаменовали, что мой план увенчался успехом. Выбравшись наружу посреди загородной дороги, я подошел к кучеру. Тот недоуменно озирался по сторонам.
— Почему встали? — спросил я.
— Простите, Ваше Сиятельство. Птица на меня налетела.
Вид у кучера при этом был такой, как будто он рассказывал не про птицу, а про целого птеродактиля.
— А, ну это бывает. А чего ты такой испуганный, чуть ли не крестишься?
— Так это… — Кучер запнулся. — Я ее шуганул, думал, улетит. А она в воздухе растворилась!
Я пристально посмотрел на кучера. Под моим взглядом он сжался, понимая, какую чушь только что сморозил.
— В воздухе? Ты сам-то себя слышишь? В каком еще воздухе? За езду в пьяном виде на каторгу отправляют, между прочим!
— Не пил я, Ваше Сиятельство! — испугался кучер. — Вот вам крест, в воздухе! Хотя, может, и показалось… — Кучер окончательно поник.
— Ладно, улетела она, наверно. — Я сменил гнев на милость. — Раз уж мы все равно вышли, скажи мне вот что. Нормальные подушки в этой карете есть?
— А чем же вам эти не нравятся? — изумился кучер. — Бархат, золото — все, как заказывали. Вручную вышиты. Красиво же!
— Вышиты, но на них же сидеть невозможно! При всем своем бархате они никак не… — Я попытался подобраться слово. — Амортизируют мою филейную часть.
Словесная конструкция оказалась для кучера слишком сложной. Он потерянно хлопал глазами.
— Но красиво ж, Ваше Сиятельство…
— Ладно, а бюсты Романова можно куда-нибудь убрать? Там из-за них даже сесть толком некуда!
— Его Величества⁈ — Кучер чуть с козел не рухнул от возмущения. — Да как же ж это… Это ж сам Император! Специально заказывали у скульптора. И красиво же!
— Да, но зачем они там нужны? Ладно. — Я вздохнул. — Но в окно хоть можно посмотреть? Я даже штору нормально отодвинуть не могу. Она куда-нибудь убирается?
— А зачем ее отодвигать? — удивился кучер. — Это ж парча. Вышита вручную…
— Да-да, наверняка нитью из хвоста единорога, — перебил я. Потом вспомнил Бусю и решил, что ни одна швея не станет подвергать себя такой опасности. — Но как ее убрать? Я не могу ее все время держать, чтобы смотреть на дорогу!
— Но зачем? Красиво же, — в который раз ответил кучер. Он явно считал это условие необходимым и достаточным.
— Но неудобно!
Кучер воззрился на меня с потерянным видом человека, который давно перестал понимать, чего от него хотят. Слова «удобно» не было в его лексиконе, только «красиво».
— Ладно, черт с ними со шторами, пусть будут. А почему мы на каждом ухабе так подпрыгиваем? — Я сделал последнюю попытку достучаться до кучера. — Ни одну коляску, которую я нанимал, так не трясло!
— Видите, Ваше Сиятельство, у нас колеса, — забормотал кучер. — Спереди больше, справа меньше. Просто…
— Так красиво, — обреченно продолжил я. — Спасибо, что не квадратные. Ладно, поехали дальше.
Я уныло уселся обратно на сиденье, и путешествие продолжилось. Игорь, который в перепалке не участвовал, опять погрузился в свои мысли. Я даже подумал было извлечь какую-нибудь нормальную подушку, но потом решил не рисковать, а то у кучера могут появиться лишние вопросы. Не в моих интересах, чтобы пошли слухи, что там, где проходит граф Лазарев, появляются вещи, которых раньше не было. Это, конечно, лучше, чем если бы после визита графа Лазарева вещи пропадали, но все же.
Наконец, мы въехали в гостеприимно распахнутые ворота усадьбы Долгоруковых. Получив ценный урок, что внешность бывает обманчива, и дав себе слово больше никогда не нанимать экипажи по цене золотой шахты, я выбрался из кареты.
Вокруг дома был разбит роскошный цветник, в котором росло все, что только могло расти, и даже некоторые экзотические цветы, которым, по моему мнению, расти не полагалось. На моих глазах какой-то дальний родственник венериной мухоловки дождался, когда на него присядет стрекоза, и вдруг захлопнулся.
— Смотри, цветочек. Не хочешь на него присесть случайно?
Я взглядом указал на цветок-убийцу кружащему над моей головой Каладрию.
— Даже не надейся, — ответил демон. — И вообще, птицу ему не сожрать. Мы высшая раса, не то что эти тупые насекомые!
При этих словах на бутон присела маленькая синичка, которая явно не обладала способностью учиться на чужих ошибках. Через несколько секунд синичка исчезла. Мне даже показалась, что изнутри цветка слышится довольное чавканье.
— Высшая, говоришь?
— Ну, может быть, не все, — поправился представитель высшей расы и на всякий случай отлетел подальше.
Цветок-маньяк, переварив синицу, снова призывно раскрыл свой бутон. Надо незаметно выкопать один такой, Лидии понравится. Правда, для этого придется обзавестись очень толстыми перчатками. И, возможно, на всякий случай написать завещание.
В потоке гостей мы с Игорем миновали цветник и направились к распахнутым дверям особняка. Каладрий, получив указания, незримо улетел искать кабинет князя и прочие интересные локации. По крайней мере, я надеялся, что он займется именно этом, а не станет налаживать личную жизнь с местными птицами или гадить гостям на головы.
На верхней площадке роскошной мраморной лестницы стоял высокий темноволосый мужчина с сединой на висках — хозяин дома князь Долгоруков.
— А, господа Лазаревы. — Князь широко улыбнулся. — Очень рад вас видеть.
— Я тоже. Поздравляю с юбилеем, Ваша Светлость. — Я изобразил такое же искреннее дружелюбие. Если бы где-то рядом находился прибор по измерению лицемерия, думаю, он бы взорвался.
Рядом с князем стояла старшая жена — красивая блондинка в шикарном бирюзовом платье. Мы с кузеном галантно поклонились даме и отдали коробку с подарком, в которой лежали бриллиантовые запонки. Жаль, что не крысиный яд или хотя бы не слабительное, но всему свое время.
Усадьба Долгоруковых поражала роскошью. В последнее время в Империи в моду вошла роскошь не кричащая, а, так сказать, умеренная. Аристократы очень старались показать, что они достаточно богаты для того, чтобы эти богатством не кичиться.
